Страница 8 из 50
— Итак, выводы. Первый: мы начинаем вести дело «Телефонные бандиты», или «Телебан». Это я сам придумал. Второй вывод: через банковские проводки мы их не возьмем. Мы не Интерпол. И третий: искать жучки и устроить шум можно, но не нужно. Мы пока не знаем, кто и как слушает. Спугнем противника и все дело загубим. Однако начинать надо с телефонного узла. Олег — это за тобой. И работать аккуратно.
— Все понятно, Игорь Михайлович. Сделаю как в аптеке.
— Теперь последнее. Мы не можем ждать их следующего хода. Надо заставить этот «Телебан» играть по нашим правилам. Через три дня назначено проведение операции «Мышеловка».
— Игорь Михайлович, название операции тоже вы придумали?
— Да нет, Олег! Это Шекспир придумал в «Гамлете». Ты не читал, неуч? А теперь серьезно: записывайте задания.
Лобачев медленно, вальсирующей походкой буквально вплыл в кабинет Панина, держа над головой несколько «сводок перехвата».
— Танцуй, Владимир Викторович! Я такое тебе письмецо принес — будешь доволен. Сам будешь читать или мне пересказать?
— Рассказывай. Так быстрее будет.
— Верно. Для нас сейчас — «время — деньги». Так вот, уже три дня Павленко в Москве, и все тихо. Вчера проскочила его фраза: «Что-то Шам молчит, надо ему позвонить». То есть Павленко поверил в наш спектакль.
— Отлично, Федор.
— Теперь самое важное. Сегодня Пауку звонил некто Ковалев. Он должен получить от Павленко крупную сумму долларов.
Панин насторожился и привстал.
А Лобачев продолжал:
— Я уверен, что речь об очень крупной сумме. Не меньше миллиона.
— Очень хорошо. Но он передаст долг через ячейку банка, и все.
— Нет. Ты послушай, что Павленко говорит: «Ключи от квартиры у тебя есть? Завтра я буду на Якиманке в девять утра и оставлю кейс. Спрячу за трюмо, рядом с водяным матрацем. Он еще твоей Ирине понравился. Или Марине».
Панин совсем встал и, глупо улыбаясь, потирал руки.
А Лобачев демонстративно отложил документы и после небольшой паузы обратился к Панину. Его голос звучал победоносно и многозначительно:
— Ты все понял, Володя? И это богатство целый час будет лежать одно в пустой квартире. И где? За каким-то глупым трюмо!
Панин вышел из-за стола и начал быстро ходить по кабинету. Он уже точно знал, что не упустит этот куш. Деньги огромные. Это курочка по зернышку клюет, а мы возьмем сразу и много.
— Отлично получается! Мы же эту квартиру на Якиманке знаем! Паук ее два месяца назад засветил. Так, Федор?
— Так! И ключи от нее у нас есть. Спасибо Слесарю. И жучок Геннадий в нужное место встроил. Камера точно напротив кровати стоит. Вот смотри!
Лобачев торопливо стал раскладывать перед Паниным десятки фотографий.
— Да на что мне эта порнография?..
— Ты не на задницы смотри. Трюмо видишь? Все под контролем! Мы даже заходить предварительно не будем. Там сейчас стройка напротив. Мы за забором в автобусе встанем и будем смотреть.
— Так-то оно так. Но возможна засада.
— Теоретически она возможна.
— Да. Слишком все гладко, и все в нашу пользу. Интуиция мне говорит, что так не может быть, а где подвох — не пойму.
— А первые триста тысяч у тебя в сейфе лежат? И что тогда твоя интуиция говорила? То же самое! Так вот ты открой сейф, пощупай деньги. Они такие зелененькие, а на ощупь ой как хороши!
— Да приятные бумажки.
— Ты посмотри на них, Володя, и вот тогда скажи своей интуиции, что она полная дура.
— Зря ты так, Федор. Возможно, это излишняя осторожность, но жить-то хочется. Давай решать так: ни ты, ни я в квартиру входить не будем. Нужен еще кто-то. Тот, кто не может нас выдать. Геннадий уже не подходит.
— А если Артист? Нет, точно, Володя! Если все получится, то мы ему хорошо заплатим. А провалится, то пусть сидит. Он не сможет нас выдать.
— Федор, ты прав! Кто не рискует, тот не живет в Лондоне. Звони Артисту, договаривайся о встрече. Только на нейтральной земле и с полным гримом.
— Да, если что, то мой фоторобот сыщикам ничего не даст.
