Страница 41 из 67
— Километров, по-вашему, сто.
— А сколько времени мы летим?
— Минут десять.
И тут Славик снова испугался. Питя, по-турецки сидевший у него на животе, вдруг оказался в воздухе, поднялся, как какой-то факир, над ним и завис, не меняя позы. У него и руки оказались на груди, как у факира. Землянин хотел спросить у Пити, что с ним случилось, но подумал, что случилось не с Питей, а с ним самим. Темносинее, почти черное небо, в пять сорок утра, Питя, парящий в воздухе…
Сказал дрогнувшим голосом:
— Питя, а… — не договорил, потому что и сам оторвался от подушки и крыши корабля, легонько стукнулся сперва лбом, а потом коленями о прозрачную оболочку отсека. Стал почему-то поворачиваться набок.
— Питя! — крикнул он. — Мы падаем?
Питя оттолкнулся от оболочки, вытянулся в воздухе, как пловец в воде, подлетел-подплыл к нему. Он смеялся во весь рот.
— Это ведь невесомость, Славик, разве ты не видел такое по телевизору?
— Так мы летим?
— Ну да!
— На остров Пасхи?
— Точно!
— А что сейчас под нами?
— Сейчас спрошу. Щипан! — окликнул он штурмана. — Славик интересуется, что под нами.
— Африка, — раздался хорошо слышный голос. — А точнее — пустыня Сахара. Какая она огромная! И это все песок? Скоро начнется Атлантический океан. Как ты себя чувствуешь, Славик?
— Нормально! — в третий раз произнес это любимое слово космонавтов землянин. И только сейчас посмотрел по сторонам.
Нормально! Над головой почти черное небо со звездами, а далеко-далеко внизу, под белыми утренними облаками, просыпается его Земля.
Нормально! Сзади и чуть слева над голубой до изумления полосой — вот бы сюда Кубика! — красно-оранжевое солнце разливает цвета пожара — ну кому, кому показать эти краски?
— Ух ты! — только и сказал Славик. — Питя, а?
— Что? — Питя, схватившись за пуговицу его рубашки, подтянулся к Славику, устроился на его животе, тоже посмотрел на солнце. — Нравится? Мне тоже. У вас на Земле, конечно, интересно, но в космосе не хуже. Правда?
Славик кивнул. Такого солнца он никогда не видел.
Грипа снизу крикнул:
— Начинается океан!
Сначала под облаками было просто что-то темное, потом в нем что-то блеснуло, как тусклое зеркало, с которого стерли пыль. И вот океан зазеленел, заголубел, и Славик вспомнил то утро, когда он видел, как просыпались краски.
— Славик, — послышалось снизу, — до Южной Америки далеко, расскажи нам об острове Пасхи.
— Сейчас, — ответил землянин, — я только еще погляжу на океан.
Он решил, что должен все-все запомнить — ведь он будет рассказывать о полете Кубику и Димке.
Минуты три или пять Славик смотрел вниз в просветы между облаками, стараясь запомнить. Громадина Атлантики, то металлически-серая, то вдруг голубая, катила на себе волны — их тоже было видно по белым воротникам. Кажется, увидел он и теплоход, но не успел его разглядеть, — негустое облако закрыло объект наблюдения. Теперь и впереди, и позади был океан. Скоро Южная Америка, а за ней…
— Те-Пито-о-те-Хенуа! — неожиданно для себя и для всех громко сказал Славик. — Пуп Вселенной!
— Это кто? — Питя посмотрел на друга с удивлением и даже подозрительно: что, мол, с тобой? Не объявляешь ли ты себя Пупом Вселенной только оттого, что поднялся выше всех четвероклассников?
— Это я вспомнил, как называют полинезийцы остров Пасхи. В переводе на русский — Пуп Вселенной, или Пуп Земли.
— Говори чуть погромче, чтобы мы слышали, — попросил снизу Молек.
— Там на берегу стоят каменные великаны. Шестьсот штук. Весят по двадцать тонн каждый. А на головах у них цилиндры из красного камня. Называются пукао. Кто их сделал, как перевез от вулкана к берегу, зачем поставил — никто не знает… Что еще интересно — на скалах вырублены птицечеловеки. Такие люди с птичьей головой. Клюв длинный и изогнутый. Один птицечеловек держит в руках солнце. И почему-то еще вырезан на скале плачущий глаз… А жили там короткоухие и длинноухие — так эти люди себя называли. У одних короля звали Туо-ко-иху, у других — Хоту-Матуа. Есть на острове два вулкана, потухших, — Рано-Рараку и Рано-Као. Мы с Димкой все изучили, лучше, чем любой урок знали. На острове Пасхи куда ни ткнись — тайна. А главная тайна — деревянные таблички с письменами. Письмена эти никто не может прочитать… В общем, — подвел итог Славик, — хорошо, что мы туда летим. Может, откроем что-нибудь…
— Показалась земля! — раздался голос Молека. — Ты не скажешь, Славик, что за страны будут под нами? Что там интересного?
