Двадцать два цента в день

— Ох, ох, мистер Уиткоум, приятно видеть вас после стольких лет. Рад, что все стало на свои места.

— Но, увы, в этом нет вашей заслуги, — сказан я холодно. — Хочу перекинуться с вами парой слов.

— Разумеется, — согласился он. — Пожалуйста, проходите. — И жестом остановил Дэвиса, попытавшегося войти следом. — Мне нужно поговорить с мистером Уиткоумом наедине, извините.

У Нелсона были намного острые черты лица и низкий лоб. Когда я его нанимал, то испытал определенные сомнения, но отверг их из-за рекомендации хорошего знакомого. Однако ошибся.

Нелсон сел за огромный стоп и слегка приоткрыл верхний ящик. Я заметил рукоятку револьвера. Очевидно, его не покидал страх, он не исключал возможности быть задушенным. Нелсон улыбнулся.

— Мистер Уиткоум. Я знаю, что вы умный человек.

— Благодарю, — отреагировал я. — За последнее время вы не первый говорите мне подобное, но я пришел сюда не комплименты слушать. — И посмотрел на него с накопившимся за четыре года отвращением. — Вы не только испортили, полностью и окончательно мою защиту, но еще имели наглость, невероятную наглость, представить мне счет на сумму 876 долларов и 14 центов.

Адвокат пожал плечами:

— Какое значении это имеет сейчас? Вы не заплатили мне ни цента.

— Так вышло, что у меня не было таких денег. Но больше всего меня взбесило ваше желание наложить арест на мой поденный заработок в тюрьме. Я по в тюремной прачечной за каких-то жалких двадцать два цента в день и вдобавок ко всему…

Он умоляюще замахал руками:

— Я просто думал, что у вас есть сбережения. Однако судья не дал разрешения.

— Все равно этого я вам никогда не прощу.

Нелсон наклонился вперед:

— Видите ли, я не дурак, и вы также. Я знаю, что вы не можете просто так прийти и застрелить меня.

— Вы уверены?

— Мм… не полностью. В сущности, я думал, вы давно готовитесь к мести и, вероятно, надумали что-то коварное, не правда ли? Что-то на самом деле ужасающее? И вы готовы ждать? У вас есть время? Стоит ли вести эту войну нервов?

Я посмотрел в сторону окна.

— Послушайте, — сказал Нелсон, — я не боюсь вас, но я очень занятой человек, и мне некогда играть в кошки-мышки. Просто не имею времени на это. Вот что мы сделаем. Вы мне уже не должны 876 долларов и 14 центов. — Он вытащил из приоткрытого ящичка лист бумаги и толкнул его ко мне. — Расписка. Отмечено, что все выплачено, подпись моя.

Я посмотрел на лист бумаги.

— Знаю, знаю, — поспешил сказать Нелсон. — Расписка — это клочок бумаги, и на нее ничего не купишь. Государство дало вам шесть тысяч долларов, и вы, наверное, думаете, что вам перепадет еще откуда-то? Не упрекаю вас. Это было судебной ошибкой. Можете не верить мне, но я сделал все возможное.

Он был прав. А я не верил ему.

Он опять запустил руку в ящичек и на этот раз вытащил толстый конверт и стал размахивать банкнотами перед моим носом.

— Пересчитайте их. Шесть тысяч долларов в банкнотах по сто. Я вам даю столько же, сколько государство, с точностью до доллара. Но это не значит, что я в чем-то виню себя. Просто у меня широкая душа.

Я внимательно посмотрел на деньги:

— Я пришел не ради этого. И что я должен сделать для вас ради этих шести тысяч?

— Просто оставьте меня в покое. — Он слегка повысил голос. — Меня не интересует, что вы собираетесь делать с кем бы то ни было. А меня оставьте в покое.

Я сунул деньги в карман и медленно улыбнулся:

— Отлично. Вы убедили меня в своей искренности. Уйду и больше никогда сюда не вернусь.

Я неторопливо вышел и на втором перекрестке понял, что меня «пасут». Начал заходить и забегать в различные здания, подниматься и спускаться на лифте, летать по лестницам вверх и вниз. В конце концов оказался на маленькой улице, убежденный, что оторвался от преследователей. Свернул на бульвар и едва не столкнулся с довольно высоким энергичным человеком. Как будто он меня и ждал.

