Алмазный король

Нет, она непременно должна перейти жить в его каюту, а он пока устроится где-нибудь еще, на худой конец, в одном из гамаков — видит бог, ему случалось ночевать и с гораздо меньшими удобствами. Все равно в последние дни он почти не спал, а ворочаться без сна на койке, пусть даже такой удобной, как у него, — мука-мученическая…

Поднявшись на палубу, Алекс глубоко, всей грудью вдохнул свежий воздух и осмотрелся — на востоке небо над горизонтом посветлело, предвещая скорый восход солнца.

Он любил эти короткие мгновения, потому что при свете нарождавшегося дня даже самое безумное, самое потаенное его желание — обрести когда-нибудь семью, детей, вернуть себе доброе имя, жить спокойно и счастливо — не казалось таким уж неосуществимым. Но в глубине души Алекс всегда понимал, что этой мечте никогда не сбыться.

Может быть, мисс Кемпбелл тоже считала, что ей уже никогда не обрести семейного счастья…

Черт побери, и зачем только Тэлбот взял на борт пассажиров!

Только теперь Алекс смог оценить, как ему повезло с первыми двумя трофеями — на тех кораблях не было никаких пассажиров, одни члены экипажа, и кое-кто из них только обрадовался возможности покинуть невезучий корабль.

Надо было подчиниться первому порыву и пропустить «Шарлотту», тогда бы и Мэг не пострадала, и «Ами» уже спешил бы на всех парусах в Бразилию, прочь от оживленных торговых путей, облюбованных англичанами… Теперь же он может запросто наткнуться на военные корабли неприятеля, пушки которых не идут ни в какое сравнение с пиратскими, поскольку предназначены для настоящего морского боя, а не для запугивания невооруженных купцов…

— Доброе утро, капитан, — поздоровался стоявший у штурвала первый помощник. — Фортуна пока к нам благосклонна: на горизонте ни одного паруса.

— Доброе утро, Клод. Как спалось?

— Прекрасно. А вот у вас, видимо, опять бессонница, раз вы на ногах в такую рань.

— Я просто вышел полюбоваться восходом, — пожал плечами Алекс.

— Как чувствует себя малышка?

— Неважно.

— Жаль. Она такая славная и очень храбрая.

— Нет, она глупая, непослушная девчонка.

— Вам меня не провести, капитан, — лукаво прищурился Клод. — Можете бранить малышку как угодно, но я знаю, как вы к ней привязаны.

— Я забочусь о ней, потому что она мне доверяет, — вздохнул Алекс. — А я совершил ошибку, атаковав «Шарлотту».

— Как, отказаться от такого трофея? — изумился Клод. — Мы же получили хороший куш!

— И кучу неприятностей в придачу.

— Думаю, никто из команды с вами не согласится.

— Ладно, что пользы теперь спорить. Идите-ка отдохните немного, а я поведу корабль. Кстати, можно я посплю в вашей каюте, когда вы будете на вахте?

— Вы капитан, разве я могу вам отказать?

— Понимаете, свою каюту я отдал девушке, которая вызвалась ухаживать за Мэг.

Клод удивленно поднял брови.

— Вы капитан… — повторил он безразличным тоном, но его глаза лукаво блеснули. Алекс постарался придать своему лицу самое мрачное выражение, на которое только был способен, но это не помогло: берясь за штурвал, оставленный первым помощником, он услышал за спиной его сдавленный смешок.

8

Разбуженная горячими лучами полуденного солнца, Дженна сладко потянулась и перекатилась на другой бок, благо койка, широкая и удобная, позволяла понежиться всласть.

«Боже мой, я же в каюте Мэлфора!» — вспомнила девушка, и с нее мигом слетели остатки сна.

Она села и огляделась — действительно, все в этом незнакомом месте напоминало о капитане. Прежде всего, его запах, смешанный с ароматом моря, мыла и чего-то пряного; на вбитых в стену гвоздях аккуратно висела одежда: свежевыстиранные полотняные рубашки, камзолы и бриджи.