Отрабатывая свою часть плана, Павленко ровно в девять подъехал к дому на Якиманке, быстро поднялся на третий этаж, прошел в квартиру, уложил за трюмо кейс, в котором вместо миллиона находились ровно сто больших упаковок импортного аспирина. Затем он с мечтательной улыбкой потрепал водяной матрац на кровати и умчался в сторону Внукова.
Савенков с ребятами уже полтора часа общался с очаровательной старушкой из квартиры напротив.
Мария Васильевна, уверенная, что помогает знаменитому МУРу, шепотом высказывала восхищение победителям «черной кошки».
— Жеглов — он прав. Вот не подбросил бы он кошелек Кирпичу, то и никого бы они не словили. И Шарапов по правилам ничего бы не сделал. И «черная кошка» еще бы детей и стариков поубивала. Нет, с бандюгами должна быть игра без правил. А мы сегодня не карманников задерживать будем?
— Нет, Мария Васильевна, — улыбнулся Савенков, — карманники для нас мелковаты.
— Ну, а стрельбы не ожидается? — озабоченно, но без страха осведомилась старушка.
— Мы их аккуратно возьмем. Тихо всех повяжем. У нас есть опыт.
— Да, я вижу, вы, ребята, в возрасте. Это молодые могут без башни работать. Ура! Вперед! А их потом хлоп гранатой, и разбирайся.
— Верно. У нас башню пока не снесло.
— А они дверь мне могут попортить?
— Это не бандиты, Мария Васильевна, — успокоил ее Игорь Михайлович, — они жулики. Конечно, крупные жулики, но не террористы.
— Я их главного-то часто видела, но все со спины. Толстый такой, огромный. И все с разными девицами приходил. А в марте, помню, так сразу с двумя дамочками. И обе в шубах мохнатых. Это он женщин, чтоли, облапошивает?
— И их тоже, — рассмеялся Савенков, понимая, что Мария Васильевна говорит о Павленко. — Активный он очень по женской части.
— Активный! И богатый, наверное?
— Очень богатый, — подтвердил Игорь Михайлович, стараясь быть серьезным. — Наворовал, гад.
— Вот он богатый, а скупой, — вдруг вспомнила старушка. — Замок себе хороший не мог поставить. Месяц назад замок у него сломался. Я с мусором выхожу, а слесарь у двери возится. Я спрашиваю: «Что, мол, вы тут?» А он говорит: «Хозяин позвонил, замок у него паршивый, барахлит». Я про оплату спросила, а он говорит: «Две сотни обещал, скуповат хозяин». Вот я и думаю, что богатые — они всегда скупые, злые и бездушные.
— А знакомый слесарь приходил, Марья Васильевна?
— Нет. Не наш. Я своих всех знаю. Этот такой лысоватый, в очках и нос с горбинкой. Не грузин, а так, нос вроде ударенный. И не на слесаря, а на инженера он похож. Я еще подумала, что время такое. Кризис из Америки до нас добрался. Сейчас много инженеров в слесаря подалось.
— Так он на инженера похож?
— Да. И стекла у него в очках толстые. Читал, значит, много. И глаза в этих стеклах большие и умные. А у слесарей всегда пустые и пьяные.
В этот момент дежуривший у дверного глазка Олег взмахнул рукой и затем поднял указательный палец. Один! Одновременно из кухни подошел Илья и, сняв наушники, прошептал:
— Варвара передает: «Один — ноль».
Это значит, что в подъезд вошел один человек и на улице больше никого из его команды не обнаружено. Савенков взглянул на часы. Через тридцать секунд они выйдут на площадку, через сорок — будут в квартире Павленко.
Жаль, что времени нет спросить у Сергея, вызывал ли он слесаря. А если это был слесарь от бандитов? А если он в квартире наставил жучков?
— Мария Васильевна, идите быстро на кухню! — решительно произнес Савенков. — В квартире всем молчать. Берем его на выходе и в ванну его, голубчика, затащим. И всем разговаривать шепотом. Вперед, ребята!
Через минуту они уже стояли в коридоре: ошарашенный, испуганный актер Липкин с кейсом и три богатыря, приложившие пальцы к губам. Мол, тихо, брат. Тебе же лучше будет.
Липкин, слава богу, все понял. По жесту Савенкова он на цыпочках прошел в огромный совмещенный санузел. Илья поставил. Липкина к стене, быстро надел на него наручники и начал снимать отпечатки пальцев. Олег сделал пять-шесть фотоснимков и включил видеокамеру. Савенков поднес диктофон к губам Липкина и тихо начал допрос: