Страница 38 из 56
Следуем над морем. Кругом темно и, кроме звезд, ничего не видно. Но главное сделано: важное задание выполнено. И с вражескими истребителями не встретились, и самолет наш, хоть и обстрелян зенитками неприятеля, не потерял управления и в целости и сохранности идет к своему аэродрому.
Приземлившись, делимся впечатлениями со штурманами нашей эскадрильи. Все они: Николай Вавилин, Василий Сенатор, Анатолий Дрюк - тоже слетали успешно. Их самолеты шли сзади нас, и этим экипажам хорошо было видно, как горят вражеские корабли и склады. Туда упали и их фугасные и зажигательные бомбы.
Следующая цель - Севастополь. На него полк совершает несколько боевых вылетов. Немецкие войска долго не оставляли этот город, который, как и захваченная ими западная часть Крыма, уже был в тылу наших войск. Неприятель понимает, как важен Севастополь для того, чтобы удержать весь Крымский полуостров, и держит там большой флот, который нужен ему также и для эвакуации своих отступающих войск. Наша задача - нанести здесь врагу как можно больший урон. Это поможет нашим наземным войскам окончательно освободить Крым и взять город-крепость Севастополь.
Боевые вылеты на Севастополь ведет вся наша 3-я гвардейская дивизия во главе с И. К. Бровко, теперь уже генералом. В дивизию кроме 10-го гвардейского полка вошел и вновь созданный 20-й полк, ставший также гвардейским. В полку хотя и молодой, но опытный летный состав. Часть летчиков и штурманов знакомы мне еще по дальневосточному бомбардировочному, полку: летчики П. Тананаев, В. Шеморанов, В. Соляник, В. Морозов, Н. Санаев, В. Родионов, штурманы X. Насипов, С. Резун, А. Опарышев…
В один из таких вылетов на Севастополь нашему экипажу [153] особенно повезло. После точного прицеливания по освещенной САБами цели отмечено два прямых попадания в тяжелый транспортный корабль противника. Всего же после этой боевой ночи в результате бомбардировочного удара дивизии фашисты, несмотря на действие своих зенитных средств, не досчитались нескольких транспортных и боевых кораблей.
В результате успешных боевых действий по кораблям и другим объектам противника в районе Севастополя наш сосед - 20-й полк АДД - получил наименование Севастопольский. Мы рады за своих друзей.
…Однажды не вернулся с боевого задания экипаж К. Михалочкина из нашей эскадрильи. А случилось вот что… Через пятнадцать минут после взлета из-за крайне сложных метеорологических условий на маршруте и в районе цели экипажам полка дается циркулярная радиограмма: «Всем вернуться на свой аэродром». Вскоре самолеты если на аэродром взлета. Все, кроме экипажа Михалочкина. Что с ним, было неясно. Может быть, экипаж не принял радиограмму и, продолжая выполнять боевое задание, был сбит над целью? Может, возвращаясь на аэродром посадки - опять же в сложных метеоусловиях, - врезался в землю или сделал вынужденную посадку? Но все это были, конечно, только предположения.
Командование полка отдало приказ искать экипаж в предполагаемом районе аварии или вынужденной посадки.
На поиск послали меня, в то время штурмана эскадрильи, и летчика Евгения Андреенко. Для нас подготовили самолет ДБ-3ф. Задача была - обследовать район южнее Белой Церкви в квадрате размером 200 на 200 километров, пристально осмотреть все находящиеся на земле самолеты или их части и определить их принадлежность.
Дело, прямо скажем, не из легких. К тому же оно осложнилось тем, что месяц тому назад здесь, как раз в районе поиска, нашей армией осуществлялась Корсунь-Шевченковская операция, где и с той, и с другой стороны участвовало большое количество самолетов. Теперь здесь валялись разбитые «юнкерсы», «хейнкели», «мессершмитты». Попадались и наши самолеты. Здесь же, на месте окруженной когда-то группировки гитлеровцев, немало было и другой вражеской техники.
