Страница 31 из 48
По пути он передумал идти в лагерь — ну, что там делать среди бела дня? — и отправился на холм, решив, раз уж случай представился, основательно обследовать их пристанище. Или остров сокровищ. Или остров несбывшихся надежд. Или остров идиотов. Последнее сравнение понравилось ему больше всего.
Петя медленно поднялся на холмик, подержался за тонкие стволы деревьев, пытаясь угадать их породу и размышляя, откуда здесь взялись семена. Породу он не угадал, а семена, решил он, осенью запросто могли принести перелетные птицы — вместе со своим гуано.
В двух шагах от деревьев из слежавшегося песка выглядывали края нескольких серых камней, а дальше, еще в трех-четырех шагах, склон круто спускался к неширокой отмели. Петя подошел к спуску, поглядел вниз. «Да уж… Пляжик — даже не присесть. А вообще неплохое место для купания. Надо будет его испробовать. Вот только камни торчат из песка, хотя мешать купальщику они не должны. Вообще-то, странные камни. Ровные, будто небрежно обтесанные. Или водой и ветром истертые? Такие же серые, как тут, на холме. Погоди-ка… Если присмотреться… Да немного фантазии добавить… Ну, точно, если проследить положение камней, то на отмели можно заметить остатки стены. Значит, и тут, под ногами, какие-то постройки. Любопытно, что тут могли построить? Посреди моря, да еще в таком сомнительном месте. Маяк? Здесь? Вряд ли! Да и круглые маяки, а не квадратные. Хотя, бес их знает, какие они могут быть. А может, удалой рыбак слепил тут сторожку, а потом ее смыло, как рассказывал хозяин лодки?.. Сторожку? Из таких глыб? На чем же он привез их сюда?»
Петя собрался было спуститься на отмель, чтобы рассмотреть камни, но прикинул, что карабкаться обратно по крутому склону не очень-то легко, а обходить по берегу весь остров нет никакой охоты. Тогда он вернулся к деревьям на холме, отпил из бутылки пару больших глотков, чтобы охладиться, и присел на корточки перед одним из камней. Смахнул песок сверху, слегка отгреб одной рукой сбоку. Нет, он не ошибся. Это был здоровенный прямоугольный тесаный каменный блок. Такой и впятером не поднять. И к нему очень плотно пригнан его близнец. А дальше еще один. М-да, наверняка это никакая не сторожка. Это вам не нынешняя кладка на соплях. Но вот что это было? И когда? Сердце у Петя забилось быстрее, как бывает в предвкушении приятного приключения, неожиданного открытия, приобщения к неведомому.
— И что же здесь прячется интересненькое? — пробормотал он от избытка чувств. — Так-так! Без лопаты мне тут нипочем не обойтись.
Его саперная лопатка, купленная на «толкучке» специально для походов, лежала в палатке. Петя испробовал ее вчера, когда вдвоем с Костей закапывал ящик с бутылками. Допивая пиво, он поспешно спустился в лагерь, бросил пустую бутылку у входа в свою палатку, достал из рюкзака лопатку, снял армейский чехол и трусцой побежал обратно. Мельком взглянул в сторону Кости и Марины, но их не было видно, — заслоняла лодка. Ну и Бог с ними! Чем нервы себе портить — представлять, как они милуются на бережку, лучше заняться этой стеной и вовсе не думать о них. Пусть делают что хотят. Что они там хотят?.. Нет-нет, это их дело… А мое дело я себе нашел… Мое дело — раскопать кладку… Вдруг что-то интересное… Ржавые доспехи, скелеты, мечи, сундук с драгоценностями… Или шиш с маслом…
На холме Петя принялся с остервенением отгребать лопаткой песок от камней. Отгребать песок было нетрудно и удобно. Вскоре он догадался, что раскапывает мощную стену какого-то старинного сооружения, — то ли крепости, то ли замка, то ли храма. Стена, судя по всему, была довольно длинной и уходила глубоко вниз, а на некоторых камнях еще просматривались остатки резного орнамента.
Петя выпрямился, полюбовался откопанной кладкой камней — это был, судя по толщине стены, угол какого-то мощного здания. «Вернемся на материк — обязательно звякну в местный музей», — пообещал он себе, перепрыгнул через стену и начал откапывать ее с другой стороны.
