Возвращение Никкасу

— Никогда не слышал.

— Ну еще бы — невесело усмехнулся гном — это — наше проклятие. Вообще, им нет дела ни до чего. Кроме гор. Самых глубин гор. Они похожи на… видел когда‑нибудь осьминогов?

— Ну, примерно представляю, какие они.

— Хорошо. А попытайся представить похожую тварь, величиной с быка, с десятком щупалец пятиметровой длины. Величиной с быка — это я просто тебе сказал, что бы ты представил размер ее тела, а на самом деле тело типира аморфно, он может «просочится» в щель размером с кулак. Основное его оружие — это его мощные щупальца, вооруженные острыми клыками. Причем клыки эти очень твердые, по твердости они как сталь. Но попадая в живую плоть, они каким‑то образом оставляют свои частицы. В общем, у тех, кому тут же не оказали помощь, шансов нет вообще. Нападает он беззвучно, оплетая какого‑нибудь беднягу собственной паутиной. А дальше, как паук, впрыскивает собственные соки прямо еще в живое тело, и выпивает то, что получится потом… — гном сплюнул от омерзения — страшная смерть, врагу не пожелаешь. Причем, они предпочитают охотиться исподтишка, на спящих. Или плести свои паутины в каком‑то туннеле. А паутина липкая, зараза…

— Ладно, я понял — гадость редкая. А теперь давай, помолчи, не отвлекая меня. Да, последний вопрос. Как же у вас лечат такую гадость?

— Да как, как… А никак, блин. Если повезет, и попадет немного — пьем отвар, и эти частицы как‑то там… короче, пропадают они. А вот если их много — тут плохо. Если в руке — руку отрубил — и живи дальше. Если ногу — то так же. А вот если как у меня — туловище задето — то при жизни высекают имя на Скрижалях Памяти. Мол, был, такой и такой, из такого‑то клана… храбрец… — гном недоговорив, отрубился. Это подействовало мое заклинание, усыпив его. Жалко только, в бою такое не применишь — человек, накачанный адреналином, успешно игнорирует его.

Я простеньким заклинанием вызвал душу эльфа из кольца. Прозрачное нечто, почти неощутимое вылетело из костяного кольца, но тоненький канал энергии продолжал соединять душу с кольцом.

— Надо как‑то тебя назвать, для моего удобства. Вот, придумал, будешь у меня Советчиком.

Остатки эльфа никак на это не отозвались, но я ощутил, что он принял к сведению — это работала моя связь с кольцом, которую сделал древний архимаг.

— Сответчик, посмотри, на верхнюю часть правой ноги этого гнома. Посмотри на инородные включения в ней.

«— Не могу… нехватает энергии…» — прилетел мне ответ — мысль

Я спохватившись, передал немного энергии душе.

«— Посмотрел» — последовал ответ.

Мда, с инициативой у него действительно туго. Придется все разжевывать по мелочам.

— Ты когда‑нибудь подобное видел?

«— Нет»

— Ну ладно, зайдем с другой стороны. Ты знаешь, как можно их удалить? Или хотя бы догадываешься? — пытаюсь я уже учитывать все варианты ответа.

После минутного молчания, когда я уже и надеялся получить ответ, душа все же ответила:

«— Я точно не знаю, но можно попробовать создать и изменить еще один «мешок», для того, что бы он мог не сдерживать, а вытаскивать эти частицы. И «иглы жизни», очень слабые, для того, что бы разрушать ткань и кости, там, где они вросли в организм. Еще нужно будет после каждого прокола сращивать энергетические каналы, к которым прилепились эти частицы, для этого лучше использовать…»

Я слушал Советчика, потихоньку офигевая от открывающихся перспектив — то, что он мне предлагал — это, по сути, получалась полевая магическая хирургия, причем, если это получится — то она будет на несколько порядков тоньше, чем руками и скальпелем, как у земных хирургов. Чтобы понять открывающиеся перспективы, достаточно только вспомнить, как с такими тонкими операциями обстоят дела у обыкновенных целителей — как правило, одаренных невысокого уровня, которые попросту не в состоянии воспользоваться таким сложным комплексом заклинаний одновременно. А если и в состоянии, то такая операция у них растянется на несколько месяцев, как минимум. Уже одна такая идея наверное, оправдывала мою сделку с древним магистром. А сколько еще знаний может передать этот Советчик?

