Соседи (сборник)

— Не имеем права.

— У него все права, а у нас никаких?

— Это у нас все права, а у того, кто ходит, нет никаких прав: попадется — там его права и кончатся! А пока некого наказывать и не за что.

— Ходит же.

— Мы не знаем, кто ходит и зачем? А вдруг это четыре разных случая?

Александра Васильевна шла с подойником и, пока не поднялась на террасу и не закрыла за собой двери, все оглядывалась на Петра Ивановича и Володю, о чем-то говоривших и только что замолчавших. Они стояли в разных позах, каждый в отдельности, каждый сам по себе: Володя стоял вплотную к пряслу и смотрел на огород, а Петр Иванович стоял боком к Володе и в упор смотрел на штабель, как будто хотел разобрать его и посмотреть, а что там — на дне.

Она затопила плиту, выглянула в окно, увидела мужиков все так же стоявших по одному — один у прясла, другой — у штабеля.

Когда вовсю повалил дым из трубы, Петр Иванович сказал Володе, что на сегодня разговор окончен. Он попросил Володю принести ключ от школы и вышел на улицу. Пастухи гнали коров за мост. Около школы он подождал, когда Дементий с Яковом прогонят коров в проулок.

— Дементий Корнилович, задержись-ка на минутку.

Дементий слез с коня, выжидательно посмотрел на учителя, зная, что просто так, по пустяку, учитель не остановит.

— Помнишь, Дементий Корнилович, ты рассказывал про какого-то мужика с Исаковки? Спрашивал, где я живу?

— Как не помнить, в двух шагах от себя видел. Так же, как тебя!

— Ты его больше не встречал?

— Нет.

— Не тот ли это мужик…

— Так, так? — заинтересовался Дементий и от любопытства и нетерпения переступил с ноги на ногу и застыл в позе, в которой он любил стоять, — одна нога чуть-чуть согнута, и от этого одно плечо ниже другого.

Петр Иванович медлил, будто решал, говорить или не говорить Дементию, и наконец сказал:

— Ночью кто-то около дома ходит: то сам покажется, то след оставит. Кто бы это мог быть, как ты думаешь?

— Какой он из себя, не видел?

— Ночью я и не рассмотрел. — Петр Иванович перевел взгляд с Дементия на школьные окна, вымытые вчера и начинавшие блестеть все сильнее, — всходило солнце.

— Что-нибудь взято? — спросил Дементий.

— В том-то и дело, что нет.

Дементий расхохотался:

— Чего же тогда ходить?!

Рыжий конь, до этого смирно стоявший за спиной Дементия, резко мотнул головой, но Дементий успел поймать выскользнувший из рук повод. То, как Дементий поймал ременный повод почти у самой земли, заставило Петра Ивановича бросить быстрый взгляд на соседа и подумать: хоть сосед и начинает иногда жаловаться на ломоту в ногах и пояснице, но пока что он и ловок и здоров, как бык.

— Я, Петр Иванович, так думаю: кому-то делать нечего, вот он и ходит!

— Отпадает.

— Почему?

— Ну, сам посуди, — рассуждал Петр Иванович, — кому охота неизвестно зачем ходить ночью около чужого дома? А потом… это небезопасно.

— Для кого?

— Для того, кто ходит. Я ведь долго не буду смотреть, — пригрозил Петр Иванович, как будто тот, кому он говорил, мог слышать его.

— А что ты сделаешь?

— Застрелю, как собаку! — сказал Петр Иванович, хотя на самом деле ни в кого стрелять не собирался.

— Сколько раз был? — мрачновато спросил Дементий.

— Пять или шесть раз, — ответил Петр Иванович.

Кто-то появлялся около дома не пять или шесть раз, а четыре, но Петру Ивановичу, казалось, что он не прибавляет, что наверняка кто-то был не четыре раза, а больше.

Дементий согнал с лица недоверчивое выражение и крепко задумался. Потом спросил:

— Что думаешь делать?

— Пока ничего.

— Зря ты так, Петр Иванович.

— А что ты предлагаешь?

— В милицию надо заявить. Чего ждать?

— Успею.

— Кто его знает, — озабоченно сказал Дементий. — Медлительность в таком деле ни к чему.

