На высотах мужества

Здесь же находился и заместитель комдива по политчасти.

- Сегодня в двенадцать часов по радио будет передано правительственное сообщение, - предупредил он. - Постарайтесь организовать прослушивание.

Мы поспешили на аэродром.

Тревожная весть о войне острой болью отозвалась в сердцах людей. Каждый из нас понимал, какая смертельная угроза нависла над нашей страной. Слушая по радио В. М. Молотова, выступавшего с заявлением Советского правительства, мы настраивались на борьбу, были полны решимости обуздать зарвавшегося противника. «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» Эти слова стали для воинов-авиаторов, как и для всех советских людей, боевым девизом, призывом к борьбе против агрессора.

Вечером отправляли из гарнизона наши семьи. На маленькой железнодорожной станции все выглядело необычно: и это затемнение, и тревожная тишина на перроне.

Простился с женой и четырехлетним сыном Женей.

Все мы в тот поздний вечер расставались с семьями так, будто уже в ближайшее время снова собираемся встретиться. Однако до встречи оказалось далеко, очень далеко - целых 1418 невероятно трудных военных дней.

23 июня мы перебазировали по одной эскадрилье на аэродромы Кулевча, Аккерман и Тирасполь, где они должны были получить боевые задачи из штаба 21-й авиационной дивизии. 1-я эскадрилья и штаб полка остались в Колосовке. Рассредоточение эскадрилий на удаление 120 - 250 километров от штаба лишало нас возможности управлять ими. Не было для этого ни сил, ни средств.

- Как же нам быть? - озадаченно спросил командир.

- Видимо, эскадрильям придется действовать самостоятельно, - ответил я. - Но мы должны слетать к ним, помочь организовать боевые действия.

- Согласен. Завтра на рассвете я полечу в Аккерман, вы, начальник штаба, - в Кулевчу, а вы, комиссар, - обратился майор к Ф. Н. Кондаленко, - в Тирасполь. Задача одна - помочь командирам эскадрилий организовать ведение боевых действий.

Начальнику связи С. И. Осипову командир приказал добиться через штаб дивизии, чтобы связь с эскадрильями была установлена.

Вспоминая теперь об этом, должен сказать, что в первые дни войны из-за отсутствия опыта мы действовали [17] иногда далеко не лучшим образом. Рассредоточение эскадрилий на большом удалении от штаба полка не могло нас усилить, тем более что и связь-то отсутствовала. Оповещение о противнике и наведение на него истребителей оставались далеко не удовлетворительными. Перехват вражеских бомбардировщиков производился в основном «по-зрячему». Сказывалось отсутствие опыта в организации боя. В этом отношении враг превосходил нас. Тем не менее наши летчики-истребители дрались с ним отважно, самоотверженно. Уже в первых поединках в небе им удалось сбить с гитлеровских асов спесь, и фашисты очень скоро почувствовали силу наших воздушных бойцов, особенно в лобовых атаках…

Шел третий день войны. Стало известно, что курсом на Одессу шли вражеские бомбардировщики. Заместитель командира 3-й эскадрильи капитан Г. К. Плясунов вылетел с аэродрома Аккерман ведущим звена навстречу врагу.

Радиосвязи с истребителями не было, и мы, волнуясь, с тревогой ждали их возвращения. Но вот над горизонтом показались едва видимые точки. Приближаясь, они росли в размерах, и вскоре уже все увидели тройку наших «ишачков». Зашли на посадку, сели. Их встречали летчики, техники, механики. Всем нам было интересно знать, каким оказался для них первый боевой вылет.

Прибыв на КП эскадрильи, Плясунов коротко доложил командиру полка о том, что в одной из атак ему удалось сбить Ю-88, еще два бомбардировщика уничтожили летчики звена. Авиаторы восторженно смотрели на героев первого боя.

- Расскажите подробнее, как это было, - обратился майор Ярославцев к командиру звена. - Поделитесь опытом.

