Страница 21 из 24
До начала наступления в Крыму, намеченного, как сообщил А. И. Еременко, на март 1944 года, Черноморскому флоту предстояло сделать немало. В центре внимания Владимирского были перебазирование авиации с аэродромов Кавказа на запад, переход торпедных катеров в порт Скадовск, расположенный между Перекопом и устьем Днепра. Штаб флота по его указанию планировал согласованные удары авиации, подводных лодок и торпедных катеров, а также кораблей эскадры по коммуникациям противника между Севастополем и портами Румынии, чтобы помешать снабжению 17-й армии гитлеровцев, а в дальнейшем и сорвать ее эвакуацию морем из Крыма. Силы для этого были. Особенно радовало Владимирского усиление флотской авиации, к началу 1944 года насчитывавшей 429 самолетов, в основном новых типов. Первые ее эскадрильи перелетели с Кавказа в район Херсона еще в конце сорок третьего. С аэродромов Северной Таврии бомбардировщики и торпедоносцы уже наносили удары по коммуникациям и портам противника. К весне ВВС флота были готовы к боям за освобождение Крыма. 6 марта командующий флотом сам вышел в море с отрядом комбрига В. Т. Проценко: проводил торпедные катера до точки, где по плану должна произойти дозаправка топливом, чтоб хватило бензина. Перебазирование бригады операция ответственная - о ней знали в Москве. «Признаюсь, - писал Владимирский, - была еще одна веская причина для моего выхода с Проценко - очень хотелось в море!» Первый отряд дошел благополучно, неделей позже по тому же маршруту ушла вторая половина бригады.
В марте начало фронтовой операции по освобождению Крыма было отсрочено. Ставка перенесла ее на первые числа апреля. [95]
Оставалось немного времени до начала наступления в Крыму, уже было доложено в Ставку и наркому ВМФ о готовности Черноморского флота к операции, когда за полночь в кабинете командующего зазвонил телефон. Владимирский сразу же узнал голос Кузнецова, хотя было в нем непривычное волнение: «Лев Анатольевич, Лева, не удивляйся, не волнуйся, завтра срочно вылетай в Москву. Насовсем…» Под утро принесли телеграмму из Ставки.
Н. Г. Кузнецов писал: «Ни Генштаб, ни Наркомат ВМФ не вносили предложений о смене командования Приморской армии и Черноморского флота… Для меня до сих пор не ясна причина освобождения от должности Л. А. Владимирского».
…За прошедшие годы изучен опыт войны на Черноморском театре военных действий, вышли в свет военно-исторические труды, посвященные важнейшим операциям Черноморского флота, в том числе тем, которые проводились совместно с сухопутными силами. Крупные наступательные операции Великой Отечественной войны Новороссийско-Таманская и Керченско-Эльтигенская и в наши дни служат примером боевого взаимодействия армии и флота. Год, в течение которого Владимирский командовал флотом - с апреля 1943 по март 1944 года, - отмечен и усилением ударов по коммуникациям противника - потери его в тоннаже выросли в четыре раза. Этот результат был достигнут благодаря умелому боевому применению авиации, подводных лодок и легких сил флота. [96]
Иные пути
«Сознание того, что за время войны мной лично или под моим руководством проведено несколько десятков операций с успехом в большей или меньшей степени, дает мне большую моральную поддержку… Теперь меня ждут иные пути» - так писал Владимирский в начале мая 1944 года в Ташкент Е. С. Добронравовой, вскоре ставшей его женой. [96]
В апреле 1944 года, вступая в командование эскадрой Краснознаменного Балтийского флота (КБФ), Л. А. Владимирский побывал на каждом из ее кораблей - линкоре «Октябрьская революция», крейсерах «Киров» и «Максим Горький», лидерах и эсминцах. Мощная их артиллерия внесла немалый вклад в оборону Ленинграда, в прорыв блокады в январе 1943 года и через год - в разгром гитлеровцев на подступах к городу. Но враг оставался совсем близко - за Сестрой-рекой. Орудиям кораблей эскадры предстояло вместе с артиллерией Ленинградского фронта сокрушить его долговременную оборону на Карельском перешейке. Переход в наступление близился. Владимирский вместе со своим штабом изо дня в день проверял подготовку артиллерии главных калибров, руководил отработкой организации управления и корректировки ее стрельб. Предстоял и переход эскадры на запад - в порты Балтики. Владимирского беспокоило, что с осени 1941 года почти все командиры кораблей сменились. В те дни он записал в дневнике: «Корабли расставлены по Неве и… Невкам, два миноносца в Кронштадте. После эвакуации Ханко в сорок первом корабли не плавали, за исключением одиночных переходов Кронштадт - Ленинград и перемены мест на Неве». Адмирал сделал вывод: нужно учить командиров управлять маневрами своих кораблей, готовить их к морским походам.
