Страница 49 из 51
— Ну, пока настоящей бедой это не назовешь. Но что-то в этом роде, если так можно сказать, Орех-ра. Мы все очень волнуемся и не знаем, что с этим делать. Пока не могу сказать больше, я обещал Крестовнику молчать как рыба. Он сам тебе все расскажет, когда ты придешь. Он еще велел тебе передать — на случай, если нужно будет тебя уговаривать, — что дело касается Эфрафы.
— Эфрафа! — воскликнул Орех. — Да пропади она пропадом! Мне казалось, что мы давным-давно все уладили. Ну что ж, я полагаю, что мы с Пятым выйдем отсюда завтра утром, если не будет дождя. Если тебе не надо возвращаться сейчас же, можешь погостить у нас несколько дней. Поживешь в моей норе, отдохнешь, повидаешь старых знакомых, а когда наберешься сил, пойдешь обратно. Между прочим, ответь мне на один вопрос: почему это я должен идти туда? С чего бы это Крестовнику не прийти ко мне, если он хочет повидаться со мной?
— Он не может прийти сам. Он устраивает большую сходку, — отвечал Крушина. — Я думаю, капитан Лишайник явится туда собственной персоной.
— Лишайник? Ах, великий и всемогущий Фрис, тогда точно без неприятностей не обойтись. Где бы он ни появился, жди беды! Я это уже давно выучил, на собственном опыте.
Орех и Пятый отправились в колонию «Победа» на следующее утро, под защитой Кихара, описывавшего над ними круги. Они добрались до колонии Крестовника только к вечеру, и Главный Кролик был несказанно рад их появлению.
— Как я рад, что вы оба здесь! — воскликнул он. — Теперь дела пойдут на лад. Проходите, располагайтесь. Устраивайтесь поудобнее на солнышке и расскажите мне, как там мои друзья — из тех, кто остался дома. Как дела у несчастного Песчаника? Почему вы не прислали его к нам? Перемены пошли бы ему на пользу.
— Сейчас он не сможет до вас добраться, он еще очень плох, — ответил Пятый. — Он еще долго будет приходить в себя. Надеюсь, он поправится. Многие кролики не смогли бы пережить то, что выпало на его долю.
— Давайте пройдемся, посмотрим на колонию, — предложил Орех. — Мне интересно, что ты из нее сделал. Здесь так уютно! Надеюсь, вам всем тут хорошо.
— Ты прав, — согласился Крестовник. — Нам тут очень хорошо: здесь много места, и по сравнению со старой колонией это огромная разница. Я даже пригласил сюда нескольких старых друзей из Эфрафы — я с ними познакомился в ту пору, когда сам еще был эфрафанцем. Знаешь, они считают, что без генерала Зверобоя гораздо лучше.
Орех и Пятый заночевали в норе у Крестовника. Рано утром, их разбудил ворвавшийся в нору юный кролик, принесший Главному Кролику известие:
— Капитан Лишайник здесь, Крестовник-ра, — объявил гонец, — и говорит, что готов говорить с вами в любое удобное для вас время.
— Откуда это у тебя? Почему ты зовешь его капитаном? Для тебя он Лишайник-ра!
— Прошу простить меня, сэр, — оправдывался молодой кролик. — Просто все называют его капитаном, вот и я так говорю, как все.
Они вышли наружу, в свежее ясное утро. Вскоре кролики увидели Лишайника: он сидел у подножья горы, греясь на солнышке. Орех и Лишайник сдержанно и неохотно поздоровались друг с другом. В тот ужасный вечер, когда они в последний раз встречались на Уотершипском холме, Лишайник спросил генерала Зверобоя, не пора ли ему навсегда покончить с Орехом. Ни один из них не забыл этого случая, и теперь каждый беспокоился, что собеседник может вспомнить о давнем неприятном происшествии. Орех обрадовался, когда к ним подошел Земляничка, — он сразу же бросился расспрашивать старинного друга и соратника о том, как ему живется в новой колонии, и неловкость момента была сглажена. Земляничка хвалебно отзывался о кроликах: все они работали, не жалея сил, и поэтому дела в колонии шли очень хорошо. Кролики из Эфрафы и кролики с Уотершипского холма, судя по всему, отлично уживались друг с другом.
— Лишайник, — начал разговор Крестовник, — хотя ты давно стал Главным Кроликом Эфрафы, с тех самых пор, как прошлым летом исчез генерал Зверобой, ты все время ходишь к нам, в мою колонию. Большую часть времени ты проводишь здесь.
— Да, это так.
