Ордер на смерть

— Да уж! Ну, рассказывай дальше.

— При вскрытии Артура, как тебе известно, в его мозгу опухоль нашли величиной с грецкий орех. По-видимому, именно из-за нее Артуру и мерещились постоянно какие-то чудища. А кому еще можно кричать: «Сгинь!»? Вот так-то… Мне позже знакомый психиатр все объяснил: у Артура, как он выразился, было органическое заболевание головного мозга, скорее всего как следствие перенесенной когда-то травмы. Я и решил выяснить у родителей покойного — была ли такая травма и почему Артур не был поставлен на учет в психдиспансере? Съездил, побеседовал. Милые довольно люди, правда, со своими бзиками. Папаша Артура совсем свихнулся на своем дворянстве — меня допрашивал, кто, мол, мои родители. Но потом отстал — я же из обычной пролетарской семьи! Дикость какая, представляешь? Что-то молол про преимущества древней крови… Короче, я попросил его заткнуть фонтан — надоело. А травма у Артура была на самом деле. И даже не одна. Но Артур сам категорически отказался посещать психиатра, уверял, что все давно прошло, и даже грозил родителям: если меня, мол, станете принуждать к врачу ходить, я вас брошу навсегда. Потом он свою угрозу осуществил: действительно ушел от родителей. И в последние годы с ними практически не общался. Хотя, если бы стоял на учете, может быть, его судьба сложилась бы иначе… Может быть, он и убийства планировал, будучи уже больным? При таком заболевании бывают галлюцинации у людей, но я допускаю, что жестокость Артура тоже вызвана болезнью. Вот вкратце и все… Родители, конечно, сейчас в нервном шоке: соседи избегают с ними общаться, сын единственный — в морге. Да не просто сын, а «тот самый Князев», о котором шепчется с ужасом вся Россия! Каково быть родителями убийцы?

— Да, круто… — Самойлов прищурился. — Только смерть Артура тоже ничего особенно не меняет. Как были убийцы, так и будут. Как были эти риэлторские, а на самом деле — бандитские, конторы, так и будут. Князев — только винтик механизма.

— Это ты о чем? — не понял Андрей. — Какого механизма?

— Да всего этого надувательства с квартирами! — объяснил Самойлов. — Ты же не в курсе еще, что братьев Малиничевых все-таки убрали? Ну, я про наркоманов тебе рассказывал. Их квартиру когда-то Артур лично пас, а теперь, кажется, уже и новый «Артур» нашелся. Только он поглупее будет — не знает, что мы за той квартирой наблюдаем, причем давно. «Артуров» таких хватает еще!

— А мне про Малиничевых вставлять в статью?

— Да нет, пока ограничься делами самого Князева-младшего… Я думаю, материала у тебя уже не на одну, а на целых три статьи.

— Это точно, — усмехнулся Андрей, — еще есть интервью со Вдовиным о том, как его эти сукины дети в Серпухове пытали. Но я все-таки ограничусь одной статьей, просто сделаю ее побольше, на целый разворот, и поинтереснее… Я ведь, Серега, тоже на отдых рассчитываю. Криминал криминалом, а в моей жизни и другие вещи есть! Я не говорю, что они важнее работы, но они же есть, им тоже надо уделять внимание. Я имею в виду семью, творчество… Так что потом я обязательно отдохну.

— Это дело полезное, — согласился с ним Самойлов. — А я вот недавно из отпуска, и мне, наоборот, еще глубже в криминал предстоит теперь погрузиться… Ладно, мы отвлеклись. Ну что, еще раз пройдемся по всем пунктикам для статьи? А то твоя статья помешает следствию нормально работать. Пиши только то, что мы уже обсудили, ладно? Дело-то серьезнейшее…

Вечером, когда из головы стал потихоньку выветриваться хмель, Андрей, неожиданно даже для себя, сел к столу — и на одном дыхании написал всю статью целиком. Получилось еще лучше, чем он думал. Он подсознательно стремился поскорее поставить точку во всей этой истории, вырваться на «финишную прямую» перед возможным отпуском… Не то чтобы перед настоящим, полноценным отпуском — такого он себе позволить пока не мог, — скорее перед двумя неделями отдыха, ничегонеделанья.

Если получится ничего не делать: в голове роились и рвались выплеснуться на бумагу строчки, идеи, образы новых, собственных произведений — душа томилась в ожидании творческого взлета…

Андрей уже видел мысленно свою новую книгу, знал, как она должна закончиться и как начаться, чем она будет не походить на все предыдущие, в том числе на «Лаву». Оставалось заполнить эту воображаемую книгу вполне реальными строчками.