В мае, как только по Неве прошел плывущий из Ладоги лед, Владимирский приказал лидерам и эсминцам перейти в Торговый порт. Обучение командиров он начал на эскадренном тральщике «В. Громов». На этом двухвинтовом корабле командиры тренировались в швартовке, отходе от стенки и других маневрах. После того как «азы» управления кораблем освоили все, командующий эскадрой начал выходить на каждом эсминце по очереди. Возможности для плавания были ограниченны, и эсминцы и лидер день за днем ходили по Морскому каналу и кронштадтским рейдам - только они и были надежно очищены от мин. Командиры [97] кораблей действовали все уверенней, но без происшествий не обошлось: лидер «Ленинград» при швартовке навалился носом на стенку, «Грозящий» коснулся днищем грунта в Морском канале, еще один эсминец намотал на винты тросы бонового заграждения… Владимирский видел в этом неизбежные издержки, повреждения были незначительны и быстро устранялись. Без практической же учебы на мостике, у машинных телеграфов не обойтись. Так он и объяснил командующему КБФ В. Ф. Трибуцу. Обучение было закончено, и все командиры получили допуск к управлению своими кораблями.
В канун наступления войск Ленинградского фронта на Карельском перешейке линкор под флагом командующего эскадрой и крейсера встали к причалам Торгового порта. С утра 9 июня 1944 года загремели залпы их орудий, зазвенели стекла в домах ленинградцев. В течение десяти часов вели корабли эскадры огонь по врагу. На следующий день рано утром их артиллерия вновь начала громить укрепления на Карельском перешейке. Через два часа после начала артподготовки наши войска перешли в наступление. 20 июня был освобожден Выборг…
Ставка высоко оценила вклад флота в разгром врага на Карельском перешейке. В конце июня Владимирский с присущей ему скромностью записал: «Награжден орденом Ушакова. Награда высокая, в данном случае даже слишком…» Теперь командующий эскадрой вплотную занялся подготовкой к перебазированию кораблей на запад.
К концу сентября войска Ленинградского фронта и КБФ освободили материковую часть Эстонии, в ноябре - Моонзундский архипелаг, ее островную часть. Вышла из войны Финляндия. Однако с ведома Ставки командование флота решило крупными кораблями не рисковать и эскадру до лета 1945 года в Таллин не переводить. В Финском заливе предстояло многократно протралить фарватеры, проложить безопасные пути через многочисленные минные поля. Пока лед сковывал Финский залив, нарком ВМФ поручил Владимирскому [98] осмотреть освобожденные порты Прибалтики и Восточной Пруссии, изучить возможности использования их для базирования флота и ремонта. Записные книжки Владимирского того времени заполнены схемами портов, сравнительными данными советских, германских, английских и американских кораблей, записями по организации немецкого кораблестроения. Видно, что Владимирский и в те дни думал о будущем Советского Военно-Морского Флота. В его записях наметки программ кораблестроения, прикидки тактико-технических данных кораблей, которые нужны нашему флоту.
Много внимания уделял он в то время также анализу боевого опыта вражеского флота. Считал необходимым освоить и опыт флотов антигитлеровской коалиции - США и Великобритании.
В конце 1946 года Л. А. Владимирский простился с Балтикой. Немало сделал он за два года для обучения командиров и экипажей кораблей, для того, чтобы эскадра стала сплаванным соединением. О себе, как и на Черном море, оставил добрую память, которая складывалась из многих дел и поступков. Командующего любили и уважали как военачальника и моряка, как заботливого и глубоко порядочного человека.