Очарованный (ЛП)

Это было медленно и далеко не легко, его бедра качались в размеренном, обдуманном ритме. Не имея возможности видеть, она представила себе, как это должно было выглядеть. Макс, полностью одетый, его задница сжимается и разжимается пока он трахает ее связанное тело. Она задрожала и начала мурлыкать. В ответ он зарычал, вибрация прошла по всей длине его тела к его толкающемуся члену.

- Ты чувствуешь себя слабой? - спросил он, гортанным и язвительным голосом. - Ты чувствуешь себя униженной, потому что твое тело служит моему удовольствию, а не твоему собственному?

Она хотела возразить, поспорить, поругаться, но она не могла. Было слишком хорошо ничего не делать и получать все, что он ей давал. Как-никак она была кошкой и ленивой от природы.

- Прирожденная подчиняться, - поправил он. Он протянул одну руку, чтобы захватить ее бедро и раскрыть его шире, так он мог трахать ее еще глубже. Теперь, каждый раз погружая свой член, он задевал ее клитор своими тяжелыми, твердыми яйцами.

Он читал ее мысли, она думала той частью своего мозга, которая все еще функционировала.

Укрощение началось.

С мягким шипением, она сжималась вокруг него. Он тихо выругался и задрожал, его тело предало его.

Внезапно, она осознала, что он был также беспомощен, как и она. Она использовала свое тело, чтобы заманить его, и он поддался. Несмотря на показанный им внешний контроль, Макс начал вечер с совершенно иным подходом, и отказался от него, растворяясь в страсти, которой не смог отказать. Даже сейчас, его пальцы, мнущие ей бока, его напряженные бедра на ней, его затрудненное дыхание громко звучащие в комнате.

Осознавая, что она была не одна в этом нежданном физическом очаровании, она расслабилась, со стоном погружаясь в постель. Это не было подчинением. Это было безвыходным положением.

Рот Виктории изогнулся в кошачьей улыбке.

Глава 3

Макс приподнял чашку кофе к своим губам и смотрел через окно на отель Сэнт Джонс, прямо на противоположной стороне улицы. Он сделал глубокий, ровный вдох, его мысли были полностью сосредоточенны на прояснении его сознания. Волнение и нетерпение курсировали по его венам, и он очень старался умерить их.

Контроль. Где был его контроль? Невозможно было отрицать, что когда он был с Викторией, им двигал голод, а не его задание.

Его котенок в постели была тигрицей, той кто крутился, царапался, кусался с распутным рвением. Привязать ее к кованому изголовью, было необходимым удовольствием. То, что он часто повторял в течение последних двух недель.

"Макс мне это не нравится", каждый раз говорила она. Но с ее затвердевшими сосками на его языке, он знал правду. Она тряслась, проклинала, корчилась, и вид этого всегда делал его таким твердым, что ему приходилось стиснуть зубы, чтобы сдержать свое вожделение. Потом он сдавался и трахал ее часами, до истощения, отказываясь от своего предписания в пользу потрясающего наслаждения.

И Совет знал об этом.

Мы не довольны отсутствием у вас прогресса, - пожаловались они, всего час назад.

- Вы дали мне слишком мало времени, - ответил он.

Мы считаем никакого количества времени не будет достаточно, чтобы укротить дикую. Она за пределами реабилитации.

- Она не за пределами, - он резко выдохнул, - Раньше вы никогда меня так не торопили, и она это самое сложное дело, которое я когда-либо получал.

Прошли десятилетия. У нас тонкое терпение.

С тихим проклятием отворачиваясь и от окна, и от воспоминаний, Макс схватил пальто и вышел из кафе. Время подходило к концу. Он не мог в этом потерпеть поражение. Поражение будет стоить ему дороже, чем потеря гордости. Это будет стоить Виктории ее жизни.

Он пересек оживленную улицу и через вращающиеся стеклянные двери вошел в Сэнт Джонс, ожидая пока вращались двери, перед тем как использовать сою силу, чтобы переместиться на верхний этаж, где Виктория была занята работой. Мысль о ней сидящей за ее столом, заставила его член болеть. Он обожал умных женщин, и Виктория была хитрее, чем многие из них. Она была такой же твердой как когти.

