Страница 35 из 67
- Вперед, братцы!
А может, он произнес эти слова еще до того, как разорвался снаряд… [132]
Враг в Севастополе. Мы понимали это, но примириться не могли. И вот сообщение Совинформбюро: «По приказу Ставки Верховного Главнокомандующего наши войска оставили город Севастополь…» Слова падают, как тяжелые камни, болью отзываются в сердце.
Мы стоим у репродуктора тесной группой, объединенные общим горем, слышим знакомый голос Левитана: «Сколь успешно выполнил Севастопольский гарнизон свою задачу, это лучше всего видно из следующих фактических данных. Только за последние 25 дней штурма Севастопольской обороны полностью разгромлены 22, 24, 28, 50, 132-я и 170-я немецкие пехотные дивизии и четыре отдельных полка, 22-я танковая дивизия и отдельная мехбригада, 1, 4-я и 18-я румынские дивизии и большое количество частей из других соединений. За этот короткий период немцы потеряли под Севастополем до 150 тысяч солдат и офицеров, из них не менее 60 тысяч убитыми, более 150 танков, до 250 орудий. В воздушных боях над городом сбито более 300 немецких самолетов. За все 8 месяцев обороны Севастополя враг потерял до 300 тысяч своих солдат убитыми и ранеными. В боях за Севастополь немецкие войска понесли огромные потери, приобрели же - руины»…
…Прошли годы, десятки лет. Многое стерлось из памяти, но тот горестный день остался со мной навсегда. Словно это было вчера, вижу бледное, с дрожащими губами лицо Дмитрия Кудрина, окаменевший взгляд Евгения Акимова и слезы Николая Астахова. Балагур и острослов Астахов стоял онемевший, из его глаз одна за другой катились по щекам крупные слезы, он не замечал их…
Каждый по-своему прощался с Севастополем. Но даже в эти горестные минуты никто из нас ни на йоту не сомневался, что мы вернемся в этот город и поклонимся его священным руинам.
Ожидание
Осень 1942 года. За короткий срок фашистская бронированная армада проползла от Донбасса к берегам Волги, черной чумой разлилась по Дону, Кубани, Ставрополью, захватив огромную территорию юга нашей страны. И уперлась в стены Сталинграда.
Гитлеровские стратеги не скрывали своих намерений: после захвата Сталинграда двинуть войска на север, по правому берегу Волги, в обход Москвы с востока и на юг, [133] на захват бакинской нефти. Их манило Закавказье, выход к границам Турции, которая все еще соблюдала нейтралитет - шаткий, очень ненадежный, выжидательный, но соблюдала.
Над Сталинградом нависла смертельная опасность. Немцы сбрасывали листовки, в которых бахвалились: «Сопротивление бессмысленно. Судьба Сталинграда решена. Падение города - вопрос нескольких дней!»
Так думали немцы. А защитники Сталинграда отвечали все более стойким сопротивлением, с каждым днем оно крепло. Вся страна, весь мир следили за этой битвой, следили с болью и надеждой.
Все больше осложнялось положение на Черном море. Севастополь был уже в глубоком тылу врага, противник стоял в Новороссийске, под Туапсе, немецкие альпийские части лезли на кавказские перевалы. База Черноморского флота переместилась в Поти - в самый юго-восточный угол Черного моря. Дальше кораблям отступать было некуда.
Перебазировалась и наша отдельная авиаэскадрилья особого назначения, которой командовал майор М. В. Виноградов. Как уже упоминалось, эскадрилья была создана из целого 116-го авиаполка, который до этого воевал в Севастополе. Теперь же самолетов осталось мало, летать практически было не на чем. Мы стали «безлошадными». Только иногда один-два экипажа вылетали на разведку в море, на поиск караванов и подводных лодок противника. Но по-настоящему боевыми эти редкие полеты мы не считали.
Особое же назначение эскадрильи заключалось в том, что перед нами была поставлена задача: готовиться к перегонке самолетов из Америки через Дальний Восток. Мы с энтузиазмом засели за карты и книги: изучали маршруты, рельеф местности, новые способы навигационного обеспечения дальних полетов в незнакомых районах, материальную часть самолетов.
Но время шло, а командировка за новыми самолетами все откладывалась и откладывалась.
