Страница 40 из 50
Он постарается ей это объяснить. Да он просто не станет слушать ее информацию…
Вранье! Будет слушать. Внимательно будет слушать и вопросы задавать.
Он увидел ее издалека. У нее вид стеснительной провинциалки. Надо отучить Анастасию от этой сутуловатой походки.
Почему она боится показать себя во всей красе? Она же прекрасна. Особенно улыбка, волосы и глаза. А именно их она почему-то прячет, постоянно смотрит вниз.
Олег рванулся навстречу. Настя остановилась в шаге от него и подняла глаза:
— Олег, я все неправильно сделала. Я не должна была звонить первой. Ты можешь подумать, что ты мне понравился и что я просто искала повод для встречи.
— Ничего я такого не думаю.
— И зря. Все так и есть! Только мне повод не надо было искать. Ты хотел узнать все о Елагиной?
— Хотел. А сейчас уже не хочу. Вернее, хочу, но не хочу, чтобы ты подумала, что я хочу и поэтому молчу.
— Красиво сказал.
— Да, Анастасия, я еще никогда так витиевато не объяснялся. Ты хоть что-нибудь поняла?
— Все я поняла. Я и сама для тебя много таких фраз заготовила. Только все это лишнее. Тут дело серьезное. Давай я тебе все по порядку расскажу.
Олег предусмотрительно поставил машину в тени, во дворе старого дома.
Когда они разместились, он вытащил блокнот и вопросительно посмотрел на Настю. Та согласно махнула рукой и начала:
— Я уверена, что Елагина жулик! Ты знаешь, Олег, чем ее фирма занимается?
— Деньги у народа собирает. И, похоже, не собирается отдавать.
— Точно! Елагина скоро за границу уедет.
— С чего это ты взяла?
— Смотри, Олег. Мы с ней в апреле на даче были. Там много места свободного. Я предложила яблони посадить, а она говорит: зачем, они все равно за три-четыре месяца не вырастут. Это факт?
— Не факт, но так, намек.
— Теперь, Олег, другой намек. Она меня в своей квартире прописала. Я ее благодарю, а она говорит: «Пустяки, чего ей зря пропадать».
— Плохо, Настя. Она о тебе заботится, а мы ее топить будем.
— Я тоже об этом думала. Это она только мне хорошо делает, а скольких людей обманывает? Мне такого добра не надо. Я и выписаться из квартиры готова.
— Не торопись с этим. Когда все поймем, тогда и решать будем.
— Теперь, Олег, дальше слушай. Три дня назад я ей помогала чемоданы складывать. Очень мало одежды, зато фотографии, письма, безделушки старые. Это факт?
— Вот это уже факт. С таким багажом на Кипр не летают. Это сбор вещей для переезда на постоянное место жительства.
— Именно.
— Ты понимаешь, Настя, все это очень важно, но меня очень интересует другой эпизод. Елагина помогает группе вымогателей и убийц.
Олег вынул из бардачка пачку фотографий и протянул ее Насте.
— Знаешь кого-нибудь?
Анастасия долго перебирала снимки. Их было около двадцати.
Из них только четыре были значимые: Панин, Лобачев, Липкин и Павленко. Остальные фотографии они прихватили «для чистоты эксперимента». Олег заскочил на пять минут домой и распотрошил семейный альбом Крыловых.
Настя внимательно вглядывалась в лица. Иногда она на несколько секунд закрывала глаза и смешно морщила лоб, пытаясь что-то вспомнить, но затем решительно переходила к следующей фотографии.
И когда Олег решил, что его затея с опознанием провалилась, Анастасия вдруг хитро улыбнулась, сложила все фотографии как карточную колоду и жестом фокусника вытащила нижний снимок. Это был Федор Лобачев!
— Вот этого я знаю. И даже очень хорошо знаю.
— Точно? — Олег опешил от неожиданности и нарастающего азарта. — Отлично! Давай подробности.
— Это очень странный тип. Он тут у тебя без усов. Я его таким месяц назад видела.
— Ну и что?
— Откуда у него усы взялись?
— Выросли.
— Это за месяц-то? Ты, Олег, когда-нибудь усы отпускал?
— Нет. Но усы я запланировал к рождению своих детей. А когда внуки появятся, то отпущу бороду.
