Страница 121 из 161
Приобретенный Прюиттом нож ничем не отличался от дюжины других, услужливо показанных ему хозяином. Такие ножи солдаты покупали так же часто, как и разные сувениры, значки, которые разрешалось солдатам иметь в личном пользовании по инструкции о внутренней службе. И в тот день хозяин наверняка продал не один такой нож.
Бар «Лонг Кэбин» был одним из заведений, который часто посещали солдаты и офицеры местного гарнизона. Он располагался в узеньком переулочке, среди складских помещений и бакалейных лавок. В тридцати шагах от бара переулок резко сворачивал вправо, а затем выходил в небольшой тупик.
Прюитт зашел на несколько минут в бар, убедился в том, что Фэтсо пришел, и, выпив у стойки несколько рюмок подряд, вышел на улицу и стал ждать.
Перед самым закрытием бара, около часу ночи, в дверях появился Фэтсо. Вместе с ним были два моряка, с которыми он, видимо, познакомился в баре. Один из моряков бросил какую-то остроту, Фэтсо и другой моряк громко засмеялись. Впервые Прюитту довелось услышать смех Фэтсо.
Компания двинулась в противоположную от Прюитта сторону, и ему пришлось догонять их.
— Постой, Фэтсо! — крикнул Прюитт, зная, что тюремная кличка должна ошеломить сержанта.
Сержант Джадсон остановился и повернулся к Прюитту. Остановились и моряки. В слабом неровном свете, проникавшем через шторы из бара, Джадсон увидел Прюитта.
— Ах это вот кто, — улыбнулся Фэтсо. — Вы, ребята, идите. Увидимся на следующей неделе. Это мой старый сослуживец.
— Пока, Джад, — сказал один из моряков. — До встречи.
— Спасибо, — вымолвил Прюитт, когда Фэтсо подошел поближе к нему.
— За что? — спросил сержант. — Мне лично моряки не нужны. У тебя ко мне какое-то дело, Прюитт?
— Да. Давай пройдем за угол в тупик, там можно поговорить без помех.
— К твоим услугам, — улыбнулся Фэтсо.
Он пошел за Прюиттом к углу переулка, держа руки согнутыми, как это делает боксер в предвидении нападения соперника.
— Как ты чувствуешь себя на свободе? — дружелюбно спросил Фэтсо.
— Нормально, — ответил Прюитт.
Из двери бара, которую они с Фэтсо только что прошли, в переулок вывалилась большая компания подвыпивших солдат.
— Ну ладно, — сказал Фэтсо, остановившись неподалеку от угла. — Какое у тебя ко мне дело? Я тороплюсь.
— Вот, — тихо сказал Прюитт, вынимая из кармана нож. — Я слышал, что у тебя всегда при себе нож. Так воспользуйся им.
— А если у меня нет ножа?
— Врешь.
— Ну а если мне не хочется пользоваться им?
— Я все-таки советую тебе воспользоваться.
— А если я возьму и убегу?
— Я тебя поймаю.
— Тебя увидят. А что, если я позову полицию?
— Меня тогда, конечно, схватят, но тебе от этого будет не легче.
— Ага, ты все рассчитал заранее?
— Да, почти все.
— Ну, если хочешь, пожалуйста… — прошипел Фэтсо. Он сунул руку в карман и вытащил нож. Сделал он это очень быстро и ловко, буквально в одно мгновение приготовившись к бою.
У Фэтсо был точно такой же нож, как и у Прюитта. Как заправский фехтовальщик, он двинулся на Прюитта, выставив правую руку с ножом несколько вперед, а левой приготовившись защититься от удара противника.
Прюитт пошел навстречу Фэтсо. На какое-то мгновение он вдруг пожалел, что все получается так, а не по-другому, пожалел, что не посоветовался с Уорденом. Затем это чувство исчезло, и его сменила отчаянная ненависть к противнику.
Бой продолжался недолго. Только в кино могут показывать, как мелькают в воздухе ножи, как драка переносится с одного места на другое. В действительности же решающий удар наносится если не с первой, то со второй или максимум с третьей попытки.
Движения Фэтсо с ножом во многом были похожи на движения боксера. Он сделал вид, что хочет ударить Прюитта левой рукой в лицо, и, когда тот поднял левую руку, чтобы защититься от удара, нанес удар ножом в левый бок, чуть сзади руки.
