Страница 26 из 70
Его слова потонули в дружных возгласах одобрения, и Лори, настолько обалдевший от рома, что мог найти повод для веселья даже в ужасном облике Тича, тоже принялся улыбаться. Грубые слова и примитивная философия, которую они выражали, казались ему перлами остроумия и мудрости.
— В-верно, капитан Борода… ик!.. Черная Борода, я хотел сказать!.. Держите м-меня в трезвом виде, и я — хорош-ший врач, понятно? Держите м-меня трезвым — не оч-чень трезвым, конечно — вы понимаете! — но нем-множко трезвым, — и я ваш, сэр!
Он улыбался в ответ на дикие возгласы окруживших его пиратов, пошатываясь от дружелюбных толчков и одобрительных пинков, которые были несколько сильнее, чем он способен был выдержать. Затем лицо его помрачнело:
— А м-моя сестра, сэр — как же с ней?
— Лори, — решительно произнесла Анна. — Я вынуждена тоже присоединиться к вам. Капитан Чернобородый обещает мне свое личное покровительство. Так что за меня можешь не беспокоиться!
Лори кивнул, кое-как переварив эту новость.
— Н-но только ради бога, сэр, охраняйте ее ч-честь, иначе вам придется распл… плачиваться кровью! — немного неуверенным тоном проговорил он.
— Ба, ба, ба — такие слова между друзьями! — захохотал Тич. — Она ведь по своей доброй воле присоединяется к нам!
Он повысил голос, чтобы его слова были слышны каждому:
— Вот что я вам скажу! У нее всегда будет под рукой пара моих лучших пистолетов с серебряными рукоятками. Заряженные — да, да! И кинжал, смоченный мадагаскарским ядом! Она будет носить штаны, как и все мы, — и господи помилуй того, кто посмеет словом или поступком обидеть ее! Слышите? Я сам присмотрю за этим, имейте в виду, — а среди вас нет ни одного, кто бы не понимал, что это означает!
В толпе послышался приглушенный ропот. Тич поднял руку:
— Кажется, кто-то хочет возразить? Нет? Тогда все в порядке, ребята! Так и запишем. У нее будет оружие, и она будет одета так, как мы — или вроде того, как уж ей это удастся! — и ей одной будет дано право пускать оружие в ход без предварительного вызова. Согласны?
Пираты, обмениваясь веселыми взглядами и репликами, дружным гоготом выразили свое согласие.
— Итак, с этим решено, — продолжал Тич. — И — черт меня возьми! — если она, имея такие привилегии, не сумеет найти с нами общий язык, — ну что ж, выходит, тогда она ничего не смыслит, а, ребята?
Пираты покатились от хохота, награждая друг друга солидными тумаками, что, казалось, было необходимым условием для выражения их веселья.
Анна, не зная, куда деваться от стыда, стояла посреди всеобщего хохота и оживления. Подняв красное от смущения лицо, она с трудом пробормотала:
— Какой большой у вас корабль, капитан! И какой красивый…
— На борту его еще красивее, барышня! — с гордостью ответил Черная Борода. — И ты это увидишь!
И в самом деле, «Мщение королевы Анны» был красивым кораблем. Тич, любивший комфорт по своему вкусу обеспечил его себе в полной мере. Около года тому назад плавая на скромном шлюпе с косым парусным вооружением, он до самой гавани на Мартинике безуспешно преследовал купеческий корабль с французской Гвианы. Тот, даже не дав себе труда поднять все паруса, легко ускользал от него, словно барракуда, с каждой лигой увеличивая расстояние между собой и преследователем. Но в конце концов, уже на обратном пути в Гвиану, купцу чертовски не повезло, когда он, пробираясь в прибрежном тумане, снова натолкнулся на этот пиратский шлюп. Удачный выстрел, выпущенный наугад из носового орудия, разбил руль у купца, и Черная Борода взял судно в качестве приза. Он был достаточно опытным моряком, чтобы распознать хороший корабль, поскольку родился он в Бристольской гавани, постоянно забитой судами со всех концов света, и с девяти лет уже плавал палубным юнгой. Тич переименовал свой приз в «Мщение королевы Анны», словно тот был чем-то вроде привилегированного капера, и снабдил его сорока орудиями. Таким образом, размеры корабля, его скорость и вооружение сделали его наиболее грозным судом во всем Карибском море, где вообще было очень мало настоящих боевых кораблей. Репутация Черной Бороды, до сих пор уже известного среди островов Вест-Индии, как отважного и безжалостного пиратского капитана, отныне стала почти легендарной. Теперь он был самым опасным и удачливым пиратом во всех прибрежных водах Атлантики.