— А у меня есть опыт по этой части. — Настя вдруг покраснела, заметив ехидную улыбку Олега. — Не у меня, конечно, а у моего брата. Тридцать лет ему. Так он месяц усы не брил. И только одна щетина выросла. А у этого типа, у этого Николая-Федора, очень пышные усы.
— Как ты его назвала?
— Да это не я, это Елагина все время путает. То она его Николаем называет, то Федором.
— Значит, он имя сменил и усы приклеил? Так он что, и сейчас в Москве? Ты давно его видела?
— А кто он?
— Потом, Настя. Потом все подробно расскажу. Жулик он, вымогатель и заказчик убийства.
— Ой, а я ему чуть не попалась два дня назад. Я на лестнице спряталась, хотела на Бориса Петровича посмотреть, а тут этот усатый пришел.
— Кто это такой, Борис Петрович? И что значит «спряталась»? Это что, игрушки тебе? Извини, я сам виноват. Не предупредил. И встречались мы с тобой очень открыто. Опасно это. И здесь вокруг машины разный народ ходит. Давай поедем тихое место искать.
Олег решительно включил мотор и начал пробираться через пробки Бульварного, а затем Садового кольца к Ленинскому проспекту.
В дороге они молчали. Настя боялась отвлечь Олега, а он пытался осмыслить полученную информацию и лихорадочно наблюдал за следовавшими за ними машинами.
Было довольно глупо в такой автомобильной сутолоке пытаться обнаружить наружное наблюдение. Но он пытался его выявить потому, что слежка могла быть.
Их противники — это те люди, которые погубили телефониста, пытались убрать Галаеву, отравили Слесаря. И не просто обычного слесаря, а подследственного, по делу об убийствах. А это значит, что у них есть деньги. И не просто деньги, а очень большие деньги.
Вероятно, именно они проникли в офис «Совы». Значит, у них есть информация об их офисе. И в том числе, о машине, на которой они сейчас едут.
И на «Сову» они очень злы.
Это страшные люди! Если кого-то надо убить, то у них рука не дрогнет.
Олег проскочил Октябрьскую площадь и начал петлять в переулках в районе Шаболовки. Он даже сделал пятиминутную остановку на маленьком пустыре, напротив проходной подшипникового завода. Переулок со странным названием «Конный» был безлюден в этот субботний вечер.
Похоже, на этот раз наблюдения не было.
Или они оторвались, когда Олег довольно рискованно проскочил перекресток на Зубовской площади. Тогда на светофоре уже горел красный, но Олег рванулся вперед.
Олег еще раз огляделся и медленно направил машину к Ленинскому проспекту.
Когда впереди показался высоченный памятник Гагарину, он сделал сложный разворот по новым эстакадам. Потом резко свернул во дворы и, петляя между сквериками и детскими площадками, вывел машину на край оврага.
Дальше пути не было. Здесь заканчивается Нескучный сад, переходящий в знаменитый Парк Горького.
Они оставили машину между старыми разнокалиберными гаражами и начали спускаться к Москве-реке.
— Настя, а я очень глупо выгляжу?
— Почему?
— За нами, кажется, никто и не следил, а я устроил гонки с прятками. Я до сих пор в себя прийти не могу. Ты как сказала, что чуть с Лобачевым не столкнулась, у меня все сразу опустилось. Я очень за тебя испугался. Зачем ты его караулила?
— Вот глупенький. Даже если этот Лобачев такой страшный, то он меня просто не заметил. Я его со спины узнала, а он и не обернулся. А караулила я не его, а Бориса Петровича.
— А это еще кто такой? Почему не знаю?
Настя смущенно помолчала, подбирая слова, а затем выпалила:
— Он ее любовник! Я давно хотела на него посмотреть.
— Вот невидаль, — рассмеялся Олег. — Ты что, никогда любовников не видела?
— В кино видела. Да и не только мне это интересно. Понимаешь, в последнее время она странно стала разговаривать с этим Борисом Петровичем. Каким-то командным тоном. Ты не подумай, что я подслушивала. Они сами при мне разговаривали, будто я пустое место.
— И о чем они говорили?
— Так, общие фразы про любовь. А вот неделю назад она его уговаривала: «Потерпи, Боря, не дергайся. Максимум два месяца. Я уеду, а ты будешь руководить и укреплять законность. Только сейчас выполняй все, что я говорю».