Страница 19 из 26
– А если они того… связи отслеживали? – упрямо держался своей куцей версии Данька.
– И много отследили? – ехидно прищурилась Маша, но быстро посерьезнела. – А вот твой бомж мне совсем не нравится.
– Почему?
– Уж больно он все время к месту оказывается. Возможно, пытается втереться в доверие. Усыпить, так сказать, бдительность.
Втереться в доверие… Данька припомнил оба случая, когда бомж его выручил, и мотнул головой.
– Не прокатывает. Для того чтобы втереться в доверие и усыпить бдительность, существуют тысячи гораздо более простых и, если честно, более надежных способов.
– Ну и что? – не уступала Маша. – А может, он предпочитает действовать нестандартно? С выдумкой?
– И завалить дело? – хмыкнул Данька.
В этот момент в прихожей раздался звонок. Барабанщица спрыгнула с кровати.
– О, это Гаджет.
От этого известия Данька слегка погрустнел. Они так славно сидели вдвоем…
Но, как выяснилось, это был не один Гаджет. То есть сначала пришел он один. Дверь открыла мама.
– Здравствуй, Боря, – ласково сказала она, чем еще больше испортила Даньке настроение – оказывается, Гаджета в этом доме хорошо знают.
Не успел Гаджет раздеться и буркнуть: «А, Джавецкий, ты уже здесь, а я тебе все трезвоню…» – как вновь зазвенел звонок, и в маленькой прихожей появился Лысый, а еще через какое-то время – Кот и Немоляева. Мама снова выглянула в коридор и, качнув головой, спросила:
– Маша, у тебя случайно не помолвка намечается?
– Мама! – округлив глаза, изумилась Барабанщица.
– Да это я так… – вновь мило улыбнулась мама, – на всякий случай, – и снова скрылась в комнате.
Кот усмехнулся.
– Ну и веселая у тебя маман.
Барабанщица тяжело вздохнула.
– Ох уж эти родители… Начиталась какой-то мути, где написано, что со своими детьми надо быть друзьями, вот и старается.
– А отец как? – поинтересовался Кот.
– Ничего, нормальный. Настоящий мужик. Он меня иногда бесит, но зато с ним все просто. Если сказал – будет так, значит, так и будет. Сколько хочешь психуй и бесись – толку никакого.
– Да уж… – неопределенно хмыкнул Гаджет то ли просто так, то ли что-то вспомнив.
– И чего в этом хорошего? – пожала плечами Немоляева. – Я бы никогда не смогла по струночке ходить.
– Я и не хожу, – пожала плечами Барабанщица, – он вообще-то добрый и нечасто в мою жизнь вмешивается. Тем более что его и дома-то почти никогда не бывает. Все время по командировкам. Вот сейчас тоже. Только… мы ж еще глупые, – как-то по-особенному серьезно сказала она, – нас же еще частенько заносит. А тормознуть некому. Потому как мы уже завоевали свою самостоятельность и ревностно ее оберегаем. Вот иной раз я знаю, что глупость делаю, но нет… все равно назло, мол, я так решила – так тому и быть. А потом расхлебываю… А если папка рядом и скажет – «люминь», то тут уже и не забалуешь. Побешусь-побешусь, а потом, наоборот, думаю, как здорово, что он рядышком оказался, а то бы я такого наворотила.
И эти мысли как-то особенно перекликались с теми, что пришли в голову Даньке там, около универа, когда он пытался слинять от тех громил, что у него как-то даже потеплело на душе.
– Да ну, – категорично заявил Гаджет, – чепуха все. Человек должен поступать так, как сам считает нужным. А предков в свою жизнь пускать нечего. Отсталые они, в прошлом веке росли. Ничего в современной жизни не рубят. Я вот своим долго пытался объяснять про всякие гаджеты – так хрен чего поняли. И вообще, человек имеет право на ошибку…
– Вот об этом я и говорю. – Барабанщица, окинув Гаджета ироничным взглядом, констатировала: – Глупые мы, а некоторые вообще тупые. Если у тебя, Гаджет, есть право на ошибку, то это совершенно не означает, что их надо лепить одна на другую. Как бог на душу положит. А если я, допустим, как и твои родители, гораздо меньше тебя в разных твоих гаджетах смыслю, так что, я тоже отсталая?
