Страница 146 из 160
— У бедной Бетти было много причин.
— Какие там причины! Просто набралась наркотиков — вот и все. А почему? Беннет втянул ее в свое дело, и она занималась распространением снадобий, а потом и сама пристрастилась к ним. Вот и результат.
— Мне известно, что Беннет терпеть не мог возле себя помощников, злоупотребляющих наркотиками, — заметил я, вспомнив слова Дикси.
— Благочестивейшее поведение, не правда ли? — насмешливо заметил Роск. — Оно присуще таким парням. Прыжок Бетти Ли с крыши был большой встряской для Беннета. Ведь следы привели к нему. С этого–то момента он и стал нетерпимым к сотрудникам, которые проявляли подобную слабость. Беннет повел дело с такой осторожностью, что у полиции не оказалось никаких зацепок. Но это дело прошлое. А теперь… — Роск замялся. — Теперь явился Дип, а он хуже Беннета, хуже Собела — хуже любого.
— А ты не беспокойся об этом, — сказал я спокойно.
— Все, что я могу, это предупредить Элен и ждать.
— Чего?
— Неизбежного для тебя конца. Для таких, как ты, он предопределен.
— Крепко же в тебе засела ненависть, — заметил я.
Пару секунд он молчал, затем покачал головой.
— Не совсем так. Ненависть для меня — роскошь. Тогда бы я не мог быть объективным репортером. Лучше сказать, что я циничен и немного огорчен.
Столько лет жить на такой улице, как наша, и видеть неприглядную изнанку жизни. Как после этого не утратить веру в чистое и светлое? Я многое видел, много размышлял и все больше убеждался, что ход событий подчиняется определенному правилу. И поэтому изменить его, в основном, нельзя.
— Такой подход к делу меня не устроил бы, — сказал я. — Я не фаталист.
— И тем не менее, это касается тебя не в меньшей степени, чем всякого другого. Представь себе троллейбус и в нем людей. Они думают, разговаривают между собой, но троллейбус движется совершенно независимо от них и неминуемо приближается к своей конечной остановке.
— И что из этого следует?
— Ты, Дип, находишься в троллейбусе. Ты вошел в него, когда был еще мальчиком и впервые взял нож в руки. Входя в него, ты избрал направление, взял билет и с тех пор связан с ним. В данный момент троллейбус катится вниз по наклонной плоскости. Его тормоза сломаны. Движение ускоряется.
Теперь уже никто и ничто не может предотвратить катастрофу.
— Приятная картинка, — заметил я.
— Не улыбайся. Ты находишься в одном из тех троллейбусов, в которых сидели Капоне, Шульц, Нельсон, Диллинджер, Деймонд. — Он улыбнулся. — Я не намерен вести наблюдение за твоей поездкой, Дип, поскольку отлично знаю, чем она закончится, и поэтому твой некролог уже готов. — Он перестал улыбаться. — Печально только, что с тобой еще кто–то едет. Вот почему я думаю, что своевременное предостережение не только не лишне, но и крайне необходимо.
Элен превосходно поняла смысл его слов.
— Я знаю, что делаю. Пожалуйста, не беспокойтесь.
— Вы действительно знаете? Вы знали, что делали, когда позволяли Ленни Собелу так нежно заботиться о себе? Этот негодяй ведь на двадцать лет старше вас. Вы знали, что делали, когда ходили под ручку с Беннетом? А ведь он брал вас с собой для декорации, чтобы обделывать свои дела, связанные с размещением наркотиков! Вы все это знали!
Элен пожала плечами:
— Я не лишена известной доли наблюдательности, Роск. И многое мне было известно… Скажу только, что благодарна вам за совет, но уже давно привыкла руководствоваться собственными соображениями…
— Даже если они в корне неверны?
Жестом я остановил Элен, которая намеревалась что–то ему возразить, и сказал:
— Пускай наш друг остается при своем мнении, он слишком предубежден.
А тебе, Роск, я хотел бы сказать следующее: твоя аллегория относительно троллейбуса занимательна, но не совсем верна.
— Ты думаешь?
Я допил кофе и бросил на стол доллар.
— Пойдем, Элен.
— Не смогли бы мы встретиться? Через двадцать минут мне нужно занести в контору рукопись, а после полудня я буду свободен.
