Ордер на смерть

Когда в зале стали гасить свет, а Ярцев под каким-то предлогом уже покинул сцену и ушел за кулисы (к нему прицепился как репей какой-то графоман со своими глупыми разговорами), — ему на шею просто кинулась Катя (смяв цветы, которые он держал в руках), стала жарко целовать:

— Фантастика! Андрюша! Ты… Ты просто — супер… Слов нет!

«Так, петля затягивается! — весело подумал Андрей. — Она влюбилась в меня как кошка… Чего и следовало ожидать!»

Она снова, как тогда, на Пушкинском вечере, нежно прижалась к его губам своими влажными губами, опять заработал ее горячий язычок. И вновь, как тогда, у Андрея закружилась голова.

— Ой, молодые люди, как не стыдно! — вдруг пробурчал кто-то за их спиной.

Андрей и Катя одновременно обернулись — это был то ли механик сцены, то ли звукооператор, застигший их за кулисами врасплох. Они засмеялись и кинулись к лифту. Потом, правда, Андрей вернулся в зал за своей сумкой. Спустились в холл. Там к Андрею подошли его друзья — окружили, стали хлопать по плечам и поздравлять. Предлагали выпить — что ж, за такой успех нельзя не выпить! Спонсор, Игорь Завадский (тот самый, что воевал в свое время, как и Андрей, в Афгане, а теперь помог выпустить книги им с Анной), отказавшись от предложенной ему водки — он был за рулем, негромко спросил Ярого:

— Ну что — кто с нами еще едет, ко мне на дачу-то?

— А сколько человек в твой джип влезет? — поинтересовался Андрей и совершенно серьезно посмотрел на Катю.

— Ну, четверо, в крайнем случае пятеро, — сказал Игорь.

— Катя, ну ты как — едешь? — Андрей взглянул на девушку.

— А ты хочешь? — Она еле заметно улыбнулась.

— Поехали-поехали, весело будет! — обратился к ней Игорь.

— Ладно, хорошо. А назад как?

— Назад? Утром! А что?

— Да так… А можно я по мобильному маме позвоню, а?

Она взяла у Завадского трубку и набрала номер. Андрей, который прощался с Мерингером, Яной, Мариной, Сашей, журналистами, то есть со всеми теми, кто собрался разъехаться по домам, краем уха слышал, как Катя капризным голосом говорила в трубку:

— Ну мама! Я уже взрослый и совершенно самостоятельный человек! Ребята хорошие, утром меня привезут… Да ничего такого не будет, я тебе обещаю! Ну что я, не понимаю, что ли?!

Потом она вернула трубку Завадскому и весело заявила:

— Все, отпросилась! Мамулечка у меня — золото просто!

В конце концов в джип уселись только четверо: Игорь, Андрей, Катя, и еще к Игорю присоединилась какая-то блондинка с обалденной фигуркой, назвавшаяся Люсей. Катя, впрочем, была моложе и красивее ее. Остальная часть приглашенных на дачу погрузилась в другую машину — старую, раздолбанную «Оку»; она с трудом вместила маньеристов и их подруг. Наконец караван тронулся в путь — обе машины помчались в сторону Подмосковья.

«Ока» постепенно отстала, а «Тойота» Завадского затормозила у продуктового магазинчика на окраине столицы. Андрей с Игорем вышли из машины — и минут через пять вернулись с полными пакетами всякой еды и выпивки. Покурили у машины и поехали дальше.

Уже в сумерках джип остановился у дачного забора. Гости высыпали из машины и стали оглядываться по сторонам. И Ярый, и Катя были здесь впервые. А вот Люся сразу начала разводить костер — и на удивление быстро с этим справилась. Потянуло дымком. Игорь открыл входную дверь, и постепенно вся компания (включая чуть позже подъехавших маньеристов) переместилась в помещение на первом этаже. Началось буйное застолье — с тостами, поеданием копченых кур, ветчины, пельменей. Пили водку из Черноголовки. Читали стихи, в том числе и Ярый, пели, спорили, перекрикивая друг друга, много курили. Настроение у всех было просто изумительное.

Выяснилось, что девчонки, ехавшие с маньеристами, сидели у них на коленях — потому и поместились в тесной «Оке». Кто-то, кажется, Григорьев, предложил всем дамам и сейчас усесться на колени кавалеров. Подвыпившие девушки со смехом проделали это. На колени к Андрею села Катя. Он представил ее гостям, и она тоже почитала свои стихи…

Пока она сидела вот так, ерзая соблазнительным, упругим телом по животу Ярого, он совсем потерял голову от желания. И тут Катя обернулась к нему и прошептала еле слышно:

— Пойдем, что ли, у костра вдвоем посидим?

