Страница 30 из 35
«Лисица прославилась хитростью своих уловок, и репутация сия ею отчасти заслужена. То, чего волк достигает силою, она добивается сноровкой и ловкостью и гораздо чаще преуспевает. ‹…› Столь же лукавая, сколь и осмотрительная, изобретательная настолько же, насколько осторожная и благоразумная, даже до терпеливого упорства, она отличается разнообразием своего поведения, искусными средствами защиты, которыми умеет воспользоваться лишь при надлежащем случае. ‹…› Это животное отнюдь не бродячее, а имеющее место постоянного обитания».
В дальнейшем «Роман о Ренаре» особенно ярко развивался в германской культуре.
Среди литературных потомков поэмы Генриха Лицемера – знаменитый текст, который в 1794 году в своем «Рейнеке Лисе» увековечил Гете. Выбирая тему, Гете находился под большим влиянием Гердера, который видел в этой истории настоящий образчик немецкой эпической поэмы, а Ренар, по его словам, – «нечто иное, как самый настоящий Улисс из всех мыслимых Улиссов». Лихорадочное воодушевление, сопутствующее образу Ренара в эпоху романтизма, перекочевало и в век XX, да так, что в городе Линден-Лейхестерн открыли музей Рейнеке Лиса. В свою очередь, муниципальный музей города Локкерена (в Нидерландах) в сотрудничестве с университетом Лозанны и католическим университетом в Нимеге организовал в 1998 году широкое празднование 500-летия самой древней немецкой инкунабулы Reynaert, изданной в 1498 году в Любеке.
В XX веке Ренар по-прежнему остается в числе героев и литературы французской, протестуя таким способом против огульного поклепа, которому его в XIX веке подверг социалист-утопист Фурье, видевший в Ренаре смрадную квинтэссенцию низости и подлости, при этом апологизировав собаку и реабилитировав образ волка. Множество произведений французской литературы обращаются к образу лиса Ренара, «существа двойственного и амбивалентного, привлекательного тем, что оно находится между природой и культурой, между добром и злом». Романист Морис Женевуа, воспевающий природу, в 1968 году выпускает свой «Роман о Ренаре». Книга Луи Перго «От Гупиля до Марго» была издана в популярной коллекции Фолио. Жан-Марку Суайезу мы обязаны появлением замечательного романа «Лисицы» (1986), посвященного теме браконьерства. Сент-Экзюпери в знаменитой философской сказке «Маленький принц» заставляет своего маленького героя вести диалог с лисом.
Во второй половине XX века Ренар поистине находит свежий способ самовыражения, утверждающий его в новом качестве: теперь он – герой детских книжек с картинками. Например, «Ренардо, лисенок находит маму», вышедшая в Мюнхене в 1982 году, была в 1984 году переиздана в «Эколь де Люазир», которая в 1990 году переработала для детей альбом картин японки Акико Хайяши, вышедший в 1989-м. «Лис на острове» Анри Боско и «Лис, который сказал «нет» Луне» (1974) Жака Шессе и Даниэль Бур также нашли благодарных маленьких читателей. Из взрослого персонажа средневекового имагинарного Ренар превратился в Лиса, героя детских сказок.
Не менее удивительна и судьба Ренара в кинематографе. Сперва это герой великолепного «Романа о Ренаре» Ладислава Старевича, который воспроизвел на экране все основные его эпизоды, используя марионеток. Этот фильм проникнут чувством свободной игры и либертинажа; он демонстрирует «сопротивление, какое независимый дух оказывает властям, претендующим на управление всеми сферами жизни».
Еще один сюрприз – это то, что в мире мультипликационных фильмов Уолта Диснея лис Ренар встретился с Робином Гудом. В знаменитой мультипликационной ленте 1973 года «Робин Гуд» именно лис Ренар не просто изображает Робина, но и щеголяет в фетровой шляпе Эррола Флинна из фильма Майкла Кертица. Но самое, наконец, поразительное – это, без сомнения, то, что испанское слово, означающее «лис» – зорро, – стало именем одного из самых необыкновенных и популярных киногероев мира, Зорро, превратившегося в миф благодаря Дугласу Фербенксу в фильме Фреда Нибло (1920); «Знак Зорро», пронесшийся по Нью-Мексико и Калифорнии середины XIX столетия, распространяет миф о лисе Ренаре на новую бескрайнюю область имагинарного, на сей раз вдали от Европы – имагинарного Дикого Запада, где Зорро-Ренара ждет новая метаморфоза, превратившая его в борца за справедливость с лицом, скрытым под маской.