Гаджет смутился.
– Ну… ты ж другое дело…
Все засмеялись.
– Ладно, чего мы тут в коридоре столпились, – отсмеявшись, сказала Барабанщица, – пошли в комнату…
Вечер прошел здорово. Несмотря на то, что Даньке опять пришлось рассказывать о своих утренних приключениях. Народ снова обсудил версию по поводу фээсбэшников, и тут Даньку, неожиданно для него, поддержал Гаджет. Он орал, что фээсбэшники – это круто, и что все правильно, и что надо было не дурить, а договариваться. И все потому, что «абы кто с такими номерами не ездит». Но все остальные быстро раздолбали всю его аргументацию. Да так, что и Данька в конце концов тоже вынужден был согласиться, что вряд ли это были фээсбэшники. А вот по поводу бомжа к общему мнению они так и не пришли. Тот же Гаджет вначале вообще заявил, что Данька все выдумал. И что банкой пива лобовое стекло БМВ никак не пробьешь. Но Барабанщица так на него наехала, что он заткнулся и пристыженно признал, что, может, Данька и не выдумал, а просто ему показалось. Но признать, что кто-то мог пробить лобовое стекло такой крутой тачки, как БМВ, банкой пива, он все-таки отказался.
Лысый сообщил, что в Инете так ничего путного не откопал. То есть Ипатьевская летопись действительно существовала, но был ли среди известных ее списков экземпляр с вырванной страницей – нигде не упоминалось. Кроме того, на запрос «Ипатьевский» подавляющее большинство ссылок было об убийстве царской семьи в Екатеринбурге, а по летописям ссылок вообще туча.
Кот сказал, что академку все равно надо будет попытаться оформить. И что у него есть знакомый врач, которого он попробует раскрутить на справку об операции. И тогда к ректору с заявлением можно будет сходить кому-нибудь другому. Так что вечер прошел не зря, и все остались довольны.
Данька с Барабанщицей еще какое-то время посидели в ее комнате, а потом к ним заглянула мать и сказала:
– Привет, молодежь. Долго еще колобродить собираетесь? А то я уже Даниилу в большой комнате постелила…
Интермеццо 3
Генерал стремительно вошел в комнату, в которой были установлены компьютеры. При его появлении дежурная смена слегка распрямила позвоночники. Не то чтобы этого требовал устав или обстановка, но в присутствии генерала даже гражданские втягивали животы и разворачивали плечи.
– Ну что, господа, как наши дела?
– Ничего, господин генерал, – вскакивая, виновато доложил старший дежурной смены.
Генерал согласно кивнул.
– Да… так я и думал, – он покосился на экраны, покачал головой и вышел в гостиную. Окинув взглядом присутствующих, он поманил старшего группы рекогносцировки, который встречал их на 113-м километре Киевского шоссе. Тот послушно подскочил.
– Как у нас с финансированием?
– Э-э, заканчиваем производство следующей партии.
– А что так долго?
Старший замялся.
– Приходится работать под местные аналоги, господин генерал, потому необходимо предельно загрублять продукт. Это слегка удлиняет процесс производства.
Генерал понимающе кивнул.
– Канал реализации надежен?
Старший удивленно посмотрел на него. Раньше генерал не отличался столь пристальным вниманием к мелочам. Генерал усмехнулся.
– Не смотри на меня так, сынок. Я вовсе не собираюсь менять стиль руководства и лезть в любую дырку, проверяя, какого цвета у моих ребят носки или все ли чистили зубы сегодня утром. Просто… нам, видимо, придется поиграть с вероятностями. А сам знаешь, если в одном месте прибудет, то в другом – непременно убудет. И я не хочу, найдя мальчишку, не иметь возможности сделать дело из-за того, что у меня на хвосте будут висеть местные службы по борьбе с распространением наркотиков.
Старший с облегчением перевел дух.
– Все будет нормально, господин генерал, они совсем не те, к которым мы привыкли. Меня тоже первое время оторопь брала, насколько все здесь продажны. Но это даже лучше – если знать, кому заплатить, от проблем не останется и следа.
Генерал покачал головой.