Сказки Уотершипского холма

— Не могу найти на него управы, — пожаловалась Мелисса. — Он со мной совершенно не считается. Мой сынок не имеет уважения ни к кому из кроликов, если уж об этом зашла речь. Беда в том, что он слишком крупный и сильный для своего возраста. Поэтому у него появилась масса поклонников, особенно среди крольчих, они все считают его своим главарем.

— Думаю, тебе надо поговорить с ним: скажи ему, что не нужно так зарываться, если он не хочет окончательно испортить отношения с Орехом-ра и Лохмачом. Я уж не говорю о себе, меня он тоже бесит.

На этом Серебристый поставил точку, поскольку любил Мелиссу и предпочел в тот момент оставить ее в покое.

Однако Песчаник не собирался ставить точку: вскоре он еще раз отличился. Ветераны колонии уже давно жаловались на его поведение. Он проигнорировал слова Холли, которая велела ему спрятаться в высокой траве, когда вверх по холму поднимались люди. Он наотрез отказался подчиниться Веронике, спокойному и добродушному кролику, который попросил его увести своих шумных и скандальных товарищей из «Улья», когда те затеяли перебранку и драку под его предводительством.

— Я имею полное право находиться здесь. Чем я хуже тебя? — оборвал Песчаник Серебристого, и тот, потупившись, предпочел сам покинуть «Улей», не вступая в лишние пререкания с наглецом.

Вскоре всем стало ясно, что Песчаник не желает подчиняться ни одному кролику в колонии. В таком демократичном обществе, как уотершипская колония, его назойливая бесцеремонность могла бы остаться безнаказанной, если бы он не начал подстрекать других юных кроликов. Он подстрекал их к вылазкам далеко за пределы колонии и при этом никогда никому не сообщал, где они были и что видели.

— Я не обязан никому ничего докладывать, — объявил он как-то вечером Серебристому, когда он и два-три его приятеля вернулись из долгого утомительного путешествия. — Это не твое дело, где я был. Хожу куда хочу.

Однако в тот раз он зря так хорохорился. Не только Серебристый, но и другие кролики заметили, что в возвратившейся компании стало на одного кролика меньше.

— А где же Кашка? — спросил Серебристый, который утром пытался убедить юную крольчиху не бегать хвостиком за Песчаником.

— А я почем знаю? — буркнул Песчаник. — Я не отвечаю за каждого кролика, которому придет в голову выйти за пределы колонии одновременно со мной.

— Но разве она не была в твоей компании?

— Может, была, может, и нет. А мне-то что?

— Ты хочешь сказать, что Кашка не имеет к тебе никакого отношения и что тебе все равно, что с ней случилось, хотя она ушла отсюда вместе с тобой?

— Насколько мне известно, каждый имеет право свободно входить и выходить за пределы колонии, — заявил Песчаник. — Надеюсь, она объявится позже.

Однако Кашка так и не пришла назад ни вечером, ни на следующий день. Через неделю ее друзья вынуждены были признать печальный факт, что их подружка никогда не вернется обратно. Песчаник продолжал ходить гоголем и уверял всех, что пропажа молодой крольчихи не имеет к нему никакого отношения. Что бы с ней ни случилось, он ни в чем не виноват. Тогда Орех пришел к выводу, что ему пора вмешаться в это дело. В тот же вечер, во время силфли, он решил серьезно поговорить с юным грубияном.

— Ты приглашал Кашку принять участие в путешествии? — спросил Орех.

— Нет, сэр, — отвечал Песчаник, продолжая грызть травку. — Это она попросила меня взять ее с собой.

— И ты разрешил ей?

— Я сказал: пусть поступает, как знает.

— Но тем не менее ты видел ее среди других, когда вы вышли из колонии? Ты знал, что она была с вами. Когда ты заметил, что ее нет?

— Да не помню я. Наверно, на пути назад.

— И ты утверждаешь, что ее исчезновение — не твое дело?

— Конечно, не мое. Мне все равно, сколько кроликов таскается за мной. Это их дело. А я-то тут при чем?

— Говоришь, ты ни при чем? Даже в таком случае, как этот? В одной компании с тобой была совсем юная неопытная крольчиха, почти дитя.

— Многие крольчихи в колонии моложе меня.