Робин Гуд
С именем Робина Гуда в мир европейского имагинарного, восходящего к Средневековью, входит характерный персонаж: мужчина представительной наружности, вне закона, борец и бунтарь, повстанец, живущий в своеобразной среде обитания – в лесу. Этот персонаж, вполне вероятно, и в самом деле жил в Англии XIII века, реальность его существования подтверждается литературой, однако самое раннее упоминание о нем есть в знаменитом «Видении о Петре Пахаре», написанном Уильямом Ленглендом между 1360 и 1390 годом. Там Робин Гуд упомянут как герой народной баллады, при том, что мы располагаем текстами баллад о Робине Гуде, датированными лишь XV и XVI веками. В иллюстрациях и миниатюрах Средних веков изображение Робина Гуда встречается лишь в поздние времена. Его появление в социальной истории Англии в XIII веке и особенно в конце XIV столетия отмечалось как отзвук народных восстаний и религиозных конфликтов 1380-х годов. Робин Гуд – защитник бедных, униженных и оскорбленных, это лесной житель, и он предводитель шайки. С ним рядом всегда верный товарищ (Джон Малютка) и колоритный монах (братец Тук). Эпоха романтизма добавляет ему и нежную подружку, Мэд Мэриан.
У Робина Гуда есть враг, воплощающий политическую и общественную власть, безжалостную и антинародную, – это ноттингемский шериф. Робин Гуд чаще всего живет и действует в Шервудском лесу, в Ноттингемпшире. Широко известная подробность, немало содействовавшая мифологизации его образа, – он лучник. То, что он имеет эту эмблематичную деталь, подчеркивает его противостояние со знатным дворянским конным рыцарем, вооруженным пикой и мечом. Как все персонажи Средних веков, он – персонаж «раздвоенный» – между справедливостью и грабежами, правом и беззаконием, бунтом и служением, между лесом и двором. Вместе со своей шайкой, в которой есть, к примеру, и народный бунтарь из клириков, он срывает платья с богачей и одевает и кормит бедняков, он приходит на помощь безоружным и беззащитным, если на них напали проезжие рыцари. Названия самых известных баллад XV–XVI веков ясно говорят о том, какого характера его приключения: «Робина Гуд и монах», «Робина Гуд и горшечник», «Робин Гуд и шериф», «Подвиг Робина Гуда», «Смерть Робина Гуда».
Традиция посвященных ему баллад в течение XVI века продолжается до Шекспира, одна из комедий которого – последнее и самое блистательное выражение духа Средневековья «Как вам это понравится» (1598–1600) – и переделка истории о Робине Гуде, герой которой, лишенный своим братом и земель, и всех прав, вынужден искать укрытия в Арденнском лесу.
Миф о Робине Гуде представляет собой особенный случай имагинарного персонажа. Мы уже видели, что эпоха романтизма очень часто придает новый импульс нашим героям и чудесам, однако в случае с Робином Гудом можно говорить просто о втором рождении, состоявшемся в романтической литературе. Отец новейших, да и современных представлений о Робине Гуде – британский романист Вальтер Скотт. Робин Гуд поистине увековечен в его знаменитом романе «Айвенго» (1819). Гениальное прозрение Вальтера Скотта в этом романе состоит в том, чтобы ограничить жизнь своего героя рамками конца XII века, отведя ему великолепную роль в самой напряженной интриге английской истории. Робин со своей шайкой под именем Локсли защищает саксов, подвергшихся грабительскому нападению норманнских завоевателей, и принимает сторону английского короля Ричарда Львиное Сердце, взятого в плен по возвращении из крестового похода, выступая против его брата Иоанна. Более того, он спасает короля, тайно появившись в Англии, и сцена, в которой он открывает свое истинное имя, в романе одна из сильнейших. Тут же решается Вальтером Скоттом и проблема совершенных Робином грабежей – король, по достоинству оценивший его заслуги, отпускает ему эти грехи. Робин заявляет: «Мой повелитель имеет право знать мое настоящее имя. То имя, которое, боюсь, слишком часто оскорбляет многие уши. Я Робин Гуд из Шервудского леса». В ответ король восклицает: «Ах, король всех, кто вне закона, повелитель сорвиголов! Кто не слыхал о тебе? Твое имя докатилось до Палестины. Не сомневайся, храбрый Робин Гуд, – ничто из совершенного тобою в мое отсутствие и вообще в эти мятежные времена никогда не обернется против тебя!»