Страница 32 из 54
Он немного помолчал, отыскивая в памяти новое, еще не рассказанное, интересное событие, и начал без вступления:
— Вот такой случай был. Теплоход шел к острову Стадухина. Там была метеостанция, и требовалось заменить зимовщиков. Погода стояла хорошая. Видимость— дай бог всегда в море такую! Команда здесь никогда не плавала, и всем этот рейс казался счастливым. Поэтому и никто не понял, почему вдруг капитан стал мрачнее тучи.
А капитан бывал в этих местах и помрачнел не зря. Не увидел он в море того, что видел раньше на этом месте.
— А что в море можно видеть? Там же одна вода. Носков вздохнул и безнадежно махнул рукой.
— Мало ты знаешь, салажонок. На морских дорогах, как и на земле, тоже есть вехи. Остров, например, какой-нибудь, мель подводная, которую моряки по цвету воды видят.
— Значит, капитан такую веху не увидел? — спросил Геннадий, чтобы вернуть Носкова к прежней нити разговора.
— Вот именно, веху. Остров там должен быть. Плывут час, другой, а его нет. Тут помрачнеешь. Зашел капитан в рубку к штурману испрашивает:
— Приборы у вас не врут?
Штурман удивился, но ответил, как полагается:
— Нет, приборы в исправности. Подумал капитан и сказал:
— Проверьте приборы, штурман. С курсом у нас что-то неладно.
Проверил штурман приборы, по карте курс проследил и говорит:
— Приборы работают как часы, и курс правильный.
— Как же правильный, — спрашивает капитан, — если острова слева нет?
Глянул штурман на морскую карту. Да, должен быть здесь остров. Глянул вперед — и затревожился: чисто море кругом, глазу зацепиться не за что. Определились по солнцу, правильно идет корабль. А острова нет.
И остров-то небольшой — так, столбик земли метров пятьсот в окружности. А где он?
Штурман — человек бывалый, а капитан и того больше. А только и им нелегко было решить, что с островом.
— Размыло островок, однако, — сказал наконец штурман. — В этом году мы здесь первые плаваем. Поэтому нам и не сообщил никто.
— Должно быть, так, — согласился капитан. — Подобные шуточки на Севере бывают. Земля Санникова, говорят, так исчезла. Только мы о гибели этого острова первые узнали, значит, мы обязаны сообщить другим.
Через полчаса радист уже передавал:
«Всем! Всем! Безымянный остров на пути к острову Стадухина больше не существует».
Записали все это в вахтенный журнал, как полагается, но ни команде, ни пассажирам пока не говорили.
Было это утром, а к вечеру вышел капитан из каюты на мостик, пошарил глазами по морю и только крякнул от удивления. Но глазам не поверил, к биноклю потянулся. Просто непостижимо: встает по курсу остров, там, где его быть не должно. И тот самый, который он искал в положенном ему месте.
Чем больше капитан смотрел в море, тем больше удивлялся. Потом штурмана позвал.
— Что-то неладно у нас с вами получается, штурман, — говорит ему капитан. — Потерянный остров-то вот он, впереди!
Штурман тоже схватился за бинокль, глянул вперед и сразу опустил его.
— Да, это самый тот остров и есть, — сказал он.
— А мы радировали, что этого острова нет больше, — сказал капитан. — Что ж это получилось?
— Неважно получилось, — согласился штурман.
Теперь он уже сам, без приказа капитана решил снова проверить работу навигационных приборов. Сколько ни проверял, нет в них никакого изъяна.
Определились по солнцу — и тут все в порядке: координаты корабля правильные и острову тут быть не положено. А он вот есть. Что ты с ним будешь делать? Ну, поделать, конечно, с ним ничего нельзя, а объяснить-то, как он сюда попал, надо.
…Вопрос, конечно, не легкий. Но ответ на него должен же быть. И Геннадий решил сам его отыскать. Пока Носков описывал в деталях затруднения капитана и штурмана, он уже решил, что ответ им найден.
— Видно, в том месте остров провалился, а в другом месте его вспучило. Такие сдвиги на земле часто бывают.
— Бывают. Сам читал. «В другом месте вспучило», — передразнил он Серова. — И тех же размеров и тех очертаний остров. Как же это, а?
