Страница 4 из 55
Я высказал по адресу друзей всё, что о них думаю: не могли, мол, дождаться, гады! Я, дескать, там пашу, устал, как собака, а вы здесь!.. Они, естественно, ноль внимания на мою тираду. Подхожу к столу, наливаю водяру в "станкач" (так мы называли стаканы), беру сардельку. Только начал пить — скрип двери. Я не прекращая процедуры пития, тихонько поворачиваюсь к двери, чтобы посмотреть, кто там. А там — главная администраторша гостиницы, дежурная по этажу и аж два милиционера. Администраторша, окинув взглядом номер, говорит:
— Так! Этот готов, этот — спать укладывается… Берите этого! — и указывает пальцем на меня.
К тому времени водку допить я успел, даже стакан на стол поставил, а вот закусить не дали. Меня хвать за рукав — и к выходу! А как себя поведёт человек, которого ни с того ни с сего хватают в его же собственном номере?! Я, естественно, начинаю сопротивляться. А им только этого и надо: ах, ты ещё и сопротивляешься!..
Короче говоря, отвезли меня в каталажку. Держат меня в каталажке час, два… Потом вызывают: "Выходи!" Составили протокол, фамилия, то-сё, как полагается. Узнали!
— Артист! Да как же так! Что случилось-то?!
— Я и сам понять не могу, что случилось. Вот схватили, привезли.
Милиционер берет протокол, начинает зачитывать: "Гражданам, проходившим мимо гостиницы, на головы посыпались металлические тарелки… Банка с зелёным горошком… Группа из нескольких человек стала смотреть — откуда это всё летит…" В общем, засекли окно!
Как оказалось, Володя с Сашкой Стрельниковым, поджидая меня и девушек, приняли по станкачу, потом по второму, третьему — водки-то у них было много — на шесть человек ведь брали!.. Ну и набрались! Пока ждали. А нас нет: ни меня, ни дам. Что-то заспорили, ну и спьяну лишнюю посуду, чтобы не мешалась на столе, — в окно! Бедным гражданам на незащищённые головы…
Когда в милиции поняли, что я ни при чём, стали думать, как быть со мною:
— Мы всё понимаем, но протокол-то составлен!.. У тебя с собой деньги есть? Заплати штраф, и — дело с концом.
Я порылся в карманах, достал заначку — 25 рублей, сложенные вчетверо. Милиционеры увидели:
— Вот и хорошо. Штраф как раз 25 рублей.
А 25 рублей в то время были деньги! Но что делать — пришлось отдать. Осталось ровно три копейки на трамвай. Выписали мне квитанцию и отпустили. Выхожу на улицу — темно. Осень. Со съёмки я пришёл часов в восемь, пока все эти приключения — ночь! Трамваи, слава Богу, ещё ходили…
"713-й просит посадку"
"713-й просит посадку" Генри — О. Коберидзе дон Лопес — А. Барушной Морской пехотинец — В. Высоцкий
Записка Владимира Высоцкого Отару Коберидзе
"713-й просит посадку"
Представляете, в каком прескверном настроении я возвращался домой. Еду в трамвае, в окошко поглядываю, и вдруг замечаю: люди на улице флаги на домах вывешивают! Когда сошёл с трамвая на Чёрной речке, поинтересовался: к чему бы это?
— Завтра съезд партии открывается. Внеочередной.
Захожу в номер. Высоцкий и Стрельников, как ни в чём ни бывало, сидят за столом, водку разливают по стаканам. Володя оборачивается:
— …твою мать, где ты ходишь! Мы тебя два с половиной часа ждали! Где ты ходишь, б…?!
Я от обиды чуть было не заплакал. Успокоился немного, рассказываю, как дело было, а они мне не верят! "Сочиняешь!" Поверили только тогда, когда квитанцию показал".[21]
На съёмки этой картины Высоцкий ездил с июля по ноябрь 1961 г. Даже для горячих поклонников Высоцкого этот фильм остался бы лишь строкой в его биографии, если бы не несколько моментов, связанных с приездами на съёмки.