— Пошли… — Андрей вдруг подумал, что и Завадский, и маньеристы хорошо знают Анну. Еще пойдут шуточки о нем и Кате — ой как неудобно будет! Тем не менее встал и пошел за Катей к костру.

Здесь они оказались наконец-то одни: все другие оставались в домике, Андрей поставил на деревянный стол полбутылки водки и стаканы. Сел, уставясь на тлеющие угли, почерневшие деревяшки и вдыхая запах дыма. Потом посмотрел на звезды… Красиво-то как!

Катя налила им обоим волки и дрогнувшим голосом предложила выпить на брудершафт. Выпили — и стали жадно целоваться, забыв про то, что их могут увидеть… А, плевать! Как им было хорошо здесь вдвоем! Какие сладкие у нее были губы, хоть она и пила не шампанское, а водку!

Она снова уселась Андрею на колени, спиной к нему. И вдруг, почувствовав, как мощно напрягся его большой член, подтянула к талии черную юбочку и положила его руку на свои ажурные трусики.

Андрея прямо заколотило… Ну, казалось бы, что могло удивить его — зрелого мужчину, давно женатого, часто занимавшегося любовью с женой?! А вот так и бывает: первое сближение, первый шаг к близости с малознакомой девушкой дико возбуждает любого мужчину — если он, конечно, еще мужчина. Андрей уже немало выпил и осмелел: он сразу сунул под трусики свою ладонь и начал поглаживать по курчавым волосам на лобке девушки. А затем засунул ей внутрь сначала один, а потом и два пальца. Теперь забилась в крупной дрожи Катя, повернув голову и чуть ли не до крови укусив Ярого за нижнюю губу. Он двигал пальцами, а она вскрикивала, вздрагивала, шептала между поцелуями:

— Андрюшенька… Сладенький мой… A-а… Как хорошо!..

Вот Катя завела руки за спину, приподнялась и, одним движением расстегнув молнию на черных брюках Андрея, извлекла наружу его ставшее твердым и горячим орудие… И со стоном опустилась на него. Андрей почувствовал, что его член словно погружается в кипящее масло, раздвигая, почти разрывая толстым стволом узкое влагалище девушки.

Она закусила свою ладонь, чтобы не закричать от боли и наслаждения. Он подумал только: «Что же я делаю? Хотя она сама этого захотела…» И начал двигать огромным членом у нее внутри. Катя уже не стонала даже, а как-то тихо повизгивала. Их движения — а она старалась поймать его темп и следовать ему — становились все быстрее и беспорядочнее… И вот настал момент, которого они оба ждали — Ярый выплеснул в ее лоно струю спермы; орудие его при этом конвульсивно задергалось. Он тоже, как она, вцепился зубами, но только не в свою ладонь, а в ее черную, бархатную на ощупь блузку.

Катя еще подпрыгнула на нем — раз, другой — и обернулась к Андрею с улыбкой:

— Кайф! Какой кайф! Ну, свершилось… Как здорово!

От нее пахло дымом и дорогими духами одновременно. Катя осторожно слезла с коленей Ярого, одернула юбку — и вдруг почти пропела:

— Где бы ты ни бегал там, что бы ты ни делал там, все равно ты будешь мой!..

Андрей усмехнулся, а она игриво прижалась к его груди:

— Но мне еще мало любовных безумств, Андрюша… Помнишь, как ты мне сегодня книжку надписал? Вот они, безумства!

На веранде послышались голоса. Ярый оглядел и судорожными движениями поправил на себе костюм, застегнул молнию на брюках. К ним, с бутылками в руках, шли друзья-поэты, распевая на ходу песню «Таганка». Оказалось, что все дружно решили идти поддерживать костер. Люся, уже совершенно пьяная, тем не менее довольно ловко справлялась с этим. И минуты через три костер снова полыхал во всю силу. Степанцов был со своей Наташей, Григорьев — с Аленой, Пеленягрэ — с Ингой, а Добрынин — не с женой, а с какой-то новой подругой, Леной, очень приятной и миловидной девушкой.

Посидели некоторое время у ярко горящего костра, но уже становилось очень холодно. Тогда решено было пойти выпить по последней и ложиться спать. Мест, где можно было «упасть», в том числе и вдвоем, на даче хватало, но кое-где такие лежанки стояли совсем рядом.