Это обстоятельство обескуражило Геннадия. Новый остров, поднявшийся со дна, конечно, не мог получиться точной копией первого.
— Прежде чем в Арктику плыть, надо сначала изучить ее по книгам. Нужно узнать все ее чудеса и капризы, — нравоучительно заметил Носков. — Вот тогда она тебе покажется и раскроет все тайны.
Верхушки лиственниц задвигались, зашумели, сначала тихо, потом громче.
— Вот хорошо, прохладней стало, — сказал разомлевший от вина Носков, блаженно потянулся и добавил:
— Ну давай пойдем дальше. Теперь немного осталось.
— Нет, ты доскажи, пожалуйста, — попросил Геннадий.
— Да я про это и толкую.
Но теперь он говорил быстро, почти не останавливаясь на подробностях.
— Штурман решил занести остров на карту в новых координатах. Замерил по солнцу, прикинул и так и сяк, а остров не дается.
— Как не дается? — удивился Геннадий.
— Не дается. Плывет.
— Плывет?
— Да, плывет. И все на Север.
Носков полюбовался озадаченным лицом Геннадия и подвел итог сказанному:
— В этом и разгадка вся. Остров был на материковом льду. Ну, сам знаешь, что это такое. Может, остатки ледниковой морены. Сотни лет вода точила лед. Кругом обточила. Осталась под ним только маленькая ножка. Однажды в шторм, видно, ножка сломалась, и остров поплыл.
Геннадий больше не проронил ни слова. Умолк и размечтавшийся об Арктике Носков. Освещенные солнцем вершины молодых лиственниц тоже притихли. Где-то рядом с матросами тонко звенел комар, сторонясь угарного духа водки.
И вдруг в эту дремотную тишину ворвался басистый гудок «Полярного». Голос корабля, настойчивый и тревожный, покатился над тайгой, сломался в горах, дважды повторился эхом. Внизу замолкли комары, вверху беспокойно зашумели лиственницы.
— Что такое? — встрепенулся Носков. — Теплоход уходить собирается!
— А как же мы? Бычка-то не взяли! — забеспокоился Геннадий.
— Ладно, все успеем, только скорей.
Они пустились бегом. Перелесок скоро кончился. По узкой кладке перебежали неширокую, но глубокую, с черной водой, речку. И только тогда увидели контору пригородного сельскохозяйственного участка.
Беспокойный Иван Демидович в этот час не нашел себе работы. Немного стесняясь внезапного безделья, он, заложив руки за спину, тихо прохаживался по палубе.
С берега вдруг потянуло, словно из жаровни. Одна за другой прошли три волны горячего воздуха.
Боцман внимательно оглядел небо, горы. В воздухе снова стало тихо, нигде ничего подозрительного, и он успокоился.
Но через несколько минут опять, заметил, что широкая даль подернулась мелкой рябью, заморщилась.
Боцман встревожился. Легкая рябь, возникшая в разных местах, ширилась. Два раза колыхнулся и замер на флагштоке вымпел.
Боцман, повернувшись к капитанскому мостику, сказал:
— Сергей Петрович, с гор ветром тянет, как бы шторма не надуло.
Капитан посмотрел на поселок, на горы и поджал губы. Синяя дымка вокруг далеких Верхоянских гор исчезла. Теперь они вырисовывались отчетливо, каждой гранью утесов.
— Вот и дым над станцией неспокойный, — продолжал боцман.
Курчавый дымок над рудничной электростанцией уже часто менял направление.
— Да, пожалуй, надует, — сказал капитан и распорядился: — Наблюдайте за воздухом, отправьте человека на метеостанцию.
В шторм широкий открытый залив Чернорецка очень опасен для судов. Штормы здесь обладают огромной силой. Холодный ветер, низвергаясь с Верхоянских гор, бешено несется по долине и падает в залив с такой силой, что срывает с якорей даже крупные суда. Для «Полярного» же это представляло особую опасность. При глубокой осадке его легко могло выбросить на мелкое место.
Тремя короткими свистками к теплоходу был вызван связной бот «Чайка».
Капитан каравана написал несколько распоряжений на дамбу, к командирам самоходного флота, которые должны забрать баржи и увести в тихую бухту, находящуюся в трех километрах от Чернорецка.