— Оторвались, — сказал он.

— От кого? — переспросил я осторожно.

— От «мусоров».

— Кто вы?

— Джеймс Хоуген, частный детектив, доверительные дела и прочая. Мои клиенты собирались нанять адвоката, но потом решили, что он может счесть неэтичным то, что от него потребуется. А в наше время частный детектив готов делать все, поэтому наняли меня.

— Кто вас нанял?

— Кларк и Тилфорд.

— А, эти подлые лжецы, что отняли у меня четыре года жизни.

Он угрожающе замахал пальцем:

— Ставлю вас в известность — ничего не выйдет. Власти предупреждены, у Кларка и Тилфорда полицейская охрана. Круглосуточная.

— Везет некоторым.

Детектив лукаво улыбнулся.

— Но вы умеете выжидать, не правда ли? Недели, месяцы, годы и в конце концов все равно отомстите? Будете ждать удобного момента и следить. Сто лет, если понадобится, а?

— По правде говоря, столетнее ожидание исключено.

— Ага, значит, у вас на уме что-то такое, что можно совершить значительно быстреё. Что-то дьявольски хитрое?

— Почему бы и нет? У меня было предостаточно времени обдумать все. Не секрет, что я продолжал бы гнить в тюрьме и по сей день, не обнаружь адвокат косоглазие у Кларка.

— Кларк не знал о своем косоглазии. Думал, что все видят так же, как и он, пока его жене не надоело смотреть, как он спотыкается. Она и привела его к глазному врачу. Но, в сущности, косоглазие не имеет никакого значения, Кларк все равно бы обманул.

Я вздохнул:

— Почему?

— Невольно все произошло, — начал Хоуген. — Кларк вел очень однообразную, скучную жизнь, все дни были одинаковы для него. Такой, знаете ли, незначительный человек… и для жены, и для близких, и для соседей… для вселенной. А тут появляется шанс быть… хм, замеченным.

— Хотите сказать, что только из желания быть замеченным Кларк готов быв лжесвидетельствовать и загнать человека в тюрьму? Ни в чем не повинного человека?

Хоуген меня прервал:

— Он не знал точно, что страдает ни в чем не повинный человек. Надеялся подкрепить показания Тилфорда.

Я глубоко вздохнул.

— Тилфорд? Почему лгал?

— Не хотел обыска машины.

— Наверное, в багажнике был труп?

— Нет, пятьдесят килограммов маргарина.

От злости я прикрыл глаза.

— Вот как все было, — разговорился Хоуген. — Два часа ночи. Тилфорд только что вернулся из Иллинойса, где гостил у брата, и был загружен маргарином, так как тот намного дешевле масла. В момент, когда проезжал пустые улицы города, заработала сигнализация гастронома господина Карнецки. Из любопытства он остановил машину, вышел, приблизился к витринным стеклам и заглянул внутрь. Не увидел ничего, но услышал приближение полицейских машин. Не желая быть замешанным, он направился к своей машине. И надо же случиться такому — возле него остановилась первая полицейская машина, и его окружили вооруженные полицейские. При виде пистолетов он пришел в ужас. Он сообразил, что подозрение падает на него, и запаниковал.

— Почему он должен был паниковать, черт возьми? В наше время невинному человеку нечего бояться полиции.

— Скорее всего не обвинение в ограблении гастронома пугало этого господина. А если бы полицейские обыскали машину? И нашли бы маргарин? Представьте себе, что об этом узнали бы газеты…

Я выразил несогласие:

— Насколько мне известно, висконсианцы грузят машины маргарином всегда, как только появится возможность пересечь границы штата. И я еще ни разу не слышал, чтобы полиция арестовала только из-за этого…

— Верно, — прервал меня Хоуген. — Но вы помните процесс? Тилфорд работал в молочной фирме «Лейксайд», в маслобойном цехе. Стань известно об этом маргарине, знаете…

— Уволили бы? — подсказал я.

— Конечно, — подтвердил Хоуген, — поэтому Тилфорд и показал полицейским куда-то на запад и крикнул: «Вон он!»

— Понимаю желание Тилфорда отвести внимание от собственной персоны, — сказал я, — но когда меня и еще полдюжину человек притащили с соседних улиц и поставили перед ним, почему он не сказал просто, что не узнает никого из нас?