Страница 40 из 52
От зноя и горячего кофе Сергей разомлел, словно от графинчика водки. Он желал лишь одного — поскорее убраться с улицы куда-нибудь в тень. Ветра не было. От пышущего жаром асфальта перед глазами плавали чернильные круги. Сергей бросил злобный взгляд на тыкающее в него тепловым лучом пятно в небе и поплелся за Виктором к ближайшей пятиэтажке. Конечно, он мог отключить функцию ощущений, но решил терпеть до последнего — какой смысл пользоваться этой функцией, если ее без конца придется выключать?
Солнце било в здание со стороны, обращенной к улице, значит, заключил Сергей, надо побыстрее добраться до двора: там будет тень. Однако, обогнув дом, он обнаружил, что солнце переместилось вслед за ним и теперь било по стене пятиэтажки, выходящей на двор.
— Однако… — Сергей застыл в недоумении.
— Господин Президент… — Виктор был уже в дверях подъезда.
В трубе лестничных пролетов прогуливался ретивый сквознячок и царила приятная полутьма. Виктор раза три-четыре надавил кнопку звонка ближайшей двери. Ответа все не было. Сергей уже поднес было палец к звонку соседней квартиры, но Виктор отрицательно покачал головой, будто зная заранее, что сейчас кто-то все-таки отзовется. Так и случилось. За дверью послышались тяжелые шаги с трудом передвигающихся ног.
— Хто там? — строго потребовал старческий, громкий голос тугоухого человека.
Виктор хитро улыбнулся Сергею и прокричал в ответ:
— Виктор Примерещенко, личный Помощник Президента, и Президент Висельников собственной персоной.
Дверь нехотя отворилась. Виктор тотчас расширил образовавшийся проем, вдавив в него свое тело.
— Здравствуйте, Ивана Марьевна, как поживаете? Гостей сегодня принимаете?
— Некогда нам гостей принимать: своих печалей невпроворот, а гость всегда свою несет, — проворчала Ивана Марьевна, налегая на дверь с другой стороны.
— Заходите, заходите! — раздался из-за ее спины новый, звонкий голос. — Иваша, пропусти людей!
— А… Марья Ивановна! Вы тоже дома? — Виктору наконец удалось пробиться мимо хозяйки и устремиться в глубь квартиры.
— Извините… — сконфуженно пролепетал Президент и осторожно засеменил по следам своего помощника.
Следы привели его на кухню. Кухня представляла собой сильно вытянутый прямоугольник замусоленных стен, вдоль которых жались обшарпанные предметы из разных мебельных наборов. Даже среди табуреток не было двух одинаковых. Вместо скатерти стол был укрыт полиэтиленовой пленкой и газетами. Всюду громоздились мутно лоснящиеся разводами грязи банки и посуда. Под потолком одиноко болталась тусклая лампочка…
Сергей споткнулся о порожек дверного проема и влетел внутрь. Описание комнаты оборвалось. Началась собственно комната. У окна, опираясь на подоконник, стояла молодящаяся копия Иваны Марьевны, представленная Президенту как Марья Ивановна.
Пока Виктор ввязывался в бодрый разговор с последней, Сергей оказался на ближайшем к двери табурете. Ивана Марьевна, которую они своим приходом, похоже, оторвали от мытья посуды, принялась намыливать стопку громоздящихся в раковине тарелок и чашек.
Сергей покосился на Марью Ивановну. Та на все сказанное ободряюще кивала головой и, как казалось, совершенно бесконтрольно улыбалась. Лицо же Иваны Марьевны, которое он мог наблюдать в профиль, было строго и сосредоточенно. Сергею непременно захотелось как-то компенсировать хозяйке неудобство своего неожиданного визита. Он вновь всмотрелся в ее лицо. Несмотря на выражаемое каждой его черточкой недовольство, оно было приятным, даже притягательным для взгляда.
— Хорошо выглядите для своих лет, Ивана Марьевна, — заметил Сергей, желая наладить хоть какое-то подобие беседы.
— Как хочу, так и выгляжу, — буркнула та и заскоблила по посуде с удвоенным остервенением.
— Прополоскав посуду под тоненькой струйкой, просачивающейся из дергающегося от распирающего его давления крана, Ивана Марьевна расставила тарелки с чашками в сушке и принялась вычерпывать скопившуюся в раковине воду в ведро. Насколько Сергей мог судить, ведро с водой она отнесла в санузел.
