Страница 31 из 51
Выискивал зацепки для защиты, представлял, что смогут они сделать, открывал дверь в коридор, боясь упасть со стула, — голову мутило от смрада, висевшего в комнатенке. Видимо, здесь выкурили несколько упаковок сигарет, пытаясь выдумать что-то спасительное. Но Федин не курил, и не курил его подзащитный Кирюха, как теперь он называл про себя сына поэтессы.
Федин узнал, что фирма Кирилла строила дом старику, да не построила, а тот вместо того, чтобы идти в суд и требовать достроить или вернуть деньги, пошел в милицию и потребовал: посадите.
— Вместо того чтобы мне быть на свободе и строить, меня лишают такой возможности… Какой-то дебилизм! — говорил Кирилл.
Федин кивал.
Из Армавира он уехал с другим настроением: многое узнал, ко многому приготовил клиента и, что самое важное, понял, что к дню его рождения «вагон» с арестантами в Сочи не прибудет.
Позвонил по сотовому следователю и попросил перенести свой приезд на тройку дней.
— Вы уточните, когда будет этап. Созвонитесь с Армавиром! — говорил «моржонок» по сотовому.
— Да я в Армавире, — отвечал Федин. — Что созваниваться…
И представлял, насколько поразил следователя своей резвостью.
Теперь мог отметить день рождения дома, а не в коридоре полиции в Сочи.
Поезд «Кисловодск — Москва» остановился в Армавире на несколько минут, Федин привычно занял верхнюю полку (нижние разобрали) и покатил на север, удивляясь:
— Побывал в Сочи, а моря толком и не повидал…
Встретили день рождения скупо: несколько тостов за столом с женой и детьми, бутылочка вина. Он никогда не отмечал праздники с размахом. От этого отучило скромное прошлое, обычные в подобных случаях пустяшные разговоры и денежные траты. Он снова собирался в Сочи, где температура гуляла около плюс десяти, где, как рассказали, в бегах по игорному делу прятался заместитель прокурора столичной области.
«Ого! А тут моего Кирюху уцепили!» — обиженно подмечал Федин.
По морозцу спешил на вокзал, вспоминая, как неделю назад обходил лужи. Поезд «Нижний Новгород — Адлер» поглотил его, в тамбуре от курева висела мгла. В купе мать читала ребенку детские книжки.
Федин растянулся теперь на нижней полке. Думал, что предпримет в борьбе со следователем, рассчитывая выложиться всею допустимой силой, надеясь одолеть подполковника если не умом, то хитростью. И подмечал, как ужесточалась погода, сменившись на равнине на резкий холод, словно предвещая охлаждение в Сочи.
Но холод остался за Кавказскими горами.
«Моржонок», в кителе, оказался говорливо-суховат.
— Вот еще одно ваше дело, — поднял он и полистал том.
Федин не обрадовался.
Но когда «моржонок» сказал: «Еще таких три…» — у Федина вырвалось:
— За что?
— А мы ему еще эпизод…
— Не слабо…
— И на подходе еще одно на пять миллионов…
Федин сел.
— Вы пока не нужны, — «моржонок» глянул на часы, — вы понадобитесь в четыре дня.
— Хорошо, я буду…
Он вышел из полиции, достал сотовый, стал звонить дружку Кирилла. Тот согласился отвезти гостя на стройку злополучного дома., чтобы он сам мог увидеть, что возведено, да еще — помочь с гостиницей.
— Встречаемся у Краснодарского кольца, — сказал друг Кирилла.
— Это где?
— От «полицайки» вниз и вдоль реки. Да у любого спросите…
Тротуар сужался, а навстречу шло все больше прохожих. У каждого пятого Федин спрашивал про «кольцо» — и ему показывали путь. А когда впереди зашумела на камнях вода, он увидел протоку в бетонных желобах. Дорога изогнулась вдоль бетонки, пришлось идти по трубам — тротуар исчез.
Восхищенно воскликнул:
— И это олимпийский Сочи!
Он не мог представить, чтобы по трубе передвигались гости зимней олимпиады, рискуя упасть по одну сторону — за бетонный барьер в воду, а если по другую — свалиться на асфальт под машину.
Впереди переплелись мосты автомобильных дорог. Он понял: Краснодарское кольцо.
