Сказки

— Вы хорошая и красивая девушка, — ответил Жан, — ваше лицо не совсем мне незнакомо; мы, наверное, где-нибудь встречались. Я, конечно, с удовольствием снова вас повидаю, но сегодня мне нужно уйти.

— Куда же вы пойдете, мой красавчик рыбак? — пошутила матушка Агар. — В этих краях вас никто не ожидает, кроме Аделины.

— Я должен вернуться в море. Меня там ждут.

— Боже мой, — простонала девушка, — сжалься над моим женихом, он утратил разум.

Матушка Агар, утешая ее, сказала:

— Дочка, шестьдесят лет я занимаюсь колдовством и умею отличить здравомыслящего человека от сумасшедшего. Этот парень в своем уме, но, должно быть, он потрясен приключением, которое случилось с ним. Наберись терпения и нежности, и ты вернешь ему память…

Жан оправился довольно быстро. Казалось, он узнал свой дом, свою прежнюю школу, свое селение, но смотрел на все это без радости, хотя, впрочем, и без печали. Он уже не вел с Аделиной тех нежных бесед, как прежде, не дарил ей свои поцелуи и не ждал их от нее. У него было лишь одно желание: уплыть на своей лодке. Однако в море Жан не забрасывал сети. Он пристально смотрел на воду, словно надеялся, что из нее появится что-то такое, без чего он не может жить. Вечером Жан возвращался, не поймав ни одной рыбы, и, пообедав, усаживался на утесе и так же пристально смотрел в море. Аделина печально садилась рядом с ним, но, казалось, он едва замечал ее присутствие.

«О чем он может думать? — спрашивала себя девушка. — Почему он смотрит на море с такой тоской в глазах? Неужели во время бури вихрем унесло его душу и он ожидает, что ее возвратит ему какая-нибудь белая птица? Но не сможет ли моя любовь вдохнуть в него другую душу? Хотя он даже не вспоминает о том, что любил меня».

И, обхватив голову руками, она плакала, но он не слышал ее рыданий.

Проведя несколько дней в тоске, Аделина решила повидать матушку Агар. Она принесла ей масла, сыра и яиц, так как знала, что та любит поесть.

— Уж очень ты печальная, дочка, — сказала колдунья, увидев ее, — твои глаза слишком жадные: они съели половину твоего лица. Если хочешь нравиться своему рыбаку, нужно быстро осушить слезы и улыбаться, чтобы он видел, какие у тебя белые зубки. Когда ты поблекнешь и станешь морщинистой, как я, тебе хватит времени подумать о неверности бытия.

— Матушка Агар, я плачу потому, что потеряла своего жениха. Это и привело меня к вам. Правда, он охотно проводит со мной досуг, но мне кажется, в нем нет души; иногда, рассказывая мне о своем несчастье, он машинально гладит мою руку, но так, словно касается рукой дерева.

— Чего же ты хочешь от меня, дочка?

— Матушка Агар, я знаю, что вы умеете приготавливать какое-то таинственное варево и, когда выпиваете его, вам становится известно все — прошлое и будущее, сущность вещей и людей. Проделайте это сегодня для меня.

— А ты, дочка, не боишься того, что я открою тебе? Я скажу всю правду, какой бы жестокой она ни была. Готова ли ты выслушать ее?

— Да, я готова и не испытываю страха.

Тогда колдунья налила в котелок рыбьего жира, подбавила туда соли, трав и несколько зерен. Скоро по комнате распространился ужасный запах. Аделина ничем не проявила своего отвращения. Когда варево было готово, она сама подала его матушке Агар и смотрела, как та глотает горячий напиток. Прошло несколько минут, и колдунья, закрыв глаза, начала говорить: «Я вижу Жана-Рыбу! Он находится в глубине моря, и осьминог чистит ему обувь. Теперь я вижу сирену! Какая она красивая! Она улыбается рыбаку, но тот отводит глаза. Она подходит к нему, кладет руку на его сердце. В ее глазах много любви и жестокости! На груди Жана появляется слабое мерцание. Сирена срывает его и прикладывает к своему пальцу. Теперь на этом пальце я не вижу ничего, кроме жемчужины со странным отблеском, вделанной в золотую оправу. Аделина, в этой жемчужине заключена еще живая любовь твоего жениха…»

Матушка Агар замолчала.

