Страница 3 из 46
Стоявшие рядом матросы пробовали заговорить с ней, познакомиться, но девушка на их вопросы отвечала строго и односложно: да, нет.
— Ржаной сухарик! — разочарованно заключил голубоглазый франтоватый матрос.
— Ничего, побудет с нашим братом матросом, сразу размокнет! — обнадежил его пожилой небритый связист.
...Лена ехала на фронт. Она окончила курсы радисток, была зачислена в морскую пехоту и направлена на далекий Север — туда, где сражался Николай Углов. О его подвигах она прочитала в газете и решила: буду такой, как мой земляк!..
Чем ближе они подходили к цели, тем больше сжималось ее сердце. «Что же это такое, страх? — смущенно спрашивала она себя.— Нет, Ленка, не осрамись перед моряками!»
Всматриваясь в мрачные прибрежные скалы, Лена вспомнила, как еще не так давно она с группой своих однокурсников под руководством закаленного альпиниста преподавателя Александра Ивановича, прозванного студентами дядей Сашей, поднималась по неприступным кручам на вершину Эльбруса. Это было самое большое событие в жизни девушки, о котором она мечтала долгие годы учебы в институте. Легко мечтать, но осуществлять мечту трудно. Многие преподаватели, да и близкие ее подруги и товарищи не верили, что она, такая хрупкая на вид, сможет преодолеть неприступные кручи Эльбруса.
— Такой только в балете танцевать,— говорили знавшие девушку студенты.
— Ну и пусть не верят, они меня еще узнают! — упрямо твердила Лена.
Только один дядя Саша верил в нее и настоял на том, чтобы Елену Ильичеву включили в его альпинистскую группу.
Тяжелым был путь восхождения на Эльбрус. Многие крепкие на вид студенты не выдерживали и возвращались. Пробирались по узеньким, нависшим над пропастями выступам, карабкались по крутым, почти отвесным скалам. Часто не на что было опереться, казалось, не за что зацепиться, но пальцы впивались в трещины гранита, а твердые мышцы поднимали все выше и выше.
Вот последний выступ самого опасного пути! Лена невольно посмотрела вниз, и все закружилось перед глазами: там — бездонная пропасть. «И костей не соберешь!»—замерло сердце. Мелкая игольчатая дрожь пробежала по телу. Холодные капли пота выступили на лбу. Она на секунду прижалась к скале. «Нет, этого выступа мне не взять!» — подумала девушка.
— Взяли самое трудное, а этот легко возьмем! — вдруг услышала Лена спокойный бас дяди Саши.— Еще прыжок — и мы на вершине!
Эти уверенные слова вернули Лену в прежнее состояние. Она одолела последнее препятствие и поднялась на вершину Эльбруса.
Но в мирное время рядом был преподаватель, который своим примером вселял в нее смелость. Кто же теперь будет для нее примером? Лена задумчиво улыбнулась.
— Берег врага! — донесся с палубы взволнованный голос.
— Ну, матросы, теперь держись, начнется скоро! — сказал кто-то.
От этих реплик снова, как тогда перед штурмом вершины Эльбруса, колючая дрожь пробежала по телу девушки.
— А вдруг вражеские береговики потопят наш катер? — словно угадав мысли девушки, сказал стоявший рядом длинный, неуклюжий молодой матрос.— Ведь и врага в лицо не увидишь!
— А ты не ворона, не каркай! Накаркаешь еще! — с досадой огрызнулся из темноты Ерохин.
— Как ни говори, на земле лучше воевать, чем в море...
— Почему это?— недовольно спросил Сибиряк.
— А потому, ежели грабанут суденышко, так и зацепиться не за что, сразу на донышко морское... рыбку удить! На земле, брат, другое... — уныло продолжал молодой матрос.
— А ну, повтори, что ты сказал! — сердито подошел к нему Ерохин.
— На земле, говорю, другое дело, — не унимался матрос.— К примеру, ноги подобьют тебе — руками стреляешь, руки оторвут — зубами в глотку врага вцепишься!
— Насчёт зубов ты правильно сказал,— согласился Ерохин.— А в целом плохо! Вижу, морского дела ты еще не нюхал, салажонок! Во-первых, не давай, чтобы всякая нечисть тебя топила. Во-вторых, сам губи ее. Не жди, когда тебя враг найдет, сам его найди и уничтожь!
