Страница 45 из 47
— Для меня запись «Девушек…» принципиально отличалась от всего, что мы делали прежде, — подчеркивает Бондарик. — Игра в два баса имела свои
нюансы и дополнительные сложности. К тому же приходилось взаимодействовать с музыкантами, которых воочию видел впервые, и весь анализ сыгранного нами происходил прямо в процессе записи, так сказать, пока вращалась пленка.
— Из всех наших альбомов сложнее всего, конечно, давался «Девушки поют», — отмечает Шавейников. — Раньше я знал, что многое зависит от меня, а тут, напротив, многое не от меня зависело, а от людей, игравших рядом, причем иностранцев. С ними непросто было договориться. Приходилось придумывать что-то, не столь вольно, как, скажем, когда мы замечательную тему «Фа-фа» записывали. В ней воздух есть, а в «Девушках…» — плотняк такой в каждой песне.
— Общение с теми музыкантами, что участвовали в записи альбома «Девушки поют», — продолжает Федоров, — несомненно, помогло нам профессионально вырасти. И это, возможно, один из важнейших моментов данного проекта. По сравнению, допустим, с «Птицей» у нас получилась работа, уже значительно больше похожая на музыку.
— Рибо, Медески, Ротенберг… — размышляет Борюсик. — Думаю, их участие в альбоме важнее Леньке, чем, положим, мне. Мне все равно. Я до момента записи «Девушек…» их и не знал. Ну, что-то из песен Тома Уэйтса, в которых играет Рибо, мне Ленька однажды дал послушать, но так, чтобы я основательно знакомился с творчеством приглашенных нами американцев, этого не было…
— Ленька, конечно, больше меня различной музыки слушает, но что касается Рибо, Медески, то эти исполнители из числа и моих любимых, — говорит Озерский. — И вдруг ситуация сложилась так, что мне удается с ними вместе что-то сделать, да хоть просто постоять и посмотреть, как они работают. Это же кайф! Им ничего не требовалось специально объяснять во время нашей студийной сессии. Они просто приходили и начинали играть.
— Эксперимент с известными приглашенными музыкантами оказался для нас удачным, — считает Рубанов. — Все происходило вполне естественно. Было ясно, что американцы пришли не для того, чтобы нас заменить, а для того, чтобы дополнить. Хотя, возможно, Федоров и не отказался бы постоянно выступать с такими людьми, но «АукцЫону» это не по силам, точнее, не по средствам.
— Я в этом проекте стоял, в принципе, особняком (главной моей задачей были тексты), поэтому чувствовал себя в столь авторитетной компании нормально, — развивает тему Озерский. — Даже если бы ни единой сыгранной мною ноты в пластинку не попало, я все равно поехал бы в Нью-Йорк на запись и переживал за то, чтобы альбом получился в лучшем виде. Сам бы, грубо говоря, вырезал свои партии из окончательного варианта, если бы они смотрелись неудачно. Общий результат важнее. А играть, как Медески, я все равно никогда не смогу.
Десять треков для «Девушек…», одним из которых оказалась мелодекламация раритетной гаркунделевской «Доброты», сочиненной им еще в год московской Олимпиады, окончательно были записаны 18 сентября 2006-го. Зимой 2007-го их свели и отмастерили в том же Нью-Йорке, а официальная презентация альбома в Питере и Москве состоялась 21 и 22 апреля. И хотя к этому моменту «аукцыонщики» уже успели пропеть практически весь свежеиспеченный материал на своих зимних концертах, полновесную премьеру вожделенной, новой (да еще и американской!) пластинки «Ы» встречали с трепетом. Тем паче что главные штатовские корифеи, приложившие руку к «Девушкам…», лично явились сыграть с «АукцЫоном» на первом представлении альбома в России.
Дабы не воссоздавать по памяти атмосферу исторического события, позволю себе процитировать фрагмент своей же заметки в «Известиях», написанной на следующее утро после московской презентации «Девушек…»:
В этот вечер в «Б1 Maximum» легко можно было встретить тех, кого не видел более десятка лет — аккурат со времени выхода предыдущей полновесной студийной пластинки «АукцЫона». Подходящим приветствием выглядел забавный (и, в сущности, недалекий от истины) вопрос: «Ну, вы готовы к прослушиванию шедевра?»