— Не увиливай от ответа, — рассердился Орех. — Отвечай прямо: ты считаешь, что исчезновение Кашки тебя совершенно не касается? Да или нет?

Помедлив с ответом, Песчаник сказал:

— Нет. Не касается.

— Это все, что я хотел узнать, — подытожил Орех. — А Нурима тоже была с тобой в тот день?

— Похоже, что так.

— Совершенно неопытная юная крольчиха, только что прибывшая из Эфрафы? И к тому же с поврежденной ногой?

Песчаник не произнес ни звука.

— За нее ты тоже не несешь никакой ответственности?

— Пожалуй, никакой.

Орех, не говоря ни слова, развернулся и ушел прочь.

Тем же вечером Орех обсудил ситуацию с Пятым и Лохмачом.

— Какую славную крольчиху мы потеряли! Это он стал причиной ее смерти. Мне очень нравилась Кашка, такая милая и славная, со всеми ладила. А теперь, насколько я понимаю, этот негодяй собирается повторить свой подвиг!

— А что, если я вытащу его из норы и поучу уму-разуму? — спросил Лохмач.

— Нет, не надо, — возразил Пятый. — Это ни к чему хорошему не приведет. Если его поколотить, он станет у молодняка настоящим героем! Видишь ли, по большому счету он ничего плохого не сделал. У нас существует правило: каждый кролик может свободно входить и выходить из колонии в любое время и бродить, где ему вздумается. Песчаник ничего не нарушал. Если какой-нибудь кролик вздумал пойти прогуляться одновременно с Песчаником — это действительно не его дело. Он не должен был запрещать ему что-то или останавливать его. Дело в том, что ни один здравомыслящий кролик не стал бы вести себя так, особенно когда пропадают те, кто ушел вместе с ним.

— Нужно во что бы то ни стало пресечь эти вылазки! — заключил Лохмач.

— Мы можем сделать это единственным способом, — сказал Пятый. — Давайте запретим ему выходить из колонии. Разрешен будет только силфли: туда и обратно!

— Я не сторонник таких крутых мер, — возразил Орех. — Это больше смахивает на методы генерала Зверобоя. Придется оставить наглеца в покое. Но только до тех пор, пока он не затеет что-либо подобное. Если еще кто-нибудь из его компании пропадет без следа, он будет иметь дело со мной.

Следующий неблаговидный поступок Песчаник совершил двумя днями позже. Провинность его не была так велика, как в случае с Кашкой, но поведение граничило с откровенной наглостью. Дело было так.

Серебристый и Черноух отправились к подножью холма по каким-то делам. Когда они возвращались домой, к ним примкнула веселая компания из трех-четырех молодых кроликов с Песчаником во главе. Серебристый и Черноух подошли к рытвине, которая была незаметна с первого взгляда, так как поросла густой высокой травой. Кролики остановились перед ямой в раздумье: обогнуть ли препятствие или попробовать перескочить через него. В этот момент к старшим кроликам подскочил Песчаник.

— Ну что, старики? Будете прыгать или нет?

Не дожидаясь ответа от Серебристого и Черноуха, Песчаник объявил:

— Вы как хотите, а я прыгну.

И, растолкав старейшин, перескочил через яму. За ним радостно последовали другие юные кролики, которых весьма забавляла сложившаяся ситуация.

Подобные мелкие происшествия случались чуть не каждый день. Всем, наконец, стало ясно, что Песчаник нарочно вытворяет разные фокусы при первой же возможности отличиться, особенно в присутствии юных крольчих, которые разносили слухи о его доблести по всей колонии. Однажды Песчаник даже вступил в драку. Он был сильнее и крупнее противника, старого кролика, который пострадал от побоев. В другой раз Холли услышала, как один из молодых кроликов хвастался тем, что входит в Ауслу Песчаника. Когда эти слова передали Лохмачу, он впал в такую ярость, что даже хотел немедленно броситься на поиски наглеца и всыпать ему по первое число.

— Это не он сказал про Ауслу, — отметил Орех. — Просто у него с давних пор на тебя зуб, вот и пользуется любым случаем, чтобы хоть как-то отомстить.

Песчаник был бы неминуемо наказан за свое ужасное поведение, но случилось происшествие, которое затмило собой все прочие выходки юного грубияна.