Вдруг песок под ногами подался вниз. Петя мельком успел заметить, как накренились в его сторону оба деревца, а затем рухнул в сумрачную, холодную, мокрую, гулкую глубину.
В полдень, в самое пекло, Марина сказала Косте, что хочет спрятаться от солнца в палатке, — лучше пусть ей будет душно, чем терпеть такие палящие лучи. А позже можно будет вернуться на пляж. Но никаких заплывов на глубину.
Костя потел от жары и пива и не возражал. В палатку так в палатку. Только вставать и идти было лень.
Они обсыхали на берегу после купания, а точнее — неумолимо нагревались. Горячий ветер не приносил облегчения. Костя лежал на полотенце и дремал, загородив руками глаза от солнца. После пива его клонило в сон. Марина сидела на матрасе и сквозь темные очки смотрела на мелкие волны. Они мерно накатывались на отмель и с шипением медленно растекались по песку, как газированная вода из опрокинутого стакана.
— А куда Петя делся? — сказала Марина.
— Места много, — едва выговорил Костя сонным голосом. — Где-нибудь тоже загорает. Или спит в палатке.
— Может, он обиделся?
— А что это ты о нем беспокоишься?
— А ты не забыл, кто нас познакомил?
— Почему? Помню. Познакомил и благородно уступил тебя.
— Ты смотри! Благородно уступил…
— Впрочем, ты права, не уступил. Это ты решила, кому и с кем… Сама. Правда, не без моего чертовского обаяния.
Костя вдруг вспомнил, как Петя с жаром и восторгом рассказывал ему о Марине. Он так ее расписывал, что Костя был увлечен ею еще до знакомства. Да и знакомство не принесло особых разочарований. Костя вспомнил, как Петя признавался ему, что, кажется, не на шутку втрескался в Марину, но при этом настолько ее обожает, что боится сделать что-то слишком рано или не так в их отношениях, — вдруг она обидится на него или разочаруется в нем и оттолкнет. Или он разочаруется в ней… А потому дальше объятий и робких поцелуев роман их не продвигается. Костя тогда посмеялся над его старомодным поведением, заявил, что от Пети запахло нафталином и обещал по-дружески помочь — убедить его, что в этой Марине ничего такого нет. А затем сам не заметил, как помощь превратилась в соперничество.
— Ты у него девушку отбил, — сказала Марина, — а он простил тебе такую подляну. Как настоящий друг.
— Ты мне досталась не в поединке за тело, — пояснил Костя, — а в… гм… хм… противостоянии, что ли, чувств…
— Досталась? Я что — приз на соревнованиях?
— Нет, это другое… Не придирайся к словам… — лениво цедил Костя. — Ну и что… Ну, досталась… Но — по горячей любви. Моя любовь оказалась горячей, чем его. Вот ты об нее и опалила крылышки.
Марина подняла темные очки на лоб и пристально посмотрела на Костю.
— А почему ты считаешь, что он меня любил? — медленно проговорила она.
— Во всяком случае, он так думал. И мне проговорился.
Марина помолчала размышляя. Любил? А ей казалось, что для Пети она всего лишь приятное увлечение. Костя оказался более пылким, решительным и настойчивым.
— И все-таки, что ты ему недавно сказал, — осведомилась она, — что он так быстренько подхватился с места и свалил?
— Ничего особенного. Попросил погулять, пока ты успокоишься.
— Я бы на его месте обиделась.
— С какой стати? Я же не на материк его послал.
Костя страдальчески скривился. Он отправил Петю, потому что рассчитывал на кое-что большее. На пляже, днем. Супер!.. Хоть и жарковато… Но Марина заупрямилась… Ох уж эти бабские выкрутасы!
— Ну, ты — не он, а он — не ты, — сказал Костя рассудительно. Голова у него была по-прежнему тяжелая и тупая, но сон прошел. — Петя — деликатный человек и на друзей не обижается, как ты верно заметила. Да я и не собирался его задевать. Такие преданные друзья редко встречаются. С такими друзьями не только прохлаждаться, но и работать здорово было бы.
— Конечно, — с издевкой заметила Марина, — если ты будешь начальником, а они подчиненными.
— Каждому — свое, — философски отозвался Костя.