Поиск ведем на высоте 100-200 метров, а после обнаружения какого-либо самолета снижаемся, чтобы осмотреть его и опознать. Подобным образом осмотрели больше десятка самолетов, но нужного все нет. Андреенко решает сам повнимательнее вглядываться в землю и управление [154] самолетом передает мне… Проходит полчаса, час. Вдруг видим: на поле самолет, похожий на ДБ-3ф. Вокруг толпятся люди. Чтобы разглядеть его, круто снижаемся. Но тут же видим, что совсем не то, что ищем. Начинаем выходить из снижения, но это удается нам с большим трудом. Высота совсем незначительная. Чтобы избежать опасного сближения с землей, энергично кручу ручку триммера руля высоты, отчего самолет пошел теперь слишком круто вверх. Чтобы вывести его в горизонтальное положение, нужно резко отжать от себя ручку управления, но… она мне почти не поддается. Самолет тем временем продолжает идти вверх. «Потеряю скорость и сорвусь в штопор», - молниеносно проносится мысль. Чтобы избежать этой неприятности, теперь триммер резко кручу вниз. Но тут случилось совсем непредвиденное. Центробежная сила поднимает нас к потолкам кабин, и мы оказываемся в состоянии невесомости. Хорошо, что это продолжалось всего секунды три-четыре… Как только самолет перешел в горизонтальный полет, невольно опускаемся в свои кресла. Впервые наш экипаж прочувствовал в воздухе, что такое невесомость.
Осмотрев на участке поиска около двадцати поврежденных самолетов, мы так и не обнаружили машину Кости Михалочкина. Не обнаружили его следов и в последующие дни и месяцы. Экипаж пропал без вести. Ничего не прояснилось о нем и после войны. Наиболее вероятной можно считать версию, что он, не приняв радиограммы на возвращение, пошел на цель и был сбит. Погибли опытный летчик с молодым штурманом Николаем Курбатовым и стрелком-радистом сержантом Колесниченко, с тем самым легендарным Колесниченко, который дважды выходил живым из, казалось бы, безвыходных положений, А в третий раз не повезло.
* * *
После освобождения Севастополя полк участвовал в знаменитой Белорусской операции, разрушая коммуникации и аэродромы отступающих гитлеровцев. Основные объекты удара в этот период - железнодорожные узлы. Здесь враг оказывает нам упорное сопротивление в воздухе. Перед началом операции наших войск в Белоруссии фашисты сильно укрепили ПВО своих важных объектов на этом направлении, особенно Минск. Противовоздушная оборона этого города насчитывала тогда сотни прожекторов, десятки зенитных батарей. Кроме того, на подступах к Минску действовали управляемые с земли с помощью только что [155] появившихся у неприятеля радиолокаторов ночные его истребители.
Основные удары по железнодорожным узлам Белоруссии полк совершает в июле - августе 1944 года. В ночь на 14 июля наша цель - железнодорожный узел Минск. Бомбовая нагрузка для этого расстояния предельная: десять стокилограммовых фугасных бомб и две фугасных по двести пятьдесят. Мы уже почти у цели. Неприятель старается поймать прожекторами впереди летящие наши экипажи, но светящиеся бомбы, сброшенные осветителями, несколько уменьшают силу света прожекторов. Это, в свою очередь, дает возможность экипажам выйти на цель. На железнодорожном узле рвутся наши бомбы, пылают пожары.
По плану после того, как мы сбросим бомбы, разворот должен быть влево. Но там - слепящие лучи прожекторов. Справа же темно. Решаем делать правый разворот. Но то была для нас ловушка. Не успели развернуться и на 90 градусов, то есть встать на северный курс, как перед самолетом засветилось необозримое прожекторное поле. Но назад возврата уже нет… Часть прожекторов тут же ловит нас. В ослепительных их лучах наш самолет зверски обстреливается вражескими зенитными батареями.
Харченко переводит самолет, в крутое снижение… Небольшие довороты в стороны… В результате такого маневра большинство разрывов остается позади самолета, и мы избегаем прямых попаданий зенитных снарядов. Разрывы снарядов хорошо видит стрелок-радист, начальник связи эскадрильи Алексей Фатин. Он хладнокровно молчит, чтобы не вызывать тревогу в экипаже, лишь в исключительных случаях предупреждает командира.