К ее удивлению, в каюте, помимо карт, были и книги, причем не какие-нибудь морские уставы и лоции, а художественные произведения на английском и французском языках. Неужели морской разбойник любит литературу или книги достались ему в наследство от прежнего владельца корабля? Может быть, он их просто захватил вместе с остальной добычей с какого-то ограбленного судна? Странно, очень странно…

Но этим странности не ограничивались — хотя хозяин покинул каюту, в ней по-прежнему царило ощущение его жизненной силы и неукротимой энергии, совершенно не гармонировавшее с царившим кругом порядком. Что-то еще усиливало дисгармонию в представлении Дженны о капитане — ах да, его имя — Уилл Мэлфор. Слишком уж оно благополучное, слишком уж английское для такого человека — варвара и шотландца до мозга костей. Похоже, на самом деле пирата зовут совсем иначе.

Дженна выглянула в иллюминатор — когда она заснула, небо закрывали облака, а теперь над морем ослепительно сверкало солнце. Интересно, далеко ли отсюда до Барбадоса, где ее ждет жених, и сколько осталось до Мартиники, где пираты обещали отпустить пленников?

Но разве можно уйти, когда раненой девочке так плохо?

Обуреваемая сомнениями, Дженна с досадой посмотрела на свое мятое платье — ложась спать, она не стала раздеваться, потому что в одежде чувствовала себя в большей безопасности, хотя и понимала, что это глупо. К тому же Уилл Мэлфор, или как там его зовут на самом деле, дал ей ясно понять, что она не интересует его как женщина…

Встав с постели, она взяла кувшин с водой и торопливо умылась. Вдруг ее взгляд упал на стоявший в углу дорожный сундук — ее сундук. Значит, пока она спала, сюда входили! Дженна поежилась, представив себе эту картину. Но стоит ли сейчас, когда опасность миновала, пугаться или злиться? Ее не тронули, и слава богу.

Девушка вздохнула и открыла сундук. В нем явно основательно порылись, но мешочек с драгоценностями оказался на месте. Вытащив небрежно сложенное чужими руками светло-зеленое платье, которое было самым легким в ее гардеробе, она сняла грязную одежду.

Потом, скользнув в вырез чистой сорочки, приятно холодившей тело, девушка надела выбранное платье — шнуровка лифа располагалась спереди, так что справиться с ней не составило никакого труда — и принялась расчесывать и укладывать волосы. Корсет, сброшенный ночью, она решила не надевать.

Плодом ее усилий стал простой узел на затылке — Дженна знала, что он ей не идет, но намеренно не меняла прически. Зачем? Люди никогда не смотрели на нее, только на багровое пятно у нее на руке — ведь, по общему убеждению, так дьявол метит своих приспешников. Странно, но сама Дженна никогда не ощущала над собой его власти.

Она закрыла глаза, вспоминая горькие годы в отчем доме. Всеми отверженная, ненужная даже собственным родителям, она влачила поистине жалкое существование. Но, как бы тяжела ни была ее доля, Дженна никогда не добивалась ничьего сочувствия и сама не жалела себя. Ей хотелось только одного — любви и возможности любить самой. Ах, как она могла бы любить детей, таких, как Мэг, например…

Она открыла глаза и оглядела себя в зеркало — тяжелый узел волос оттягивал голову назад, придавая ей высокомерный вид, и Дженна с досадой распустила его. Потом, подумав немного, заплела рассыпавшиеся по плечам волосы в косу — тоже не очень красиво, зато удобно.

Пора было идти в «лазарет», но у двери Дженна вспомнила о зашитых в платье драгоценностях и остановилась. Что, если их украдут? Но в памяти вдруг возникло бледное личико Мэг, заснувшей под колыбельную, и у Дженны перехватило дыхание. Как она там, бедняжка? Девушка опрометью выскочила из каюты.

Когда она вошла в «лазарет», в первое мгновение ей показалось, что там никого нет — так там было тихо. С тяжело бьющимся сердцем она приблизилась к койке.

Возле нее сидел, сгорбившись, Робин, а на стуле в углу устроился с книжкой в руках Хэмиш. Услышав шаги, он поднял на Дженну глаза.

— Хорошо, что вы пришли, миледи! — улыбнулся он и добавил, посерьезнев: — Тут надо кое-что прочесть, а я в грамоте не силен. Вы мне не поможете?

— Конечно, помогу, — кивнула девушка.

— Понимаете, как мы ни стараемся, ничего не помогает. Боюсь, воспаление усиливается, — сказал лекарь, протягивая ей книгу.