И капитан Плясунов начал свой рассказ:

- Сразу после взлета мы легли на заданный курс. Вскоре увидели самолеты врага. Это были «юнкерсы». Их оказалось шесть, и шли они без прикрытия истребителей. Я решил атаковать ведущее звено сверху. Воздушные стрелки фашистов открыли по нашим истребителям огонь. Мы ударили по ним из пушек и пулеметов. Стреляли неточно. Досадно стало. Выполнив боевой разворот, решили атаковать врага снова. Превышение над «юнкерсами» у нас было метров пятьсот. Спикировали, открыли огонь. Сначала били по замыкающему звену, потом уменьшили угол пикирования и хлестнули очередями по ведущим самолетам. [18] Наш огонь заставил замолчать воздушных стрелков. А «юнкерсы» по-прежнему шли своим курсом. «Неужто не остановим их, не собьем?!» - подумал я. В третьей атаке, разогнав скорость, мы вышли под вражеский строй. Я нацелился на ведущего, нажал гашетку. Снаряды разорвали бомбардировщику фюзеляж. Я тут же вывел истребитель из атаки. Сделал это весьма вовремя. В люках «юнкерса» со страшной силой взорвались бомбы. Мой самолет отшвырнуло волной. Ведомые ударили по другому звену. Два самолета загорелись почти одновременно. Строй врага распался. Тройка уцелевших «юнкерсов» сбросила бомбы в море и начала давать деру. Боеприпасов у нас не осталось, и мы не могли преследовать врага. Вот и все, товарищ майор.

Командир полка остался доволен действиями звена:

- Спасибо. Всем объявляю благодарность! - сказал Ярославцев.

Механики подхватили капитана Плясунова, летчиков и начали подбрасывать. В этой победе звена была доля и их труда.

В тот же день штаб полка информировал все эскадрильи о первой победе наших истребителей над фашистскими «юнкерсами».

Уверенно действовали и летчики 2-й эскадрильи. Они прикрывали наших бомбардировщиков, содействовали наземным войскам, которые оборонялись на реке Прут, штурмовали технику и пехоту врага.

24 июня пятерка наших И-16 во главе с Г. И. Титаревым обстреляла колонну пехоты. Враг понес серьезные потери.

Удачным оказался вылет эскадрильи капитана И. Д. Лукъяненко. Огнем с высоты летчики рассеяли конников, многих уничтожили.

Такие удары заставляли врага передвигаться по дорогам осторожнее. Но налеты истребителей продолжались, и фашисты начали совершать переходы в основном по ночам.

Нелегкая задача выпала на долю 4-й эскадрильи. Ее летчики сопровождали «Петляковых», которые бомбили переправы на реке Прут. Враг стянул туда батареи зенитчиков. Летать приходилось сквозь сильный огонь. «Ишачки» нередко возвращались с пробоинами.

С каждым боем мы обретали уверенность, становились сильнее. Мы надеялись, что врагу не удастся оттеснить [19] наши войска дальше. Однако положение на фронтах продолжало ухудшаться.

3 июля мы слушали по радио выступление И. В. Сталина. Оно вселило в сердца летчиков, всех советских людей уверенность в нашей победе. Вся страна поднималась на борьбу против врага.

А Гитлер и его клика на весь мир трубили, что главные силы русских разгромлены, что Советский Союз войну проиграл и скоро-де германская армия будет в Москве.

Рано, очень рано начали ликовать главари фашистского рейха.

В начале июля обстановка на киевском направлении серьезно осложнилась. Фашисты овладели Бердичевом, Новоград-Волынским, Житомиром, вели бои на подступах к Киеву. В полосе обороны Южного фронта враг наступал на северо-восток. Это были напряженные бои.

168- й авиаполк получил из штаба дивизии приказ командующего ВВС Южного фронта генерала П. С. Шелухина срочно перелететь на аэродром у Жмеринки в распоряжение командира 45-й смешанной авиадивизии. Нам предстояло поддерживать наземные войска на правом фланге Южного фронта. Основная сложность перелета по дальнему маршруту заключалась в организации посадки на незнакомом полевом аэродроме. Больше всего мы беспокоились за молодежь.

Командир полка Ярославцев приказал своему заместителю майору Дмитрию Жаркову и мне без промедления вылететь на новый аэродром и подготовиться к приему полка. Мы тотчас же направились к УТИ-4. Произвели расчеты и поняли: если лететь на наиболее экономичном режиме работы двигателя, горючего должно хватить. Не исключено, что посадку придется совершить на предельных остатках топлива.