— У вас раковина забилась? Давайте помогу, — предложил он, — когда Ивана Марьевна вновь появилась в дверях.
— Зачем забилась? Ничего не забилась. Счетчиков вона нам навинтили — теперя посуду моем и ентой же водою в туалете смываем. А как же? Цены растут. За то заплоть, за енто заплоть…
Сергей обернулся к Виктору:
— Здесь-то, в игре, зачем экономить?
— Наше государство — копия реального общества человека, — тоном лектора ответил тот.
— Человека? Ну, вы, конечно, нашли кого копировать!
Мы копируем человека и его общество не для того, чтобы ему подражать. А чтобы, знаете ли, искать для этого общества решения и пути совершенствования.
— А… Ну, это еще куда ни шло… Но почему такие маленькие пенсии? Ивана Марьевна, даю вам слово: я обязательно займусь пенсиями.
— Ох, не надоть обещать, что не в состоянии сделать, — Ивана Марьевна лишь отмахнулась от слов Президента, как от настырного комара.
— Это еще почему же? Очень даже в состоянии!
— Это правда, Сергей Николаевич, — заметил Виктор. — Пенсии может повысить только Премьер-министр. Но здесь вы не совсем правы, сударыня. Обещать — это прямая обязанность Президента.
— Премьер-министр?! — Сергей был озадачен. — У меня есть Премьер-министр?
— А как же? Кто же еще за всем уследит?
— Так… Великолепно… Почему же я с ним еще не общался?
— Всему свое время, господин Президент. Всему свое время. Наш Премьер — человек необычайно занятой…
— Человек, значит…
— Образно говоря…
Наступило неловкое молчание. Ивана Марьевна принялась тереть посудной мочалкой грязные стены. Секунд через десять отмытые участки стены вновь зарастали грязью. Ивана Марьевна тихо поругивалась и бросалась на стену со все возрастающим исступлением.
Марья Ивановна же улыбалась непрерывно. Причем простодушно, искренне, зовуще: было видно, что она приглашает каждого желающего и даже нежелающего присоединиться и улыбаться вместе с ней.
Усталостей озлобленность на лице ее сестры были не менее искренними и зовущими: его выражение предлагало каждому желающему и нежелающему отправиться туда, где их ждут, вместо того чтобы досаждать ни в чем не повинным людям своим навязчивым вниманием.
Одна обляпана жизнью, вторая — обласкана.
Сергей украдкой плюнул на стену и потер ее указательным пальцем. Очищенное от грязи пятно чистым и осталось.
«Так, спокойно. Только не заморачивай себе этим голову, — призвал он себя. — Это игра, и правила физического мира здесь ничего не объяснят и не в чем не помогут».
Но какие правила и законы тут действуют? Почему они не универсальны?
— Вы же близнецы? — неожиданно для самого себя, выпалил Сергей.
— Близнецы, близнецы… — проворчала Ивана Марьевна и смачно плюнула на участок стены, за который ей предстояло взяться.
— А как же получается, что у вас отчества разные?
— У нас и имена разные, кормилец, — резонно заметила Ивана Марьевна.
Сергей внимательно посмотрел на Ивану Марьевну, ни разу не присевшую и не улыбнувшуюся, и на Марью Ивановну, никакой заботой себя не скомпрометировавшую.
«Легко улыбаться, когда все, что от тебя требуется, — это улыбаться. Улыбаться — дело нехитрое», — решил про себя Сергей.
— Так вы сестры или антагонисты? — спросил он вслух в надежде разобраться во взаимоотношениях двух пенсионерок.
— Ишь, что удумал! Напущаейп» в дом гостей, а тебя ж еще и антагонистой намалюют! — Ивана Марьевна бросила губку в раковину, в которой уже высилась новая стопка грязной посуды, и, брюзжа себе под нос, демонстративно удалилась из кухни.
— Красна изба пирогами и черна горшками, а? — несколько саркастически спросил Виктор, когда они снова оказались на улице. — С пирожками вот, правда, не выгорело… Как насчет перекусить, господин Президент?
— Было бы неплохо.
— Вот и отлично. Зайдемте тогда… — Виктор закрутил головой, — вон туда.