Страница 3 из 37
Бася, башня из слоновой кости, смилуйся над нами. Звезда ты наша утренняя, Бася, молись за нас. Бася, утешительница печалующихся, прибежище грешных, вспомогательница верным, принцесса административно задержанных, царица мучеников, Бася, молись за нас, Бася, самая лучшая, Бася предивная, Бася распрекрасная, Бася благосоветующая, молись за нас, о царица отравленных сальмонеллой потребителей, покровительница напуганных размерами счета абонентов телефонной сети, утешительница жертв заторов в расчетно-платежных системах, верная поддержка требующих своего в судебном порядке, сделай так, чтобы мы оказались достойными премии и заслужили отпуск в гламурном белье.
четверг
Сегодня Бася решила прийти тик-в-тик, то есть перед самым открытием отделения. Впархивает она с развевающимся шелковым шарфиком цвета дрисни и, пролетая в заднее служебное помещение, бросает:
– Открыли?
– Нет, – говорит Гоха, и выражение лица у нее такое, будто ей что-то пролили на блузку.
– Почему?
Бася останавливается у двери в служебное помещение, страшно недовольная, что пришлось это сделать, потому что желтое периодическое издание, именуемое газетой, жжет ей руки, а сегодня приложение «Отдых», предложения «last minute», а так приятно почитать, посмотреть, представить себе, как могло бы это быть: пляж в десяти метрах от отеля, а бассейн так даже еще ближе, шведский стол, местные вкусности, original zorba music live.
– Почему?
– Система упала, – говорит Гоха.
– А ты не знаешь, что в таких случаях делают? – гневно вопрошает Бася. – Звони в help.
– Да позвонила я, Бася, – говорит Гоха. – Первым же делом позвонила.
– Гося, – суровым, полуофициальным тоном обращается к ней Бася, – первое, что ты обязана делать, не звонить сдуру в help, а проверить все, ведь ты же знаешь инструкцию по включению? Неужели я должна каждый раз тебе об этом напоминать? Господи, ну неужели я ни на минуту не могу оставить вас одних?
Бася вне себя, потому как желтая толстушка, точно непришвартованный корабль, уже окончательно задрейфовала в территориальные воды иностранного государства, а приложение «Эх, отдохнем!» отправилось, извиняюсь за выражение, напоебон.[1]
– Бася, да я все это уже делала… – обреченно говорит Гоха, но Бася не дает ей продолжить.
– Госька, я знаю все, что ты делала. Думаешь, я не вижу, что ты делала? Все раскрыто! – Бася берется сама включить систему. – Госька, если ты еще хоть раз позвонишь в help без моего разрешения, увидишь, что я с тобой сделаю.
И вот Бася, золотые наши ручки, садится за пульт и с видом знатока включает, перезагружает, вводит пароли, распечатывает тестовые страницы принтеров, передвигает на столе разные предметы, трясет мышку, приподнимает клавиатуру и заглядывает под нее, вставляет дискету и снова вынимает, нажимает на выключатель монитора, меняет контрастность и освещенность экрана, еще раз перезагружает, морщит носик, вздымает брови – одним словом, напряженно думает.
– Не знаю, что происходит! – в конце концов изрекает она. – Госька, звони в help.
– Уже звонила, – говорит Госька.
– Так позвони еще раз! – бросает Бася, доведенная Госькой до предела. Ух эта Госька! Такая язва. Вот уж кто умеет довести человека до белого кала.
А клиенты рвут дверь, как будто она открыта и надо только сильней дернуть, а если она не открывается, то еще сильней дернуть. Короче, рвут дверь как ненормальные и имеют на это полное право, поскольку время официального открытия отделения давно прошло.
– Уже открываю, – успокаивает клиентов Гоха, поднимая в умиротворяющем жесте руку, в которой зажат ключ. – Заходите. Заходите. Добрый день, добрый день.
Не такой уж и добрый, скорее средний, а то и скверный, потому что клиенты желают снимать, класть, переводить, причем производить все эти операции как со своими личными счетами, так и со счетами своих фирм. Приближается этот противный конец месяца, то есть наступает время рассчитываться по всем задолженностям, уплачивать взносы по кредиту, взносы по страховке, налоги, социальные платежи. Для мелких предпринимателей это все равно как будто им жопу наскипидарили. К сожалению, мы не можем совершить ни одну из этих операций, кроме приема денег на счет, так как система не открылась и, что хуже всего, неизвестно, когда будет открыта, однако на вопросы клиентов мы вынуждены отвечать заученно вежливо и предупредительно:
– Вне всяких сомнений, через несколько минут, да, разумеется, стопроцентно, ясное дело, конечно же, пожалуйста, не беспокойтесь, все будет в порядке, все вот-вот выяснится, наша сотрудница уже звонит в центральное отделение.