Внутри «Мщение королевы Анны» ни в коей мере не мог сравниться со своим безукоризненным внешним видом. На палубе тут и там валялись объедки, пустые фляги из-под рома; кое-где цветные стекла в вычурных витражах и панелях кормовых надстроек были выбиты. Подсвечники и фонари в темных проходах между палубами заросли нагаром и жирными потеками пролитого масла, словно заниматься таким тривиальным делом, как содержать их в чистоте, было делом недостойным мужчины и моряка. И по всему кораблю разносились клубы едкого и горького дыма с камбуза, когда кок разжигал плиту, готовя завтрак команде.
Но, в общем, это было самое чистое судно из всех, которые до сих пор приходилось видеть Анне. Во всем, что касалось надстроек, металлических частей, такелажа — оно просто сверкало. Тич, снова укрыв девушку полой плаща, с почти детской гордостью показывал ей свой корабль, улыбаясь и объясняя:
— Кое-кто из нас служил в королевском флоте, барышня. И нас приучили к тому, что на судне должен быть порядок. Так что всякий раз, когда мы берем приз и когда обстановка на море этому благоприятствует, мы переводим захваченную команду к себе на борт и, прежде чем отпустить их восвояси, заставляем все выскоблить до блеска. Ты еще не видела, с каким усердием, люди драят палубу и трут медяшку ради сохранения своей драгоценной жизни, — но, клянусь, на это стоит посмотреть!
Он провел Анну по низким орудийным палубам, окрашенным красной охрой, между рядами огромных, сверкающих начищенной медью пушек. Анна с изумлением вдыхала непривычный кисловатый запах квасцов, мелкими блестящими кристалликами покрывающих деревянную палубу в тех местах, где они были пролиты, чтобы предотвратить по жар. Пиратское судно, словно военный корабль во враждебных водах, всегда было в полной готовности отразить нападение. Пираты лежали вокруг орудий, потягивали ром и грызя сухари в ожидании завтрака. Другие храпели в подвесных койках или гамаках.
— Они так и спят, где попало, на всех палубах? — удивленно спросила Анна. Ее также несколько озадачило то, что никто из людей на орудийной палубе не проявлял стремления совершать по отношению к ней какой-либо фривольный поступок.
Черная Борода ответил одной фразой на оба вопроса, высказанный и невысказанный:
— Насчет этого я не устанавливаю никаких правил, барышня. Так уже принято среди нас, буканьеров! Но обычно палубная команда и мушкетеры размещаются на полубаке, причем каждый матрос делит свою койку с товарищем, так что, когда один спит, другой держит вахту, а потом меняются. Веселые ребята, эти наши палубные матросы!
Он осклабился, блеснув в улыбке золотыми зубами.
— Только никогда не поворачивайся к Ним спиной, если хочешь сохранить в целости свою юбчонку! Да, у нас на борту много драчунов — больше, чем нужно для корабля такого водоизмещения! Вон те головорезы между палубами — большинство из них канониры и орудийная прислуга…
— Прислуга? — улыбнулась Анна. Ей показалось ужасно комичной толстая важная барыня-пушка, которая имеет собственную прислугу из этих голых по пояс, загорелых до черноты, сверкающих зубами и белками глаз босоногих пиратов с засученными до колен штанами и серьгами в ушах. Тич заметил ее удивление при слове «прислуга», но это понятие было настолько привычным и будничным для него, что ему пришлось сделать усилие, чтобы подыскать подходящий синоним:
— Ну… подручные при пушках, что ли, — в свою очередь рассмеялся он. — Канониры не доставят тебе хлопот, барышня! Они вроде как… в общем, мы зовем их «морскими монахами», потому что у них нет никаких других забот кроме своих пушек. Ишь, как разлеглись на койках, каждый у своего орудия, — и ни один из них не несет вахты, разве что только в бою, да на учениях! Ты можешь разгуливать среди них так же спокойно, как в деревенской церкви — ручаюсь в этом! — потому что им вряд ли взбредет в голову блажь поволочиться за тобой. Редко кто из них не проклял женщину в душе, прежде чем отправиться в море! Грохот орудия, горячий пороховой дым вперемешку с ромом и азартной игрой, — вот и вся любовь и страсть, ради которой они живут на свете!