— Эка, соленые брызги! — засмеялся круглолицый, со шрамом на лбу автоматчик.— Да ты, милок, вроде как морской Суворов!..
— Суворов он на язык!— съехидничал длинный матрос. — Посмотрим, как в настоящем деле будет выглядеть...
— Эх ты!..— Ерохин хотел сказать длинному матросу что-то обидное, но промолчал, только глаза его недобро блеснули в полумраке.
На мгновение в кубрике стало тихо. Закрыв иллюминатор, Лена села на прежнее место, прижалась к подруге.
— Соня! — тихо позвала она.
— А?
— Ты не спишь?
— Не могу...
— Скажи, Соня, тебе страшно? — после некоторого молчания еще тише спросила Лена.— Только откровенно скажи.
— Чужого берега боюсь... А ты?
— Я тоже... Думала, что после Эльбруса стала героем, а оказывается...— она не договорила.
Катер «Охотник», расчесывая седые вспенившиеся кудри моря, стремительно мчался вдоль побережья врага.
Матросы настороженно притихли.
Свернувшись калачиком, крепко спала Соня. Спросив разрешения у командира, Лена поднялась на палубу.
— Ну зачем этаких птах на фронт посылают? — услышала она.— Таким бы розы выращивать да цыплят в инкубаторах выводить! — гудел чей-то насмешливый бас.
Вобрав голову в барашковый воротник теплого полушубка, сжав до боли кулаки, Лена сердито смотрела в мрачный простор моря.
На палубу поднялся Углов. К нему подошли два матроса. Все трое стали напряженно всматриваться в чужой берег.
Лене вдруг захотелось совершить такое, что могло бы показать этим заносчивым, самоуверенным морякам, что и такие «птахи», как она, способны на подвиг.
— Началось! — послышался тревожный крик.
Лена взглянула на берег, и ей стало не по себе.
«Нет, возьму себя в руки. Пусть не думают, что я боюсь! — решила она. — Ничего я не боюсь! Нет! Но все-таки?..»
Берег противника осветился многочисленными вспышками. За вспышками последовал орудийный грохот и пронзительный вой приближающихся к катеру снарядов. Матросы, стоявшие на палубе, нагнулись. Низко нагнулся и Углов.
«А, и вам страшно? — восторжествовала Лена и, преодолевая нарастающий страх, выпрямилась, высоко подняв голову. — А я не боюсь!»
Грозные взрывы взбудоражили море далеко за катером. Лена облегченно вздохнула.
— Э-э, фрицы спросонья цели не разглядели! — донеслось из кубрика.
— Перемахнули!
— Сердиты на нас, а у моря клочья летят!
Опять пронесся над головой снаряд. Еще ниже наклонились матросы и Углов. Еще больше выпрямилась Лена, хотя ей было очень страшно.
Стиснув зубы, она заставила себя стоять смело, а на самом деле ей хотелось спрятаться, может быть, нырнуть глубоко в море, на самое дно... Там верная смерть, но не так страшно... Она посмотрела на Углова. «Однако что же это я опять трусом стала? — и, что-то сообразив, лихо тряхнула головой. — Эх, была не была!» Она решительно подошла к одному из матросов.
— Товарищ, вы в бога верите?
— При чем тут бог? — недоуменно спросил тот.
— Тогда кому же вы так усердно и низко кланяетесь?
— Берегитесь! — крикнул Углов, подбегая к девушке, и, падая, накрыл ее своим телом.
Грохнул сильный взрыв. Когда рассеялся дым, стало видно, что у леера, где стояла Лена, были перебиты осколками железные прутья.
«Вот ты какой!» — подумала девушка. В эту минуту Лене захотелось сказать ему что-то родное, ласковое. Но она не сказала. Рядом кто-то глухо стонал. Оба быстро вскочили.
— Ранен рулевой! — послышался голос командира катера.—Всем укрыться в кубрик!
«Охотник», умело маневрируя среди разрывов, полным ходом шел вперед. Лейтенант Чуприн стоял у руля. Он старался быть спокойным, и все же глубоко скрытая тревога волновала его. Он боялся не за себя, а за жизнь людей, которых он обязан доставить на Угрюмый невредимыми.
Вокруг бушевало растревоженное снарядами море. Огромные водяные столбы вырастали по бортам катера.