— В таком случае, я позвоню. До свидания, Роск.
— Дип…
— Да?
— Какая неточность в моей аллегории?
— Парень может выйти из троллейбуса, когда пожелает.
Роск покачал головой.
— Нет, Дип… Ты обречен доехать на нем до самого конца.
На улице мы с Элен посмотрели друг на друга и весело рассмеялись…
Стоявший у дверей коп не хотел меня впускать, но вмешался мистер Саливен и объяснил ему, что теперь это мой дом.
— Я хотел видеть тебя, Дип. Особенно после прошлой ночи, — сказал он.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Саливен.
— Могу ли я войти?
— Сделайте одолжение. Будьте моим гостем.
На полу комнаты виднелся меловой контур лежавшего здесь тела Оджи и были заметны следы пребывания множества людей.
В справочнике я разыскал телефон управляющего и попросил его прислать кого–нибудь прибраться. Саливен ходил за мной по пятам и с интересом осматривался. На втором этаже он прямо–таки ощупал изящный шкафчик с вычурной инкрустацией и сказал:
— Я здесь впервые. Любопытно взглянуть, как такие парни устраивают свои дома.
— Каждый по–своему.
— Ты решил здесь поселиться, Дип?
— А почему бы и нет?
— Помни, что я тебе как–то говорил. Здесь более чем достаточно всяких беспокойств… И еще… Когда–то я довольно часто бил тебя ремнем.
По–моему, нет ни одного члена клуба «Рыцарей Совы», которому бы я хотя бы раз не надевал наручники. И все они клялись, что ухлопают меня. Припоминаю и твое обещание, Дип: задушить меня голыми руками. Помнишь?
— Да, вспомнил прошлой ночью, когда тот парень собирался вас застрелить.
— Еще раз благодарю, Дип.
— Пожалуйста. Но только я спасал вас ради самого себя.
Саливен передернул плечами и вновь принялся разглядывать вещи Беннета.
Я тоже принялся за осмотр помещения и без особого труда обнаружил следы тщательного обыска. Но можно было с уверенностью утверждать, что Оджи ничего не удалось обнаружить. Болев того, я все больше убеждался, что Беннет вообще не хранил в доме сверхсекретные документы. Он был слишком осторожен для этого.
И тут у меня вновь шевельнулась та самая мысль, от которой я проснулся в берлоге Кэта. Вроде где–то кто–то обронил какое–то слово или высказал крайне важную мысль. Но что это было? Я вглядывался туда, где нашли тело Беннета, потом перевел взгляд на дверь, мысленно угадывая за ней лифт. И на мгновение почудилось, что передо мной вновь, как во сне, начал точно вырисовываться облик убийцы…
— Да, — прервал мои мысли голос Саливена, — домик оборудован неплохо.
Он ведь пустовал, всюду была грязь. Но и теперь это место нечисто…
— Не исключено, мистер Саливен, что здесь все может измениться.
— Не похоже, Дип.
— Вы хотели взглянуть на что–нибудь определенное?
— Нет. Я интересуюсь только твоей особой.
— Будете за мной следить?
— Боюсь, это может повредить твоей репутации, Дип.
— Я не хотел бы, чтобы так случилось.
— Все зависит от тебя. Как ты знаешь, я полицейский не по необходимости — это мое призвание. Правонарушителей я знаю, изучаю их и, если позволяют обстоятельства, кое–кому помогаю выкарабкаться из болота.
Если, конечно, сам человек того захочет.
— Следует ли понимать, что это касается и меня?
— Да, Дип. Кое–что в тебе мне неясно. Правда, немного. Непонятно, например, слишком мягкое отношение к тебе сержанта. Скажу откровенно, он дал мне понять, чтобы я некоторое время не проявлял интереса к тому, есть ли у тебя револьвер или нет.
— Возможно, он знает, что его у меня нет.
— Будем говорить прямо, Дип. У меня на этот счет нет сомнений. Но дело в другом. Мне хотелось бы… направить тебя на правильный путь. Если это еще возможно. За эти несколько дней ты не успел совершить проступка, после которого подобные разговоры были бы бесполезны. Я тоже умею быть благодарным, Дип, и то, что ты сделал для меня вчера, дает мне право желать тебе лучшей участи, чем та, на которую ты себя обрекаешь.