Страница 66 из 74
Теплые, ласковые письма шли в Сибирь с фронта. И в них ни слова о том, что пришлось испытать солдату, чтобы приблизить час Победы. Это и первые бои на реке Пола, и тяжелый, изнурительный переход трясинами и болотами. Шли, шатаясь от усталости, по воде, а жажда сушила душу. Это и форсирование Днепра осенью 1943 года.
«Не было покоя ни днем ни ночью. Много наших погибло. Связь нарушалась постоянно от разрывов снарядов. И тут помог такой случай, — рассказывал уже после войны Георгий Борисович Шумов. — Внезапно наткнулись на толстый немецкий многожильный кабель. Запасы оказались солидными. В течение ночи на лодках перетянули его через Днепр и восстановили связь с плацдармом на правом берегу. Кабель лежал на дне реки, его не могли повредить снаряды. Все это была тяжелая солдатская работа».
А потом — Белая Церковь, разгром ясско-кишиневской группировки врага, освобождение Румынии, Венгрии. Никогда не забыть Георгию Борисовичу, как освобождали Будапешт, как пленили войска, которые долгое время вели бои за город. Он, как это бывало не раз, налаживал поврежденную связь между нашими частями, окружавшими город. И вдруг из-под земли стали выходить фашисты. Оказывается, чтобы избежать окружения, гитлеровцы использовали подземные ходы. Георгий Шумов оказался пленным. Толкая его в спину автоматом, гитлеровец повел Шумова в сторону. Ясно куда: на расстрел. Да, видно, в рубашке родился советский солдат. То ли вражеская рука дрогнула, то ли осечка произошла, только выстрела не последовало. Георгий Шумов упал на землю и скатился по обрыву. Фашисту было не до преследования. В воздухе гремело дружное русское «ура!».
«Далеко я от тебя, моя черноглазая, так далеко, что и подумать страшно. Пока это письмо дойдет до тебя, Будапешт будет уже нашим. А, может быть, еще кое-что свершится хорошее. Сама услышишь. Иногда закроешь глаза и представляешь себе, что делается у нас в Сибири. Снег белый, искристый, снег кругом, он всюду. Я мысленно уношусь в таежную глушь. Тишина, чудесная тишина. Как я соскучился по этой очаровательной тишине. Только высокие мохнатые ели шепчутся с кедрами да иногда упадет ком снега сверху, и опять глубокое молчание. Улетел бы на пять минут к вам, но вернулся бы обязательно. Ведь путь наш еще не окончен. Мы подходим к берлоге, это только ее прихожая. Внутрь, где самые затравленные шакалы обитают, еще не залезли. Ничего! Недалек, совсем недалек тот день, когда и туда заберемся. Они узнают, кто такие и что собой представляют русские, советские.
Как радостно чувствовать, что ты меня ждешь. А если ждешь, очень ждешь, ждешь тогда, когда ждать невозможно, то дождешься. Годы идут. Сегодня мне уже исполнилось 23. Можешь поздравить. Когда только мы встретимся? Скорее бы!»
Мечта Георгия Борисовича Шумова исполнилась. Встретился он со своей любимой Аней, которая верно ждала его все годы войны. Они поженились. Вырастили двух сыновей. И все вместе до сих пор трудятся на этом сибирском заводе. И сыновья — врач и инженер — берут пример с отца, который сейчас работает честно и добросовестно, работает так, как в юные годы с оружием в руках защищал честь и независимость нашей Родины.
Ни одно письмо фронтовика не оставалось без ответа. Не важно, кому оно адресовалось — руководителю завода или личному другу. Все мы понимали, что так же, как здесь, в тылу, мы ждем весточку с фронта, так и там, на передовой, ждут сведений о нашей жизни фронтовики. И в своих ответах рассказывали о трудовых делах, о трудностях и успехах, о наших планах и обязательствах, обо всем, чем мы жили в то время. Все эти письма-ответы пронизывало одно стремление — сделать все возможное, что в наших силах, чтобы приблизить день Победы.
Где-то в начале декабря 1942 года коллектив цеха прицелов получил письмо от воинов одного из подразделений. В нем говорилось, что их подразделение успешно выполняет боевые задачи, является лучшим в части. «Слово за вами, товарищи работники цеха, добивайтесь и вы, в свою очередь, первенства по заводу», — писали бойцы. Они подчеркивали, что только совместным напряжением сил можно достичь победы над врагом, и предложили наладить регулярную переписку между цехом и подразделением.