Стоять в дыму от выхлопных газов и бетонной пыли пришлось недолго: побитая «БМВ» остановилась перед ним. Они с другом Кирилла поехали в верховье реки, свернули в ущелье, чем-то походившее на абхазские впадины, в одной из которых долго ездили по змеиным дорожкам. Федин удивлялся мощи «бээмвухи» при подъеме и поражался спутанной нумерации, где рядом стояли дома под номерами 8 и 24, 5 и 46.
Вот увидел на плоской равнине особнячок с колоннами и воскликнул: «Он!» — показав на нужный номер.
Федин вылез из машины, стал фотографировать, готовый в любой момент запрыгнуть в салон, если выскочит охранник, потом фотографировал фундамент, еще дома рядом и довольный, что все-таки нашел нужный участок, прыгнул на сиденье:
— Все нормально. Теперь увидел своими глазами, что не достроил Кирюха…
Они повернули на шоссе, устремившееся на юг через горные тоннели. Глаза разбегались от вершин, снежных отрогов и россыпей коттеджей у густой сини моря.
Когда скатились к расширившейся полосе и над головой, словно прижимаясь к земле темно-синим брюхом, проплыл «Боинг», Федин понял: «Адлер…»
В этом городе находился сочинский аэропорт.
Поплутав в роскошных кипарисовых аллеях, за которыми сверкнули купола церкви, подъехали к отелю, в котором разместился Федин: номер с двуспальной кроватью, душевой и балкончиком во двор, прокуренный, словно здесь ночевал взвод солдат, казался вполне приличным.
Друг Кирилла уехал по делам.
Федин справился у дежурной, моложавой брюнетки, о названии отеля.
— «Мечта» — ответила та.
На «мечту» бледная фасадами гостиница не особо походила.
Федин пошел искать дорогу, чтобы вернуться в Сочи. По аллее, уставленной щитами с портретами почетных граждан Адлера, дошел до многокупольной церкви, которую проезжал, у рынка запрыгнул в автобус с табличкой: «Адлер — Сочи».
Дорога шла над морем, он видел вдали, в проемах гор, виадуки, по одному из которых приехал недавно.
Под мостом спряталась Кудепста.
«Отсюда казаки уходили через горы в Гудауту», — вспомнил, что знал про недавнюю абхазо-грузинскую войну.
Заметил на холмике серый терем с лесами под крышу и огромной вывеской на заборе: «Храм-часовня адмирала Федора Ушакова». Он знал, что адмиралом Ушаковым интересуется дочь председателя их писательского союза Марина Ганичева, и подумал: «Обязательно расскажу о находке».
Маршрутка летела по роскошному шоссе, к склонам липли поселки-городки-курорты, запахло гнилью в Мацесте. Вот въехали в Сочи, повалили знакомые с детства названия: дендрарий, санаторий имени Фабрициуса, где отдыхал с отцом, вереницы коттеджей, фуникулер, буйство зелени, полный контраст зиме за Кавказскими горами.
У дверей кабинета следователя вздохнул, нажал на ручку и толкнул. Дверь не открылась.
«Ничего себе, — глянул на сотовый, — четыре часа».
Еще раз толкнул, приложил ухо к створу, прислушался, пнул ногой.
Без толку.
«Он что, забыл про меня?»
Набрал номер сотового следователя и громко, на весь коридор, так что из других кабинетов повыскакивали сотрудники, выяснял, где он, что он, а тот как ни при чем:
— Да меня дернули в прокуратуру… Давайте завтра…
«Какая прокуратура?! — заклокотало внутри. — Я к вам за тысячу километров приехал!»
Пришлось смириться:
— Ладно, завтра так завтра…
— Тоже, в четыре часа…
Решил не терять времени и проведать Кирилла, которого должны были доставить из Армавира. Побежал по тротуару к набережной, пересек узкую, забитую автомобилями улицу, нырнул в переход, выскочил в оазис зелени и увидел в стороне от морского вокзала, похожего шпилями на железнодорожный, огороженный прямоугольник.
Припустил к проходной.
— Это УВД?
— Да, Сочинское, — ответил сержант-армянин.
— Мне в ИВС, там у меня человек…
— А вы кто будете?
— Адвокат из Воронежа…
Сержант улыбнулся, глянул на корочку и пропустил.
Он удивился: в Воронеже из него вытряхнули бы всю душу, пока впустили бы на территорию полицейского Управления.