— Сейчас будет Бразилия… — Для Славика снова наступила трудная минута. — Ну да, там же Пеле!
— Это что, — спросил Молек, — озеро? Город? Или какой-нибудь зверь?
У Славика загорелись щеки.
— Это… футболист. Я о нем говорил уже… Самый знаменитый в мире! — поспешил добавить он.
— Самый знаменитый? — оживился Питя. — Посмотреть бы, как он играет!
— Он уже не играет. Он пожилой.
— Южная Америка под нами, — доложил Щипан.
Питя прильнул к оболочке отсека.
— Дружище Пеле! — крикнул он. — Привет тебе от жителей далекой планеты Коламба! Мы о тебе тоже знаем — благодаря Славику! Очень жаль, что не увидим твоей игры, — нам бы это пригодилось! Знаешь что, Пеле? Мы, пожалуй, назовем первую футбольную команду твоим именем. Ты не возражаешь?
— Тихий океан, — донесся до отсека голос Пигоря. — Я немного снижусь, командир?
Славика и Питю приподняло и прижало к «потолку».
Диск наклонился, и Славик увидел внизу голубой туман с перламутровыми разводами облачности. Тихий океан. Глядя на него, не верилось, что где-то есть материки с городами и лесами, с золотыми полями пшеницы. Думалось, все-все на планете — голубая вода, вся планета — голубой шар, летящий во Вселенной…
Остров Пасхи показался Славику кусочком пробки, плавающим в воде. Потом он увидел какую-то линию, разделяющую остров, и подумал, что, может быть, это первое его открытие, которое можно сделать только с высоты.
Еще Славику на миг почудилось, что на космическом корабле, только не на коламбском, а нашем, советском, он подлетает к незнакомой планете…
Пигорь сначала решил облететь остров по кругу. Вернее, по снижающейся спирали.
Белый прибой окаймлял остров Пасхи. Остров становился все больше и больше. Стали видны две горы — видимо, это и есть вулканы Рано-Рараку и Рано-Као. Они все ближе и ближе…
Вдруг Славик услышал в корабле чужие голоса. Говорили, понял он, по-английски. И тут же увидел, как недалеко от прямой полосы, пересекающей остров, возник белый клуб дыма и что-то понеслось навстречу кораблю.
Славик испугался.
— Пигорь, отворачивай, отвора…
Корабль бросило влево, но в этот же момент он словно на что-то наткнулся, раздался грохот, корабль швырнуло так, что Славик ударился об оболочку головой и потерял сознание.
Очнулся он оттого, что кто-то тормошил его, дергал то за нос, то за ухо. Славик открыл глаза и увидел Питю.
— Вставай! — кричал тот. — Кричал — а Славику казалось, что он говорит шепотом. — Вставай, нас заклинило!
Славик пошевелился. Его самого заклинило — втиснуло в пространство между обшивкой корабля и оболочкой отсека, а сверху лежала подушка.
— Тебе надо выбраться отсюда, — кричал ему на ухо Питя, — и посмотреть, нельзя ли нам помочь! Мы попали в каменную расщелину!
Славик с трудом сел. Через минуту оказался на четвереньках. Прозрачный верх уже частично разошелся, Славик высунул голову, и ветерок острова Пасхи освежил его лицо.
— Сможешь вылезти? — Питя сзади дергал его за рубашку. — Больше не открывается.
— Подожди чуть-чуть, — ответил Славик, держась за края отсека, — я сейчас. Питя, а почему так темно?
Он осмотрелся. Вокруг чернели громадные камни. Пигорь удержал-таки корабль, не дал ему разбиться на земле. Но, садясь, после того удара, диск попал между двух камней и застрял.
Славик жадно, как боксер в перерыве между раундами, вдыхал свежий воздух и все больше приходил в себя. И наконец набрался сил, чтобы вылезти, но, сделав два-три шага, снова без сил сел на камень. Болели голова, плечо, колено…