Особый талант

Убедившись, что напарник справился со своей задачей, Артем шагнул обратно и едва не столкнулся со второй стюардессой, стоявшей около миниатюрной стойки и разливавшей воду в маленькие круглые пластмассовые пиалы, со времен «Аэрофлота» служившие одновременно и рюмками, и стаканами, и чашками.

— Ну что вы? — несколько раздраженно сказала она оборачиваясь. — Сказали же, сейчас вам принесут.

— Да, я слышал, — снова ухмыльнувшись, сказал Артем, выжидая, когда она отставит в сторону бутылку, которая, хоть и не помеха, но все же лучше бы ее не было в руке у женщины. Шума больше, а то еще вздумает ее использовать в качестве дубинки. В ее судьбе это все равно ничего не изменит, но хлопот может прибавить. Однако ведь не объяснишь же это ей.

— Так что вы хотите? — спросила она, настороженно глядя на него. Кажется, она уже начала что-то чувствовать. А может быть, просто такой характер. Или менструация. Или с мужиком своим поцапалась. Но с таким настроем надо дома сидеть. Про себя он решил, что в дальнейшем ее использовать не стоит — слишком нервная. Вон как напрягается.

Наконец она поставила бутылку и повернулась к нему всем корпусом.

Артем был опытный боец. Ему доводилось сталкиваться с разными соперниками, и большинство из них он побеждал. Во многом это происходило оттого, что он верно их оценивал. Ему нужно была всего секунда для того, чтобы вырубить эту девку. Стоит открыто. Горло, солнечное сплетение — выбирай не хочу. Но уж слишком напряжена и как-то уж очень явно готова к отражению агрессии. Говоря его языком — к нейтрализации атаки. Скорее всего у нее есть какой-то навык. Он это понял мгновенно, не успела она еще к нему повернуться. И сделал то, что должен был. Он отвлек ее внимание.

Будучи от рождения левшой, со временем он научился эффективно использовать эту свою особенность. Сделав полшага вперед, правой рукой он потянулся к подносу с чашками. Она на мгновение перевела взгляд в сторону, одновременно делая протестующий жест и открывая рот для очередной отповеди. Но ничего сделать не успела.

Артем схватил ее за кисть, дергая на себя и одновременно разворачивая вокруг оси, при этом заворачивая ее руку за спину, а второй рукой плотно перехватывая ей горло. Так что через секунду она оказалась прижатой спиной к его груди, с больно подтянутой к самым лопаткам кистью и с пережатым локтевым сгибом горлом. Она лишилась возможности двигаться и издавать звуки.

— Тихо, тихо, — успокаивающе прошептал он ей в самое ухо. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Только пообещай мне вести себя тихо и спокойно. Не надо кричать, не надо поднимать тревогу, не надо дергаться. Вообще ничего не надо делать. Только то, что я тебе скажу. Ты меня поняла?

Она через силу кивнула.

— Вот и хорошо. Молодчинка. А теперь пошли. Медленно и спокойно. И не вздумай дергаться, а то я нечаянно могу сломать тебе руку. Или шею. Ведь ты этого не хочешь? — приговаривал он, выводя ее сначала в проход, а потом в салон.

За прошедшие пару минут ситуация во втором салоне значительно изменилась. В пятом ряду на левом от прохода кресле сидела первая стюардесса с заклеенным пластырем ртом и со связанными за спиной руками. Она уже очнулась или по крайней мере была близка к тому. Чтобы ускорить процесс возвращения к действительности, Миша уже похлопал ее по щекам. За углом, у самого входа в салон, стоял «инженер», от которого пахло алкоголем, и контролировал вход с пистолетом в руке. Остальные члены группы тоже мало напоминали беспечных пассажиров. Теперь это были готовые к решительным действиям люди. Блеск в глазах, сосредоточенные лица, свободные от сковывающей движения одежды тела и диковинные, несколько неуклюжие пистолеты в руках. Стюардесса смотрела на все это расширенными глазами. Только долго ей любоваться этой картиной не дали. Ее подвели к последнему ряду кресел и усадили, быстро и умело лишив возможности издавать членораздельные звуки при помощи широкой ленты медицинского пластыря.

Когда она оказалась надежно зафиксированной в кресле, группа приготовилась к решительному броску в первый салон. Все, кроме одного. Того самого молодого человека, который в аэропорту маялся с резиновой лодкой. Он остался на месте как бы для того, чтобы контролировать связанных женщин. Но задача его была иной. Он был летчик и в стычке мог принимать участие только в крайнем случае. В предстоящих событиях его место было в тылу.