В ответном письме, подписанном руководителями и стахановцами цеха, говорилось:
«С большой радостью мы прочитали ваше письмо с предложением о налаживании постоянной переписки вашего подразделения с коллективом цеха. Принимаем полностью это предложение.
Сейчас мы приняли обязательство: задание января и февраля закончить к 25-й годовщине Красной Армии и Военно-Морского Флота, внести весомый вклад в выполнение общезаводского обязательства — дать сверх плана 24 зенитные пушки, которые пойдут на фронт как подарок от коллектива нашего предприятия. За выполнение этих обязательств бороться будем настойчиво, помня, что мы отвечаем на вашу просьбу, дорогие братья-фронтовики. Мы безгранично восхищены вашими успехами. Уничтожайте, истребляйте еще больше фашистских гадов, посягнувших на нашу мирную и счастливую жизнь».
Уверен, в том, что план декабря месяца цех перевыполнил, и в том, что в дальнейшем находился в числе правофланговых, большую роль сыграла переписка с фронтовиками. Нет возможности привести здесь все письма. Суммируя высказанные в них мысли, отмечу: рабочие очень ревниво следили за тем, чтобы не уронить своей чести в глазах фронтовиков, стремились во что бы то ни стало сдержать данное им слово.
На заводе был создан специальный фонд помощи фронтовикам и их семьям. Взносы поступали от всех рабочих, служащих и инженерно-технических работников. На 1 сентября 1943 года, например, в фонд помощи семьям фронтовиков собрано 181 400 рублей, 399,8 килограмма хлеба, 49 килограммов крупы, 40,9 килограмма мяса и рыбы, 11 килограммов жиров, 700 промтоварных талонов. Это помимо того, что выделялось в централизованном порядке.
В том году 1107 семьям из 1199 оказана материальная помощь. Мы открыли столовую для семей фронтовиков на 1000 обедов, выдали 1591 килограмм разных продуктов, 27 тонн картофеля. 698 семей обеспечили топливом, отремонтировали 129 квартир. Дети получили 2100 пар обуви. Еще 4500 пар обуви было отремонтировано.
Руководство завода, партийный комитет, завком профсоюза и комитет ВЛКСМ большое внимание уделяли устройству детей в детские сады и ясли. В 1944 году был открыт интернат для детей фронтовиков.
Помощь семьям фронтовиков продолжалась и в дальнейшем. И не только продолжалась, но и увеличивалась. Только за первые 5 месяцев 1945 года 157 семьям предоставлены более удобные и оборудованные квартиры. В течение зимы им выделили 655 кубометров дров и 332 тонны угля. Нуждающимся руководство завода, завком профсоюза выдали 350 тысяч рублей, 4500 различных промышленных товаров, 2700 пар детской обуви. Для детей-школьников пошили несколько сот комплектов одежды.
Конкретно семьями, детьми фронтовиков занималась созданная при завкоме профсоюза комиссия. Но заботу о них проявляли все руководящие работники завода. Когда возникали какие-либо сложности, я делал все, чтобы члены семей, и особенно дети, были накормлены, обуты и одеты, Вот какой случай приводит в своем письме бывший комсорг цеха А. П. Комарова:
«В наш цех малогабаритных станков прислали на работу самых маленьких ростом и возрастом ребят. Однажды зимой 1942 года начальника цеха и меня пригласили в отдел кадров. Зашли мы в комнату и увидели необычную картину. На корточках, прижавшись к стене, сидело около 25 мальчиков и девочек лет тринадцати-четырнадцати. Они были плохо одеты, а на дворе мороз до сорока градусов. Выяснилось, что это дети, эвакуированные с Украины. Они обучались в ремесленном училище и вот прибыли к нам. Я взяла над прибывшими шефство. Кое-как добрались мы в цех. В столовую, чтобы не замерзнуть, не ходили, а бегали.
Где же раздобыть одежду? Этот вопрос мучил меня. А решился он так. На второй день в цех зашел директор завода. Увидел детей, отозвал меня в сторону. «Антонина Петровна, — обратился по имени и отчеству, хотя мне всего двадцатый год, — прошу сейчас же разыскать Дондыша и передать: эту гвардию, — он кивнул в сторону ребят, — надо одеть немедленно». Я разыскала С. Л. Дондыша, передала распоряжение Хазанова. В тот же день дети были обуты и одеты по нашим сибирским правилам. Конечно, сделать это было нелегко. Как узнала я позже, одежду и обувь им собрали женщины завода.