Я отдернул себя от мечтаний, и загнал душу обратно в кольцо, и приступил к работе. Сначала я отключил все нервные окончания в месте, где были враждебные частицы. Потом переделал заклинание «мешок» и попытался потянуть на себя одну частицу, которая была прямо под кожей. И у меня ничего не получилось! Расстроенный, я принялся размышлять, почему так получилось. Порылся в своей памяти, находя все, что знал про это заклинание. И вспомнил, что в одной книге приводилось утверждение, что нечеловеческие расы (в частности, эльфы и гномы) имеют природную сопротивляемость магии. Сильные боевые заклинания будут вредить им так же, как и людям. А вот слабые небоевые заклинания могут ослабляться, не срабатывать, или вообще срабатывать не так, как на людях. И только тогда я сообразил, что то заклинание, которое уже было наложено на гнома, немного отличалось от канонического. Почти час у меня ушел на то, что бы скопировать его, и переделать в требуемую мне форму. Нацелившись опять на то же самое место, я удовлетворением смотрел, как в этом месте кусочек кожи вспух маленьким вулканчиком.

«Игла жизни» рассекла живые ткани вокруг приподнятой частицы типира. И на каменный пол пещеры упал первый окровавленный кусочек подземной твари. Крохотный, как маковое зернышко. Но смертоносный.

Я поспешил срастить поврежденный энергетический канал, к которому «присосалась» эта частичка. С помощью специального заклинания это мне удалось. И последний этап — зарастить повреждение, нанесенное «иглой жизни». Все удалось. Отлично. Осталось повторить это еще энное количество раз и…

Сорок семь. Сорок семь гребаных частиц оставила проклятая тварь! Когда я закончил, одежда на мне была полностью мокрая, а сам я себя чувствовал хуже, чем выжатый лимон. Я попрощался со всей наличной маной, единственное, что мне хотелось — это отрубится прямо тут, не сходя с места. Но я себя пересилил — разделся догола, и вышел под дождь, из пещеры. Поток ледяной воды смыл с меня все. Трусясь, как осиновый лист, я вернулся в пещеру, вытерся, одел сухую одежду, и укутавшись в захваченное колючее, но теплое одеяло, лег спать — ни сил, ни маны у меня уже не было, что бы снять сонное заклинание с гнома.

Выжженные земли… Искалеченная земля, обожженные и поплавленные камни, все вокруг мертво и безжизненно. Редкие — редкие зеленые травинки на общем сером фоне. Каким‑то непонятным чувством я знаю, что я вижу Земли Никкасу. Я куда‑то иду… Поворачиваю голову налево — рядом со мной идут еще трое, в ауре которых я вижу кольцо дара. Монахи. Монахи Никкасу. Разве их не уничтожили всех? Я всматриваюсь в них, и отчего‑то мне кажется, что все они уже мертвы, и только притворяются живыми.

Один из монахов что‑то произносит. Я не слышу слов, но я знаю, что он сказал: идти осталось уже недолго.

Как‑то рывком приближается что‑то, что еще мгновение назад было точкой на горизонте. Это что‑то очень напоминает знаменитый Стоунхендж. Такие же огромные каменные блоки, образующие неизвестного назначения циклопическое строение. Заклинание, разрушившее все вокруг, не смогло нанести существенного вреда этому строению — слишком оно было огромно.

…А потом что‑то изменилось. Огромные красные глаза заглядывали мне в самую душу. Я пытался убежать, но не мог сдвинутся ни на миллиметр. От них ко мне устремлялся красный огонь. Они калечили, выжигали меня, мою душу. Я кричал. Я плакал. Страх и боль были просто невыносимыми…

…хо, тихо, спокойно, просыпайся давай, парень — откуда‑то издалека дошли до меня чьи‑то слова.

Я открыл глаза, но перед моим взглядом все еще стояли ужасные красные глаза. Моргнул несколько раз. Слезы катились из моих глаз. И я начал наконец‑то видеть. Встревоженное лицо гнома, склонившееся надо мной.

— Что случилось? — пробормотал я, и сам не узнал свой голос. Прочистив горло, я попытался сказать почти же самое: — все в порядке? — Теперь мой голос звучал почти, как обычно.