Представление «шедевра» началось с выхода нарядного Олега Гаркуши. Его теперешнему «костюму с отливом» позавидовал бы крамаровский Федя из «Джентльменов удачи». Нацепив фирменные белые перчатки, долговязый «аукцыоновский» пиит-шоумен протяжно зачитал опус о «злом похмелье», под который на сцене собралась вся группа и давно обещанные «бонусные» звезды в лице гитариста Марка Рибо и клавишника Джона Медески. Первую тему «Профукал», которая и открывает новый диск «АукцЫона», Леня грянул так, что шум, произведенный на той же сцене неделей раньше продюсируемым им когда-то «Ленинградом», показался ласковым морским прибоем. Кроме подпрыгивающего и кружащегося волчком Гаркуши, конвульсивной гитары и пластики Федорова, привычного звукового напора «АукцЫона» поэтическая истерика покрывалась контрабасом Владимира Волкова и авангардными пассажами Рибо и Медески. Из чрезмерного уважения к последним их инструменты «вывели на пульте» так, что гитара Рибо, например, звучала порой громче «моторхэдовского» саунда. Леня, впрочем, умудрялся перекрикивать и перешептывать и ее.
В этом концерте Федоров, казалось, ориентировался на зал даже меньше обычного. Он пел для себя, словно вновь переживая удовольствие от неожиданно сложившегося проекта. Когда после долгого экспрессивного клавишного интро Медески к «Рогану Борну» Леня поскакал со стулом вокруг микрофона, стало очевидно, что он не вполне здесь, не совсем с нами…
Сообщество вольных трубадуров
Сольно или с Вовой Волковым я сейчас зарабатываю значительно больше, чем с группой. Но «АукцЫон» — моя дань дружбе и удовольствие от совместных выступлений с его участниками.
На сегодняшний день участие в «АукцЫоне» дает мне, к сожалению, наименьшие средства к существованию.
Думаю, у нашей группы еще откроется второе дыхание. Во всяком случае, я на это надеюсь…
Год 2010-й, тесная гримерка передового (в культурологическом смысле) московского клуба «Икра», час до концерта «Ы». Колик рассматривает мундштуки к своим саксофонам и кларнетам, Борюсик с Бондариком не спеша, до испарины, попивают чай, Озерский в уголке тихо беседует с кем-то из своих столичных знакомых, Леня самоуглубленно (или отстраненно) покуривает, Волков (а он теперь фактически штатный участник группы) тоже здесь, но словно растворен в воздухе, Коловский, Раппопорт — каждый занят чем-то своим… Плавность закулисной «аукцыоновской» обстановки — почти идиллическая.
Потоки суетного извне традиционно принимает на себя Гаркундель. Облачаясь в куртуазный концертный прикид, он попутно отвечает на вопросы двух телевизионных съемочных групп, корреспондентки какого-то издания и делает чуть «звездный» жест в сторону молодой администраторши клуба: «Девушка, принесите мне, пожалуйста, капучино с четырьмя кусками сахара».
Через час на сцене все «взорвется». Незримая, собственная внутренняя сила потащит, разметет «АукцЫон» в диапазоне от экстаза до транса, и с переполненным залом начнет происходить то же самое. Проект «Девушки поют» (за которым у группы опять наступило альбомное затишье, длящееся поныне) в определенной степени «просеял», «рассортировал» аудиторию «Ы» на ту, что самозабвенно входит в резонанс с сегодняшним, беспримерно высоко (хотя бы по меркам русского рока) взлетевшим «АукцЫоном», и ту, что «залипла» в фазе «Птицы» в надежде, что Леня со товарищи к ней еще вернутся. Вторых на «аукцыоновских» (тем паче федоровских сейшенах), на мой взгляд, становится все меньше. Надеюсь, они переходят в стан первых, ибо в целом народа на концертах «Ы» по-прежнему полно. «„Дорогу" давай!» — практически никто из зала уже не кричит, зато «Долги» или «Рогана Борна» встречают как «Отче наш».