Учитель и пастух пересекли дорогу, скрылись от посторонних глаз в проулке и возобновили разговор, когда прошли Нюрину баню. Дементий вел коня в поводе, слушал Петра Ивановича, изредка взглядывая на него, будто делая одолжение, и не задавал никаких вопросов, Спустились с горы по проулку, взошли на мост. Когда они стояли и говорили на углу около школы, там Дементий был не совсем в своей тарелке — Петр Иванович около школы был важней Дементия. Но зато здесь, за мостом, чем ближе лес, тем вольней чувствует себя Дементий! Они идут по стлани, учитель рассказывает и не поймет, слушает его Дементия или не слушает, — как будто занят какими-то своими лесными мыслями.

— Это он! — не глядя на Петра Ивановича, говорит Дементий. — Больше некому.

— Кто?

— Тот мужик, которого я видел. Мы вон там встретились, — кивком указал Дементий, — за вторым мостом. Гоним коров, из Тонкой падушки, выходит из сосняка. Как раз оттуда, где Торох деготь гнал!

Петр Иванович смотрит за второй мост, где у самой дороги, только свернешь с моста влево и зайдешь в лес, на маленьком склончике все еще валялись обломки желоба, поржавевшие обручи от дегтярных бочек и куски черной, обугленной бересты.

— Что ты тогда заметил? — спросил Петр Иванович, когда они перешли второй мост и остановились на том месте, где Дементий разговаривал с мужиком.

— Вот, на этой лужайке! — Дементий сделал впереди себя полукруг руками, показывая, где стоял он, Дементий, а где — мужик, вышедший из леса.. — Только я тогда, не так стоял, как сейчас, а сидел на коне.

Петр Иванович отказался, когда Дементий хотел поставить его точь-в-точь, как стоял мужик. Тогда Дементий попросил учителя подержать коня, а сам перешел на другую сторону лужайки, огляделся вблизи себя вправо-влево, отступил еще немного от Петра Ивановича.

— Здесь стоял!

— Зачем такая: точность, — с безразличием проговорил Петр Иванович, ожидая, что Дементий расскажет о каких-нибудь более существенных подробностях. — Можешь рассказать, как одет был, какого роста?

— Не торопись, — попросил Дементий.

— А я не тороплюсь, — все с тем же безразличием сказал Петр Иванович. — Я за тебя беспокоюсь: Яков один коров погнал.

— Это маловажно, — ответил Дементий и посмотрел в ту сторону, куда Яков только что прогнал коров. За поворотом отчетливо были слышны мычание коров, удары бича, похожие на выстрелы, и крики Якова. Петр Иванович чувствовал себя неловко, что задержал второго пастуха, и не знал, как быть: довести начатый разговор до конца или сказать Дементию, пусть гонит коров, а вечером они встретятся.

— Дементий Корнилович, может, вечером поговорим?

— А почему не сейчас?

— Некогда тебе.

— Петр Иванович, — Дементий осуждающе покачал головой, — что уже у нас коровы стали важней человека?

Дементий привязал коня к ближайшей сосенке, вернулся.

— Помнишь, Петр Иванович, я приходил в баню мыться и рассказывал про этого мужика?

— Помню.

— Он мне сразу не понравился: чего ж ты, думаю, сукин сын, спрашиваешь, а в деревню не идешь?

— Рост, сколько лет, как одет был, не помнишь?

— Росту высокого. Что говорить, зда-а-ровый мужик! В сапогах.

— Черный, белый?

— Черноватый будет. Кепка на голове. А вот в пиджаке или в рубашке был, не помню. Кажется, в пиджаке…

— Яков Горшков тоже видел его?

— Нет, Яков не видал. Он был за Третьей дорогой. А я проехал вперед, смотрел, чтоб коровы перед мостом в лес не зашли. Солнце было перед закатом, домой гнали коров! Не понравилось мне еще вот что: мужик свернул в лес, туда же, откуда вышел. Прогнали мы коров за мост, оглядываюсь, — никого нет из леса. Перед деревней оглядываюсь, — нет человека из леса! В проулок поднялись, я последний раз оглянулся, — нет никого. Ну, не идет и не надо, я этому большого значения не придал. А вот теперь, как ты сказал, я и подумал: чего бы ему прятаться в лесу, с какой целью?

— Дементий Корнилович, не сможешь ли ты проскочить на Исаковку и узнать, кто там из новых появился?

— Почему не смогу? Сегодня спрошу. Мы от Исаковки пасем в трех километрах!