ЛЮДМИЛА АБРАМОВА
В этот фильм Л. Абрамова попала случайно. Как вспоминает уже упоминавшаяся А. Тубеншляк, на главную женскую роль в картине была утверждена Н. Мышкова. Однако перед самыми съёмками той предложили гораздо более интересную, с её точки зрения, роль, и перед самым началом съёмок она от работы в "713-м" отказалась. А. Тубеншляк отправилась на поиски нужной актрисы — и нашла Л. Абрамову.
О том, как происходило её знакомство с Владимиром Высоцким и что последовало за этим, рассказывала сама Л. Абрамова:
"Если следовать фактам, то это было так. Мне предложили — практически без проб — войти в картину "713-й просит посадку". Актриса, которая там работала, отказалась. Я поехала в Ленинград… Поехала с удовольствием, и всё мне в Ленинграде страшно нравилось: студия, гостиница. Снималась! В кои-то веки вгиковцам официально разрешили сниматься! Оформить-то меня оформили, но пока поставят на зарплату, пока то, пока сё… А попросить аванс — тогда и в голову не приходило. Денег не было: то немногое, что имела, я проела в первые два дня. А уже самые последние деньги истратила в ресторане гостиницы "Европейская", в "восточном" зале…
Поздно вечером я поехала в гостиницу, ребята меня провожали. У каждого оставалось по три копейки, чтобы успеть до развода мостов переехать на трамвае на ту сторону Невы. А я, уже буквально без единой копейки, подошла к гостинице — и встретила Володю.
Я его совершенно не знала в лицо, не знала, что он актёр. Ничего не знала. Увидела перед собой выпившего человека. И пока я думала, как обойти его стороной, он попросил у меня денег. У Володи была ссадина на голове и, несмотря на холодный, дождливый ленинградский вечер, он был в расстёгнутой рубашке с оторванными пуговицами. Я как-то сразу поняла, что этому человеку надо помочь. Попросила денег у администратора — та отказала. Потом обошла нескольких знакомых, которые жили в гостинице — безрезультатно. И тогда я дала Володе свой золотой перстень с аметистом — действительно старинный, фамильный, доставшийся мне от бабушки.
С Володей произошло что-то в ресторане, была какая-то бурная сцена, он разбил посуду… Его собирались не то сдавать в милицию, не то выселять из гостиницы, не то сообщать на студию. Володя отнёс в ресторан перстень с условием, что утром он его выкупит. После этого он поднялся ко мне в номер, там мы и познакомились…
Собственно говоря, мы и познакомились в тот момент, когда Володя, войдя в номер, предложил мне стать его женой. Нельзя сказать, что с моей стороны это была любовь с первой секунды…
В тот же вечер, чтобы что-то о себе сказать, заявить себя, Володя пел. Он пел, а не объяснял мне, что он — актёр, что снимается на "Ленфильме"… Володя пел "Вышла я, да ножкой топнула…", и ничего, кроме песен и того, что у него не было денег, я не знала. В моём поступке никакого особого благородства не было, но я всё-таки горжусь, что сразу увидела — это что-то совершенно необыкновенное. Необыкновенное! Всё-таки я училась на актёрском факультете, видела настоящих актёров, — это я отличила, это я смогла понять.
А в ту минуту я вообще не думала, что будет какое-то длинное будущее. Но довольно скоро я поняла, что сама первой я не смогу уйти… Просто не смогу.
…Мы очень хорошо жили в Ленинграде. Снимались. Ели некондиционные пончики в соседней "Пончиковой" (если пончики получались кривые, то их откидывали в брак. И Володя договорился, что все кривые — наши…)
(Здесь нужно уточнить: пончиков в Ленинграде никогда не было, а были пышки. Москвичке Л. Абрамовой вполне простительно сделать такую ошибку, но для истории надо уточнить: Высоцкий договорился о бесплатном поедании кривых пышек. — М.Ц.)
Временами появлялись небольшие деньги. Тогда… тогда — ресторан гостиницы. Кстати, все в гостинице Володю очень любили, несмотря на тот скандал. Очень любили.
21
Газета "Смена", Санкт-Петербург, № 126 (23198), 19.07.2002 г., стр. 8.