Страница 24 из 35
В истории немецкой культуры легенду о Мелюзине в 1556 году переработал для театра знаменитый поэт и народный мейстерзингер Ганс Сакс, это пьеса в семи актах, и действуют в ней двадцать пять персонажей.
Однако укоренение мифа о Мелюзине на реальной земной почве Запада в XVI веке обрывается. Замок Люзиньян, ставший очагом сопротивления его сеньоров королевской власти в период религиозных войн, разрушен в 1575 году Генрихом III, и уцелевшая тогда башня Мелюзины была срыта до основания в 1622-м. Она продолжает жить в легенде и в прелестной миниатюре XV века из «Великолепного часослова герцога Беррийского».
Мелюзина, как и другие персонажи, не осталась внакладе в период романтического возрождения Средних веков. Самое замечательное произведение на эту тему, лучше, чем обработка легенды, сделанная в 1820 году, – это фрагменты обработки, которую с большим воодушевлением предпринял Ахим фон Арним, так и не закончивший этого труда до самой своей смерти в 1831 году.
В ХIХ и XX веках легенде о Мелюзине пошла на пользу ее схожесть с образом Ундины, феи вод, имевшей большой успех. К известной «Ундине» (1811) Фридриха де ла Мотт Фуке нельзя не добавить и написанную в начале XX столетия пьесу Жана Жироду, всегда проявлявшего неизменный интерес к обаянию германских легенд. Именно водный миф и объединяет Мелюзину с Ундиной. Однако Мелюзина – персонаж космический, ее связь с природой гораздо богаче и разнообразней. Дух вод, она в то же время и дух лесов, а ночные полеты на драконьих крыльях превращают ее и в фею воздуха. В Новое время и в современную эпоху поэтическое вдохновение, от Нерваля и Бодлера до Андре Бретона, неустанным эхом вторит «крикам феи» Средневековья. Мелюзина – мать и возлюбленная – вдохновительница «Аркана 17»[2] Андре Бретона.
А времена, совсем недалекие от нынешних, придали образу Мелюзины совершенно новое качество. Она стала «моделью женского существования», и Кружок исследований на женские темы в Дании выбрал ее изображение своей эмблемой.
Стать феминистским символом Мелюзине позволили две характерные черты, благодаря которым она занимает совершенно особое место в европейском имагинарном, вышедшем из Средневековья. С одной стороны, в сфере отношений между людьми и существами сверхъестественными она объединяет позитивное начало с негативным. Мелюзины, феи-благотворительницы, приносившие сынам человеческим богатство, детей, счастье, оказались демонизированы. В XVI веке такой демонизированный образ Мелюзины оставил потомкам великий алхимик Парацельс: «Мелюзины – королевские дочери, лишившиеся упований из-за грехов своих. Сатана забрал их и обратил в страшных призраков». Второй характерной чертой является то, что Мелюзина выступает как главный компонент пары. Она проявляет себя через супруга-любовника. Она – самое наглядное проявление пары фея – рыцарь со всеми ее взлетами и падениями. Фея феодальных времен, она оставила европейскому имагинарному вкус успехов и провалов феодального общества и, на долгие годы вперед, внушила всему западному обществу чувство опасности. Она не позволила ему забыть, что и рыцарь прежних времен, и сегодняшний капиталист, принесшие обществу престиж и преуспеяние, тоже были в сношении с дьяволом.
Мерлин
Но своей известности он обязан тесной и ранней связи с Артуром. В средневековом и западном имагинарном он стоит совсем рядом с необыкновенным королем, рыцарем Круглого стола и, самое главное, с героическим и чудесным миром рыцарства.
Мерлин – главным образом плод литературного творчества Гальфрида Монмутского, посвятившего ему в 1134 году Prophetia Merlini, изобразившего его в Historia Regum Brita
Персонаж Мерлин, как и его известность, основывается на трех моментах. Прежде всего – его рождение. Он не просто рожден без отца – очень скоро в развивающемся христианском представлении его начинают называть сыном смертной женщины и демона-инкуба. Столь сомнительный образ отца придает ему не только сверхъестественное могущество, но и черты, говорящие о дьявольском происхождении. Он – поистине тип персонажа между Добром и Злом, между Богом и Сатаной. Второй характерной чертой является его дар прорицателя. И этот свой дар он поставил на службу Артуру и бретонцам. Они же, если следовать истории Великобритании, уступили первенство англосаксам, затем англонормандцам, попытавшимся собрать воедино то, что оставалось от этнического наследия Британских островов, и тут Мерлин становится лицом и флагом британского национализма. И наконец, именно Мерлин является идеологическим вдохновителем и генератором идей того Круглого стола, каким он был сотворен Артуром, и именно он учит короля и его присных рыцарскому этикету.
Новая и важная смена декораций в литературном изображении Мерлина наступает тогда, когда его изображает роман артуровского цикла XIII столетия. Сначала это «Мерлин» Робера де Борона, а потом Merlin-Vulgate, где его образ претерпевает изменения. Мерлин-прорицатель еще был очень тесно связан с кельтской и языческой магией. Это он, например, перенес из Ирландии гигантские камни Стоунхенджа, что близ Солсбери, и именно он в моменты священного безумия выглядит как настоящий герой, способный заставить прозвучать смех из иных миров.
Мерлин же XIII столетия – прежде всего кудесник и толкователь снов. Он, например, населяет чудесами Артурово королевство Логрес. Кроме этого он все больше и больше участвует в общих поисках Грааля. «Книга о Граале», как ее назвал автор (около 1230–1240) занимает, по выражению Поля Зумптора, «центральное место во всем цикле артуровских легенд и, можно смело сказать, в имагинарном людей 1250 года». По Эммануэлю Баумгартнеру, тут речь идет о другом Граале, не божественного, но дьявольского происхождения, о том «исходящем от дьявола желании, что толкает человека к познанию, к тому чтобы силой вырвать у Господа его тайны, изменить судьбу». Однако знание остается недоступным, и «вот Мерлин в нескончаемой агонии в гибельном лесу за то, что передал свои тайны людям и вверил Владычице Озера свою власть, которую Бог даровал ему лишь для того, чтобы самому оставаться хозяином игры». Таким образом, Мерлин – это воплощение прорицателя, который сам творец своих несчастий, и в христианской идеологии он воплощает проклятие пророческого дара. Тем временем его двойственная суть, каковая еще недавно выражалась во внутренней борьбе сил Добра и Зла, отныне выступает в форме конфликта между его фантастической властью и его слабостью. Он ведь и вправду подпадает под чары заворожившей его феи, Ниниены, позже превратившейся в Вивиану, Владычицу Озера. Вивиана навсегда заключает его в грот либо в темницу – воздушную или подводную. Мерлин – тоже персонаж, связанный с пространством, будь то лес, где он так любил жить, пока был свободен, или воздух и воды, в которых ему суждено вести жизнь вечного узника. Лес, в Средние века называвшийся излюбленным местом жительства Мерлина, – это бретонский лес Броселианд, отождествляемый с сегодняшним лесом Пеймпон в Иль-о-Вилен. Мерлин, таким образом, тоже отметил определенное место собственным присутствием.
Став кудесником, Мерлин не перестает и пророчествовать, и его след обнаруживают у истоков многочисленных предсказаний политического характера, потрясающих Западную Европу в XIII и XIV веках, особенно в Италии, где он оказывается на стороне гвельфов против гибеллинов; или в Венеции, где его образ оказался отмечен влиянием милленаристских идей последователей Иоахима Флорского.
2
В русском переводе «Звезда кануна». (Примеч. перев.)