Как будто центральное отделение каким-то таинственным образом способно справиться с этой бедой. Как будто у отделений по всей Польше не бывало точно таких же проблем. Как будто эта система не является, прошу прощения за грубое выражение, говном на палочке, то и дело зависает, тормозится, затыкается, работает как ей хочется и когда хочется.
А клиенты толпятся перед окошечками касс. Раздраженные. Разволнованные. Разнервничавшиеся. И мы уже не сидим на своих местах, а стоим и успокаиваем – прямо тебе как солдаты подразделения миротворческих сил, которых сорвали с обеда в теплой столовой, и вот они, не доемши, не посрамши, вьются, как на сковородке, в эпицентре деревенского линча, – уверяем, что все будет в порядке, что это всего лишь буквально пятиминутная (слово «авария» не говорить!) задержка в работе, произошедшая по вине плохой, отсталой «Польской телекоммуникации», потому что, понимаете, наш замечательный банк работает в сети, а сеть вот такая, оттого что на нее наложила лапу плохая, отсталая «Польская телекоммуникация».
Я уже все. Чувствую себя так, будто мне врезали колом по калгану.
Тем временем Бася прочла толстушку от корки до корки, выплывает из служебной комнаты и осведомляется:
– Ну, что происходит, еще не починили?
– Нет, – говорю я.
пятница
Вовремя придет сегодня Бася на работу или все-таки решит задержаться? Извините, о чем разговор? Это дело Баси. Бася, как любой человек, имеет право делать то, что хочет, приходить тогда, когда ей хочется. В конце концов, это и есть демократия. Или, по-вашему, нет? Ах, все-таки да? Тогда вообще о чем разговор?
Сегодня пятница, и все упоенно поглощены кукиендовскими планами. Гоха отправляется с сокровищем в аквапарк, где сокровище, покорная жертва рекламных внушений, вереща от восторга, будет скатываться по трубам, а она с мужем посидит в джакузи, которые находятся рядом с этими трубами, благодаря чему ногти у нее размягчатся, и Гоха наконец сможет их обстричь, как то заповедал нам Господь Бог. Анета собирается завершить разные домашние дела, а также отправиться на обед к родителям, оставить после обеда у них ребенка и выбраться с мужем в кино на что-нибудь клевое и вовсе необязательно далеко от места жительства. У Иолы пока нет никаких планов, но после целой трудовой недели она так устала, что будет просто отдыхать перед телевизором и просматривать в записи то, что пропустила за эту самую трудовую неделю: сериалы, полезные советы, экспертизы, новости, репортажи. Соответствующая доза социально-политической мелодрамы обеспечит ей эмоциональное равновесие.
У меня тоже пока никаких планов. Котелок уже ни хрена не варит, так, чуть побулькивает. Что-то мнится мне, будто кто-то получил Оскара, а кто-то не получил, будто какой-то конфликт, какой-то автобус кувыркнулся в пропасть, будто какой-то прием с кучей самых-самых звезд, и все это обильно приправлено гомосексуальными, а также расистскими мотивами с национальным оттенком. И еще какая-то большая порция наушной лапши. Из всего этого выстраивается у меня некая конспирологическая мини-теория. Но вообще все гут. Жаловаться нет резонов.
В отделении с утра весело и приятно. Царит праздничная атмосфера. Я с удовольствием обслужу клиента. Кстати, вот он и подходит.
1
В процессе многовекового общения народы что-то перенимают друг у друга. Среди прочего поляки переняли у нас, разумеется, мат и используют его как в устной речи, так и в литературе, причем табуирование на него не распространяется, так как иноязычная непристойность, как заметил Кундера, таковой, в общем-то, не воспринимается. Текст этой книги насыщен русским матом и польской вульгарной лексикой (мата в польском языке не существует), и переводчик считал своим профессиональным долгом воспроизводить его либо давать адекватное замещение. (Примеч. пер.)