Катастрофы сознания

Сандаловые дрова розового цвета, которые обычно используют для погребального костра, продаются на вес на городских базарах. Оставшиеся после кремации уголья и золу, порой еще дымящиеся, высыпают в реку.

То, что в глазах европейцев является дикостью, для многих индусов — духовное возвышение, подвиг, надежный способ искупить грехи или, по крайней мере, улучшить карму, чтобы меньше страдать в следующим воплощении.

Дикша — религиозное самоубийство в Индии

Религиозное самоубийство в Индии — дикша — возводилось в подвиг как самопожертвование богу или очищение от грехов. Такие самоубийства совершались путем самосожжения или самоутопления. В средние века нередко производились массовые религиозные самоубийства. Были и кровавые жертвоприношения в храмах богини Кали, когда молящиеся отрезали себе части тела или убивали себя.

Особенно массовыми были религиозные самоутопления во время паломничества к священным рекам — тирт-хам. Тот, кто совершает дикшу (самоубийство), якобы достигает мокши — полного освобождения от страданий земной жизни. Самым лучшим для самоутопления считается место слияния Ганга с Джамной у города Аллахабада. Существуют также указания о том, как следует совершить самоубийство, а наиболее предпочтительным считается спрыгивание в реку с ветвей священного баньяна. Кто это сделает, тот, по поверью, попадает в обитель бога Шивы. В Аллахабаде по сегодняшний день существуют тысячелетние баньяны, простирающие толстые ветви над мутными водами Ганга. Как в прошлом, с этих деревьев в наши дни прыгают в воду наиболее ревностные индуисты, чтобы покончить все счеты с жизнью и тем самым обрести «спасение».

Еще одним древним обычаем религиозного самоубийства индуистов является смерть под колесами тяжелых колесниц. В связи с этим существует другой вид паломничества — к храму Джаганнатха в Ориссе. Здесь ежегодно в начале сезона дождей при огромном стечении паломников перевозятся из храма в другой конец города статуи богов. В наши дни принимаются все меры, чтобы предотвратить эти кровавые мистерии. Однако отдельные случаи «соединения с божеством», а также увечья и ранения происходят ежегодно. Колесницы тянут канатами многочисленные прислужники храма. По обеим сторонам от них шествуют слоны в ярких обрядовых одеждах. Большие наряды полиции едва справляются с тем, чтобы оттеснять толпы от огромных тяжелых колес, к которым прикованы взоры фанатиков.

Харакири

Харакири иначе называется сэппуку.

Слово «харакири» чаще встречалось в разговоре народных масс, в то время как «сэппуку», синоним харакири, употреблялось в более высоком стиле речи. Кроме этих двух общепринятых терминов реже применялись слова «каппуку» и «тофуку».

Сущность обряда

Неразрывно связан и тесно примыкает к бусидо (моральный кодекс самурая) как часть морали обряд харакири, появившийся в среде сословия воинов в период становления и развития феодализма в Японии. Самураи или другие представители высших слоев японского общества совершали самоубийство (методом харакири) в случае оскорбления их чести, совершения недостойного поступка (позорящего в соответствии с нормами бусидо имя воина), в случае смерти своего сюзерена или же (в более позднее время, в период Эдо, 1603–1867), когда обряд сформировался окончательно, — по приговору суда как наказание за совершенное преступление.

Харакири являлось привилегией самураев, гордившихся тем, что они могут свободно распоряжаться своей жизнью, подчеркивая совершением обряда силу духа и самообладание, презрение к смерти. Разрезание живота требовало от воина большого мужества и выдержки, так как брюшная полость — одно из наиболее чувствительных мест тела человека, средоточие многих нервных окончаний. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному виду смерти.

В дословном переводе харакири означает «резать живот» (от «хара» — живот и «киру» — резать). Однако слово «харакири» имеет и скрытый смысл. Если рассмотреть составное бинома «харакири» — понятие «хара», то можно увидеть, что ему в японском языке соответствуют слова «живот», «душа», «намерения», «тайные мысли» с тем же написанием иероглифа.

Согласно философии буддизма, в частности учению секты «дзэн», в качестве основного, центрального жизненного пункта человека и тем самым местопребыванием жизни рассматривается не сердце, а брюшная полость. В соответствии с этим японцы выдвинули тезис, что жизненные силы, расположенные в животе и занимающие как бы срединное положение по отношению ко всему телу, способствуют якобы более уравновешенному и гармоничному развитию азиата, нежели европейца, основным жизненным центром которого является сердце.