«Он слишком горд и занимает слишком высокое положение, чтобы приносить извинения или оправдываться, — подумал Орех. — С чем бы это ни было связано, мы не сможем выдавить из него никаких сведений или доказать, что он лжет».
— Тот, кто захочет идти со мной, — продолжал Лишайник, — будет служить в Большом Патруле.
— А почему ты никогда не ставишь в Патруль своих же эфрафанцев?
— Потому, что никто из них не желает вступать в него, — резко и без колебаний ответил Лишайник. — Ни один не решается.
— А почему? Тебе известна причина?
— Потому, что Большой Патруль ассоциируется у них с генералом Зверобоем, — пояснил Лишайник. — Они не хотят иметь дело ни с чем, что хоть отдаленно касается Зверобоя.
— Скажи, а разве Большой Патруль не имеет никакого отношения к Зверобою? Разве они не правы?
— Несомненно правы, — заключил Лишайник и погрузился в молчание, предоставив слово Крестовнику.
— Генерал создал Большой Патруль?
— Да.
— И теперь ты приходишь к нам и вбиваешь в головы моих кроликов идеи Зверобоя?
— Нет, это не так. Просто я отбираю в Большой Патруль тех, кто хочет вступить в него.
— И это все? А ты никогда не рассказывал кроликам, кто такой генерал Зверобой и что он натворил?
— Нет, я никогда не упоминал генерала Зверобоя.
— Разве ты не укрепляешь свое влияние на моих кроликов, не вдохновляешь их сражаться за твое дело, желая в конечном итоге захватить мою колонию?
— Конечно же, нет!
— А я думаю наоборот.
— Ни один кролик из тех, кого я назначил в Большой Патруль, не скажет тебе этого.
— Отчего ж?
— Оттого, что я всегда убеждал их, что не имею никаких захватнических планов. У меня нет намерений подмять под себя «Победу».
— Зачем ты тогда приходишь к нам и призываешь моих кроликов вступить в Большой Патруль?
— Никого я не призываю. Они сами ко мне идут.
— Я думаю, они попадают под обаяние твоей личности. Они хотят думать, что ты им друг.
Лишайник промолчал.
— Разве не так?
— Возможно, так.
— Ты кролик, пользующийся уважением. Ты был лучшим офицером у Зверобоя. Ты вел атаку на Каштановую Рощу. Ты сделал все, что было в твоих силах, помогая генералу бросить эфрафанцев на колонию Ореха, желая разорить ее дотла. Ты же привел всех, кто сумел остаться в живых, обратно в Эфрафу, когда никто другой не смог этого сделать. Неужели ты считаешь, что кролики не будут восхищаться тобой, желая во всем походить на своего кумира?
— Пусть восхищаются, если хотят. Но я уже сказал, что я не имею никаких далеко идущих планов. Я просто набираю в Большой Патруль тех, кто хочет идти за мной.
— А для чего?
— Мне это приносит радость, а им — пользу.
— И это все?
— Да.
Наступила долгая пауза, во время которой к Крестовнику подошел молодой кролик, желая что-то спросить. Главный Кролик отослал его прочь, коротко бросив:
— Не сейчас. Не сейчас.
Следующим заговорил Пятый.
— Ты сказал, тебе это приносит радость, а им — пользу. Может быть, расскажешь об этом чуть подробнее? Какую радость тебе это принесет? И что именно пойдет кроликам на пользу?
Лишайник помолчал несколько минут, будто глубоко задумался над ответом. Он заговорил уже совсем другим тоном: речь его текла свободно и без напряжения, что создавало резкий контраст с обрывистыми грубыми репликами.
— Я родился и вырос в Эфрафе. С самого раннего детства я восхищался генералом Зверобоем, о чем, конечно, он ничего не знал. Затем я вырос и стал офицером. Прошло немало времени, прежде чем я понял, что генералу без меня не обойтись: я был одним из немногих, кого он уважал и на кого мог положиться даже в свое отсутствие. Я всегда ревностно исполнял его приказы, и все это сделало меня таким, какой я есть, — не знаю, хорошо это или плохо. Жизнь научила меня полагаться только на себя, нести ответственность и за себя и за других, думать самостоятельно. Я принимал решения вместо генерала Зверобоя, когда его не было рядом, и он не мог приказывать мне, — этому я посвятил все годы своей верной службы. Теперь его нет с нами, но я его никогда не забуду, потому что он всем своим существованием оказал огромное влияние на формирование моей личности. Конечно, теперь, по прошествии времени, я понимаю, что во многом он был не прав — и в действиях, и в мыслях. Я даже не должен теперь говорить об этом.