— И вы не можете сказать ничего больше? — умоляющим голосом произнесла девушка. — Но как же мне достать эту жемчужину со дна моря? Как возвратить украденную у меня любовь?

— Этого я не знаю. Дворец и сирена исчезли, перед моими глазами остался только твой жених. Он очень печален. Он и сам не ведает, что его сердце стало пустым.

— Что же мне сделать для его спасения? Помогите мне, ради бога, матушка Агар, я готова на все.

— Дочка, я не могу помочь тебе; пусть твоими поступками руководит твоя любовь.

Прошло еще несколько дней. Жан-Рыба становился все печальнее, он почти не ел и не разговаривал. Аделину не покидало отчаяние, и она ловила себя на том, что тоже пристально глядит на море…

Однажды вечером Жан взял Аделину за руку и сказал ей:

— Аделина, ты хорошая, добрая девушка, но я вынужден причинить тебе большое огорчение: завтра на рассвете я уплыву на своей лодке и никогда больше не возвращусь к берегу; моя судьба где-то там, в море. Слишком давно она зовет меня — должен же я в конце концов услышать ее зов! Прощай!

Девушка осталась одна. Она положила голову на руки и погрузилась в размышления. Так и сидела она на небольшой скале, которая когда-то была слишком широкой для нее и Жана, прижавшихся друг к другу…

Поздно ночью Аделина встала и спустилась к берегу. Рыбачьи лодки плясали на волнах, словно китайские тени на экране. Девушка без колебаний вошла по пояс в холодную воду и быстро добралась до лодки своего жениха. Она умело отвязала ее, натянула парус и, взявшись за руль, направилась в открытое море. Ночь была ясная, ветер благоприятный, и скоро берег скрылся из глаз Аделины. Теперь одни только звезды связывали ее с миром, который остался позади. Она смотрела на них с какой-то тоской, как если бы, умирая, пересчитывала на стенах своей девичьей комнаты бесцветные букетики из старой поблекшей бумаги…

Аделина сама еще не знала, что станет делать. Она только вспоминала фразу, которую Жан устало произнес как-то вечером: «…Я забросил свою сеть, и тогда она пришла за мной».

В раздумье провела Аделина всю ночь и весь следующий день. Когда снова наступил вечер, море стало неспокойным. Девушка почувствовала, что силы ее убывают, и храбро забросила голубую сеть в море.

Она не стала бороться, когда почувствовала, как отяжелела сеть в ее руках, и позволила увлечь себя в воду. Ее почти не удивило, что она не потеряла сознания. Она искала чуда или смерти. Раз смерть не пришла к ней сразу, значит должно произойти какое-то чудо. Через четверть часа это чудо предстало перед Аделиной в виде юного тритона, на улыбающемся лице которого виднелись черные подстриженные усики.

— Принцесса, — произнес юноша-рыба, — позвольте мне выразить вам свою радость, удивление и восхищение. Мы не привыкли к подобным посещениям, а нашим белокурым сиренам при всей их миловидности немного недостает задора и пикантности.

После этих слов тритон взял Аделину за руку и привел ее к дворцу из голубого камня, отделанного рубинами.

— Вот дворец моего отца Нептуна. У бедного старика уже не все в порядке с головой, но он еще очень галантен. Сейчас я вас ему представлю.

Девушка очутилась перед старцем, настолько обросшим короткой густой шерстью, что он был похож на плюшевого зверька.

— Здравствуй, Икар, здравствуй, — сказал Нептун, — ты привел ко мне красивую рыбку.

— Это не рыбка, а девушка!

— Де… Извини меня, я очень скверно слышу, при мне нет слухового аппарата.

— Девушка с земли! — закричал Икар.

— Очень интересно. А у нее весьма милые ножки! Что же вы хотите сделать с такой добычей, дорогой сын?

— Я женюсь на ней, отец, если вы ничего не имеете против.

— Так ведь вы уже женились на семи или восьми сиренах без моего согласия. Поступайте, как вам заблагорассудится.

Тогда Икар коснулся коленом земли и спросил Аделину, согласна ли она стать его женой.