Однако сейчас от выпитого с Самойловым пива Ярого клонило в сон. Поэтому, какое-то время еще посмотрев с женой телевизор «на сон грядущий», Андрей быстро заснул.

Утром он поехал в «Чертополох», где быстро разыскал в редакционных коридорах Мерингера… Оказалось, что у Яны, жены и секретарши его шефа, сегодня день рождения. Андрей отдал Рудольфу статью для ознакомления, а сам сгонял в ближайший универмаг, откуда приволок к праздничному столу пару бутылок шампанского. Не забыл купить и музыкальную открытку, исполнявшую, если ее раскрыть, незабвенную мелодию «Ламбады». Надписал и подарил Яне.

Гулянка в редакции должна была начаться через полчаса, а до этого времени девушки отчаянно красились и прихорашивались, одновременно готовя салаты и бутерброды. Ленчик беспрестанно всех веселил, читая вслух наиболее дикие письма из числа поступивших в редакцию. Подготовка к застолью шла полным ходом. Но все ждали Завадского — без него решили не начинать.

— Ну что, Рудик? — осторожно спросил Андрей, сидя в глубоком кресле напротив главного редактора. — Нормально написано?

— Более чем нормально, старик! — одобрительно хмыкнул Мерингер. — Только ты вот тут пишешь: «…И пусть они ответят по всей строгости закона». Ну это ведь штамп! Штампов должно быть поменьше, понимаешь? Читателю ведь интересно — сколько конкретно лет дадут тому же судмедэксперту? Или кому-то там еще… Общие формулировки читатель не хавает, не воспринимает.

— Но следствие еще идет, — отстаивал свою правоту Ярцев, — мне капитан РУВД посоветовал такую формулировку записать. То есть она и должна быть именно такой — обтекаемой!

— А-а… — протянул Рудольф. — Ну, тогда ладно. Только ты не особенно слушай этого капитана. Он хорошо, может быть, разбирается в своем деле, но ведь он не журналист. Значит, плохо представляет себе, в чем специфика нашей работы. Ты лучше меня слушай, хорошо? А так — живо, лихо написано, гораздо круче предыдущих статей. Можно сказать даже, что это — бомба.

— Ну вот! — Андрей был польщен. — Значит, выйдет?

— Конечно, запускаю сразу же… — Рудольф почесал авторучкой у себя в затылке и размашисто поставил подпись на статье.

Хотел нажать на кнопку селектора, но вспомнил, что Яны на месте нет: она убежала в парикмахерскую делать себе какую-то сверхмодную прическу. Сам понес в набор. Андрей пошел следом за ним. Попутно Рудольф уговаривал его:

— Старик, ты же сейчас — автор самого горячего материала сезона! Почему бы тебе после завершения этой работы, ознакомившись с письмами читателей, то да се, — почему бы тебе не написать целую книгу о банде этого Князева? Выйдет первый покетбук из серии «Криминальная Москва в лицах» — твой покетбук! Денег заработаешь. А? База есть, мощности есть. Все есть, только садись и пиши. Это будет бестселлер, точно!

— Тьфу ты! — сплюнул в сердцах Андрей. — Умеешь ты смуту в душу внести, ей-богу. Я только-только настроился засесть за новую книгу стихов, а ты такие перспективы рисуешь! И деньги мне нужны, конечно. Давай-ка, Рудик, так с тобой договоримся: дай мне неделю срока — подумать, ладно? Книга, боюсь, о Князеве получится трудоемкая, а это значит, что я опять забью болт на творчество… видишь, как все непросто? И уж точно отдых мне впереди не светит. А жаль! Я и так пишу все реже и реже, все журналистика съедает…

— А-а… — снова протянул Рудольф Он снял очки и методично протер их листком тонкой бумаги. После чего сказал: — Хорошо. Давай так. Неделю ты просто отдыхаешь. Две недели сочиняешь свою книгу. А с середины августа садишься за покетбук о банде Князева. Идет? Да, насчет денег ты не переживай. Месяц твоего стихотворного вдохновения я сейчас вполне могу оплатить. К тому же знаю, что ты на самом деле будешь сочинять, а не лежать на диване и в потолок поплевывать. Только есть одно условие: первым читателем обеих книг становлюсь я. Ты же обо мне многого не знаешь до сих пор! На, посмотри… — Рудольф пошарил в ящиках письменного стола и протянул Ярцеву тоненькую брошюрку в обложке медного цвета.