Они собрались перед выходом из салона.

— Стюардесс всего две, — сообщил Миша. Он был старший группы.

— Повезло, — прокомментировал «инженер», жуя жевательную резинку. Теперь он совсем не выглядел пьяным.

— Посмотрим, — не разделил его оптимизма старший. — Готовы? Ты вперед, — сказал он женщине, до этого плотно опекавшей летчика, играя роль его подружки.

— Я помню, — кивнула та и сунула пистолет под свитер, прижимая его к телу рукой.

— Может, оставишь его? — спросил Миша.

— Ничего. Я аккуратно.

Ей предстояла главная и, наверное, самая трудная роль. Она должна была отвлечь внимание на себя и по возможности хоть часть чеченцев — одного, двух, а лучше трех — выманить из первого салона.

Конечно, у группы было преимущество. Даже два. Внезапность и огнестрельное оружие. Эти два фактора решительно сводили на нет численное превосходство противника. Если только не произойдет чего-то непредвиденного. Например, у «чехов» тоже может оказаться при себе оружие. По имеющейся информации, его не было, но учитывая их давние контакты со служащими аэропорта полностью это исключить, как и проконтролировать, было нельзя. Плюс члены экипажа. По действующим правилам они могли и должны быть вооружены. Если хоть один из них появится в салоне раньше времени, то на всей операции можно смело ставить крест. Мало того что огромный труд многих людей полетит псу под хвост. Им самим, всей ударной группе, несдобровать. Длительный срок в холодном климате — вот самое малое, что им грозит. Второго ринга, как в боксе, тут быть не может.

«Инженер» подал знак. «Внимание! Кто-то идет!» Все замерли. Он обернулся и показал себе на плечо. Погоны. Кто-то из членов экипажа.

Старший быстро принял решение. Сунув свой пистолет в руку Артема, он метнулся к креслу с откинутым столиком, на котором стояла недопитая бутылка пива, схватил ее и двинулся вперед. Навстречу ему шел средних лет человек в форме летчика.

— Вот, хочу стаканчик попросить, — нетрезвым голосом сообщил Миша и первым прошел в бокс стюардесс. Он отставил бутылку в сторону, ударом в солнечное сплетение выключил шагнувшего следом за ним человека, поймал его на руки и выглянул в проход. Из первого салона к нему шел молодой чеченец. И что же это они косяком пошли?!

Пришлось оставить тело на полу и достойно встречать гостя. С этим он церемонился меньше. Едва тот поравнялся с проходом в бокс, даже не поравнялся еще, а был на полшага от него, как сильная рука схватила его за плечо, рванула, впечатывая лицо в косяк, а потом жесткое ребро ладони рубануло по горлу. Ваха захрипел, тело его обмякло, но не упало. Миша вдернул его в бокс и бросил на пол. Наработанным, почти автоматическим жестом проверил пульс. Отсутствует. Потом обыскал. В карманах, под мышкой и за брючным ремнем оружия не оказалось. После этого подхватил летчика и перетащил его в салон, где тот в четыре руки был зафиксирован в кресле уже знакомым способом.

— Пора, — скомандовал старший, забирая оружие и одновременно посмотрев на часы. От графика они отставали на полторы минуты. При скорости самолета восемьсот-восемьсот пятьдесят километров в час расстояние, пройденное им за это время, значительно. А самое главное еще впереди.

Женщина сосредоточенно кивнула и посмотрела на мужчин, надевавших на голову черные вязаные маски с прорезями для глаз и рта. Края прорезей были окантованы черной шелковой тесьмой, по цвету несколько отличавшейся от пряжи. Теперь в ней ничего не осталось от разбитной бабенки, которой она выглядела в аэропорту. Кроме, конечно, ловкого макияжа и короткой юбки. Она глубоко вдохнула и шагнула в проход. В жизни она была сосредоточенным и целеустремленным человеком, в недавнем прошлом прапорщиком разведроты десантного полка. Хотя учили ее многому, в том числе и маскировке, в такой роли она выступала впервые, и давалась она ей с трудом. Мужики из группы ее, правда, хвалили, но что с них взять? Они всегда одинаковые. Либо хвалят, либо посматривают свысока. Для них баба — баба и есть. Весь интерес — что у нее под бюстгальтером да под юбкой.