Несмотря на то что в некоторых работах европейских авторов приводилась мысль об отождествлении японского понимания категории «душа» с аналогичными понятиями у древних греков (называвших вместилищем души — психэ — грудобрюшную преграду) и у древних иудеев (древнееврейские пророки говорили о местопребывании души в кишечнике), «хара» в японском смысле не является эквивалентом «души» в европейском понимании. Здесь можно говорить скорее о чувствах и эмоциях. И не случайно в связи с этим в японском языке имеется множество выражений и поговорок, относящихся к «хара». Например, человек, призывающий другого быть откровенным в разговоре, употребляет выражение «хара о ваттэ ханасимасе», что значит «давайте поговорим, разделяя хара», или, другими словам, «давайте поговорим, открыв наши животы». Характерны также такие изречения, как «харадацу» (подняться к животу, рассердиться), «харагитанай» (грязный живот, подлый человек, низкие стремления) и т. д.

Важное место японцы отводят также «искусству хара» (живота) — «харагэй», названному Дж. А. Кодри «высочайшей формой внутренней коммуникации». Под этим «искусством» подразумевается процесс общения людей на расстоянии в результате интуитивной связи и понимание друг друга при помощи намеков.

Таким образом, живот японцы рассматривают как внутренний источник эмоционального существования, и вскрытие его путем харакири означает как бы открытие своих сокровенных и истинных намерений, служит доказательством чистоты помыслов и устремлений. Другими словами, по понятиям самураев, «сэппуку является крайним оправданием себя перед небом и людьми». Это больше символика духовного свойства, чем простое самоубийство.

Происхождение обряда

Говоря о харакири как о явлении, развивавшемся и пришедшем к своему логическому завершению на японской почве, нельзя не учитывать, что и у некоторых других народов Восточной Азии и Сибири встречались ранее обрядовые действия, сходные и чем-то отдаленно напоминающие по сути японское сэппуку. Стадиально их можно отнести к более раннему времени, чем собственно харакири. Это позволяет предположить, что обряд разрезания живота в ранний период истории народов Дальнего Востока имел более широкое распространение и был заимствован древними японцами, которые имели этнокультурные контакты с представителями этих народов.

Прежде всего следует обратить внимание на обряд вскрытия живота у айнов. М. М. Добротворский описал один из способов самоубийства аборигенов Японских островов, заключавшийся во взрезании брюшной полости (пере) и близко напоминавший японское харакири. Харакири так же, как и пере, часто имело вид пассивного протеста и совершалось не из отчаяния, оно имело скорее оттенок жертвенности. М. М. Добротворский записал у айнов слово «экоритопха», которое означает «принести в жертву инау», или в буквальном смысле «изрезать живот». Культ инау — заструженных палочек, часто антропоморфных или просто длинных деревянных стружек — получил распространение на Дальнем Востоке у айнов, нивхов, орочей, а также японцев, которые преобразованные инау называют «гохэй» или «нуса». Инау, по представлениям народов Дальнего Востока, являлись посредниками между миром людей и «верховных божеств» земли и воды, у которых человек просил счастья и благополучия в жизни, спасения от стихии и всевозможных несчастий, удачи в охоте и рыбной ловле и так далее. Применение инау разнообразно. Их использовали во время культовых действий, при приношении жертв божествам и духам в качестве обмена или платы за что-либо, при похоронах и праздниках; инау держали в каждом жилище на особом месте. Как правило, перед использованием инау освящались шаманом. В этом плане заслуживают внимания факты, говорившие о человеческих жертвоприношениях в древней Японии. О них имеются упоминания в японских хрониках. Чаще всего описывались жертвоприношения божествам воды и рек. Есть сведения также о погребении людей живыми вокруг могил императоров (могил господ), в фундаментах мостов, замков, искусственных островов и так далее. Такие жертвы назывались «хито басира», то есть «человек-столб». Позднее человеческие жертвоприношения были заменены. В «Энгисики», например, описано замещение таких жертв изображениями «канэ-хито-гата» (в виде человеческой фигурки из металла) и «микимари» (предназначенных для божеств рек и воды). Это позволяет предположить, что первоначально пере являлось актом жертвоприношения добровольного, в качестве очистительной жертвы, или насильственного. Внимательное рассмотрение М. М. Добротворским морского инау (атуй-инау) — заструженной палочки, бросаемой айнами в воду во время бурь в виде жертвы божеству моря, навело его на мысль о человеческих жертвоприношениях в прошлом. Гипотеза М. М. Добротворского подтверждается фактом антропоморфности некоторых инау. М. М. Добротворский различал у инау следующие части: голову [эпусись (инау-саба) с макушкой (этохко), волосами (инау-сабару) и ушными кольцами из заструженных веревочек (нинькари)]; шею (трекуф); руки (тэки); туловище, на котором отдельно различается передняя сторона (которо) с волосами (нуса которге), зарубками (тохпа) «как выражением разрезывания живота» и коротенькими застружками (кехпа-кехпа), «идущими от зарубок вверх и вниз выражающими отвороченные вверх и вниз мягкие части передней стенки живота (гонт акисара)»; ноги. «Судя по этим частям, — пишет М. М. Добротворский, — инау, без сомнения, суть остатки человеческих жертвоприношений».