Мы по- прежнему оставались в положении «безлошадников». А другие летали. И хорошо летали. Добрые вести шли с соседнего аэродрома, где базировались пикирующие бомбардировщики Пе-2 40-го авиаполка. Там были Василий Мордин, Андрей Кондрашин, Иван Корзунов, Иван Филатов, Дмитрий Лебедев, Слава Богомолов, Анатолий Коваленко, Федя Волочаев и другие наши друзья-севастопольцы. [134] О их боевых делах мы знали из рассказов знакомых летчиков, из очень редких писем, которые присылали друзья, а больше всего -из заметок в газете «Красный Черноморец».
Однажды из штаба ВВС сообщили: на перевале Санчаро, от которого идет путь на Сухуми, сложилось угрожающее положение, вражеские автоматчики по узкой тропинке просочились на южный склон гор. Необходимо найти эту тропинку и закрыть ее. Эту задачу поручили Андрею Кондрашину со штурманом Вячеславом Богомоловым (на счету Кондрашина уже было 200 боевых вылетов, грудь его украшали 2 ордена Красного Знамени). Ведомым пошел экипаж лейтенанта Михаила Плохого.
Кондрашин и Богомолов не раз уже ходили на этот злополучный перевал, бомбили его северные склоны, знали там каждый выступ. Но искать с воздуха узкую тропинку им еще не приходилось. И все же они нашли ее: вилась она по краю крутого обрыва, а над ней, надежно прикрывая сверху, нависал огромный «козырек» скал. Они пролетели так низко, что отчетливо увидели, как один за другим, прячась под «козырьком», карабкались вражеские автоматчики, собираясь на небольшой площадке под скалой.
Набрали высоту, зашли на боевой курс, прозвучала команда Богомолова: «Пошел!» Бомбы понеслись навстречу земле. И на этот раз Богомолов не промахнулся: взрывы перечеркнули тропинку, «козырек» рухнул, отрезав путь автоматчикам.
В тот же день из штаба 371-й стрелковой дивизии пришла радиограмма: «Командиру 40-го авиаполка подполковнику Морковкину. Благодарим за поддержку. Все бомбы легли в цель».
Через несколько дней - новое задание. На аэродроме Майкоп враг сосредоточил более 50 новейших истребителей, представлявших большую угрозу для наших самолетов. Командование ВВС ЧФ решило нанести по аэродрому удар одновременно с воздуха и с земли. Операция разрабатывалась тщательно. Особенно ответственная задача ставилась перед десантниками: уничтожить самолеты на аэродроме, а затем отойти в горы.
23 октября в 22 часа одиннадцать бомбардировщиков легли курсом на Майкоп. Через несколько минут следом вылетели два истребителя И-15 бис. В точно назначенный час бомбы посыпались на аэродром и железнодорожную станцию, истребители начали «гасить» прожекторные [135] установки. На аэродроме вспыхнули пожары, осветив летное поле.
В это же время к аэродрому подошли два транспортных самолета Ли-2 и один четырехмоторный гигант ТБ-3 с 40 парашютистами-десантниками на борту. Командира роты капитана Михаила Орлова и его «хлопцев» мы уже успели хорошо узнать - больше месяца жили бок о бок, когда они готовились к своему ответственному заданию (мы не знали, к какому) в нашей части. И вот настал их час. Несмотря на основательную «обработку» аэродрома, враг встретил транспортников плотным зенитным огнем. Снаряд попал в бензобак ТБ-3, самолет тотчас охватило пламя. Десантникам пришлось прыгать из горящей машины в лучах прожекторов, под градом пуль и снарядов. Самолет упал недалеко от аэродрома и сгорел. Из экипажа чудом спасся один командир корабля С. П. Гаврилов, который присоединился к парашютистам.
В этой необыкновенно сложной обстановке моряки-парашютисты захватили аэродром и начали термитными гранатами уничтожать истребители. Когда вспыхнули две зеленые ракеты - сигнал к отходу, - на аэродроме уже пылало более двадцати самолетов.
Отход был трудным. Отряду пришлось пробиваться через кольцо оцепления. Прорваться удалось не всем, но большинство участников десанта все же ушло в горы. Двадцать парашютистов за отличное выполнение задания были награждены орденами Красного Знамени.