Если бы Прюитт не сделал шага вперед одновременно с ударом Фэтсо, если бы он хоть чуточку испугался, если бы он не был испытанным бойцом, то Фэтсо, вероятно, успел бы нанести еще один, решающий удар и убил бы Прюитта. Но годы занятий боксом не прошли для Прюитта даром, его реакция была быстрой и точной. Он нанес Фэтсо удар в живот, в самое солнечное сплетение.
Секунду пли две они стояли друг против друга не двигаясь. Закусив губу, Прюитт изо всех сил надавил на нож, пока он не вошел в тело Фэтсо на половину лезвия. Фэтсо попытался было снова ударить Прюитта, но силы уже оставили его, и он, выронив нож из рук, стал медленно опускаться на землю.
— Ты убил меня. За что? — прошептал Фэтсо и тут же умер. На лице его так и осталось это застывшее удивление: он так и не понял, за что погиб.
Прюитт долго смотрел на убитого, и в ушах его все раздавался вопрос Фэтсо — его последний в жизни вопрос. За углом послышался звук запираемых дверей бара.
Прюитт двинулся вперед. Он вытер нож, сложил его, завернул в носовой платок и спрятал в карман. Кровотечение из раны в боку усилилось. Прюитт вытащил из кармана еще один, чистый новый платок, приложил его к ране, как тампон, и прижал рукой. Затем он медленно зашагал по темному переулку, направляясь к городской черте.
Пройдя два квартала, Прюитт остановился, потом подошел к стене и прижался к ней спиной, мучительно обдумывая план дальнейших действий. Было бы глупо сейчас возвращаться в Скофилд в таком виде. Его сразу бы схватили в казарме утром, как только был бы найден труп Фэтсо. Единственный выход состоял в том, чтобы как-нибудь добраться до квартиры Альмы. Тогда вое было бы в порядке.
От дома, где жила Альма, его отделяло около восьми километров. Прюитт не мог и мечтать о том, чтобы в таком виде, с кровоточащей раной в боку, сесть в автобус или трамвай. Трудность заключалась еще и в том, что он не мог идти ближайшим путем, через центральные улицы города, — надо было пробираться по самым темным переулкам в той части города, которую он знал плохо. И тем не менее ничего другого не оставалось, только у Альмы он мог рассчитывать найти безопасное убежище.
По-прежнему сидя у стены, Прюитт закурил на дорогу. Сигарета показалась Прюитту самой вкусной из всех, которые он курил в своей жизни. Он медленно делал одну затяжку за другой, чувствуя себя в полной безопасности здесь, в темном переулке. Ему показалось даже смешно, что вовремя выкуренная сигарета поднимает настроение, позволяет забыть о горестях и трудностях.
Ему было нелегко найти в себе силы покинуть этот уютный уголок в переулке, но он сразу же напомнил себе, что нужно все-таки трогаться в путь, чтобы окончательно не расслабиться, пока еще боль в боку не была такой сильной.
На следующем перекрестке Прюитт заметил дорожный указатель и с удовольствием прочитал на нем знакомое название улицы — теперь он уже мог быть спокоен, что не заблудится и найдет дорогу к дому Альмы.
Мысли одна за другой мелькали у него в голове, но самой навязчивой была мысль о том, что произойдет завтра, когда его не найдут в казарме и обнаружат труп Фэтсо. Всем наверняка станет ясно, кто убийца. «На этот раз, — размышлял Прюитт, — тебе не удастся отделаться наказанием в рамках дисциплинарных прав командира роты. Теперь ты уже убийца и дезертир».
Вдруг Прюитт вспомнил, что нужно отделаться от такой важной улики, как нож, который сразу после драки он сунул в карман. Подходящего места, чтобы бросить нож, долго не находилось, и только совсем неподалеку от дома Альмы Прюитт заметил канализационный люк и бросил туда нож.
Еще одна мысль отчетливо проступала в его сознании. У него, должно быть, будет хорошенький шрам на месте зажившей раны. Шрамы на теле человека — это своего рода история его жизни. Каждый из них связан с определенным событием, каждый вызывает определенные воспоминания. Фэтсо наверняка имел не один шрам.
У самого Прюитта был тоненький шрам на левой брови. Это память о выступлении на ринге в Майере. Прюитт вспомнил, что тогда все хотели прекратить бой, но ему удалось отговорить судей и выиграть встречу. После боя врач собирался наложить ему шов, но, по совету своего тренера, Прюитт не дал этого сделать и лишь заклеил рану пластырем.