Единственный момент, когда она была по настоящему уязвима, когда она была на грани оргазма. Поэтому он снова и снова подводил ее к нему, поглощая ее внезапный поток мыслей и воспоминаний. Чувствуя любовь, которая когда то была у нее к Дариусу, и болезненную печаль от его потери. Эти проблески ее души, всегда приводили его к оргазму, от ощущения такой глубокой связи, ему было тяжело дышать.

Он стиснул зубы, так как его член еще больше распух. С тех пор как он встретил ее, он кончал больше, чем, как он думал, возможно. Поэтому он так мало добился прогресса. Правильное укрощение требует сдержанности со стороны Охотника. Он должен был найти другой путь к высвобождению, регулировать свое желание, но ни одна другая женщина не привлекала его.

- Добрый день мистер Вестин, - секретарша приветствовала его с широкой улыбкой.

Со щелчком его пальцев, она забыла про его визит, ее память стерлась в мгновение ока. Все что ей было известно, что ее босс был очень занят, чтобы ее беспокоили, и она будет принимать сообщения и не пропускать посетителей, пока ей не скажут действовать по-другому.

Макс, не постучавшись, вошел в логово Виктории, обволакивая место простыми чарами, не позволяющими никому проходящему рядом, лицезреть их будущие действия через стеклянные стены офиса.

Она посмотрела, изогнув бровь, и опустила ручку.

- Макс.

Его имя. Одно слово. В таком нежном мурлыканье, это был афрозодиак и он был восприимчив к этому, хотя не должен был быть.

- Привет котенок, - он улыбнулся, почувствовав ее мягкую дрожь. Она также была восприимчива.

- Я занята.

- Ты собираешься быть занятой, - согласился он, убирая кофе в сторону и положив красиво завернутую коробочку на ее стол.

Ее рот изогнулся в чувственной улыбке, что заставило его кровь гореть.

- Подарок? Как восхитительно.

Длинные, изящные пальчики дернули за переливающуюся лавандовую ленту и разорвали королевски-синюю упаковку. Внутри находилась деревянная коробочка. Он наблюдал, как ее пальчики очертили фразу, которая была вырезана на ней: "Только в связи со мной ты по-настоящему узнаешь свободу".

Виктория ничего не сказала, но он наблюдал за ней с охотничьим восприятием и заметил внезапное появление торчащих сосков под ее белой, шелковой блузкой. Ее рука поднялась, чтобы привлечь его взгляд, держа в руках пару бархатных зажимов для сосков, соединенных тонкой золотой цепочкой.

- Мне было интересно, когда ты планировал перейти к игрушкам, - чуть запыхаясь, сказала она. - Ты ждал дольше, чем другие.

Намек на то, что он не был особенным, просто другим в длинной линии раздражающих, подтолкнул его руку. Яростный вихрь воздуха наполнил комнату, разбрасывая бумаги на столе, и толкая Викторию назад. Макс шагнул к ней, взгляд его сузился, его открытая ладонь сжалась в кулак, переместив ее и грубо остановив только в дюйме от окна.

Ее зеленые глаза были широко раскрыты, губы раскрылись от прерывистого дыхания, ее груди поднимались и опускались в видимом страхе. Однако, он знал что это было сильное возбуждение. Он мог чувствовать ее в своих мыслях, их связь укреплялась с каждой проведенной вместе минутой. Быстрый рост силы внутри нее, осторожное смешивание магии и усилие Знакомых, заставили его громко застонать от непреодолимой страсти. Никогда в своей жизни он не чувствовал такого к женщине. Это ощущалось почти так же, как найти идеальный кусок головоломки. Кончики его пальцев покалывали от магии, бегущей через него - магия усилилась при его сближении с Викторией.

- Котенок, - прорычал он, достигая ее. Он просунул руки в ее короткие волосы и прижал ее спиной к стеклу, ее ноги приподнялись на несколько футов от пола. Она была на уровне его глаз.

Она замурлыкала и уткнулась в него носиком, ее серебряные серьги-кольца напротив его щеки стали холодными, а затем слишком горячими. Он сделал шаг назад, его сила обратила ее взор на живописный вид города позади нее. Ее рук неподвижно держались за ее головой, ее грудь бессмысленно толкалась к нему в позе подчинения. Только здесь, в месте ее рабочего влияния, возможно настоящее укрощение. Здесь она была главной. Пока не приехал он.