Страница 61 из 71
САРАТОВСКОЕ МОРЕ
Старый век легендой обрастает.
Новый век торопится в зенит…
До плоской вершины Лысой горы уже, как говорится, рукой подать. Остались внизу 20 с лишним метров отложений, накопленных здесь Сызранским морем, отступившим или стоявшим на месте и боровшимся с сушей, которая пыталась завалить его песками. Перед нами — небольшой уступ. Это след старого карьера. Цепочка таких полузасыпанных старых выработок тянется почти вдоль всего края вершины. В них когда-то добывали строительный камень — «лопунец», названный так потому, что при нагревании он лопался и распадался на части.
Разгребем песок в одном из карьеров… Вот он, слой этого камня. Сероватый кварцевый песчаник, чуть зеленоватый от зерен глауконита. Трескалась такая порода не только от нагревания, но и при охлаждении. И поэтому зимние морозы в союзе с летней жарой разбили ее пласты на отдельные неровные плитки.
Этот песчаник, который, кстати, можно увидеть и в многочисленных заброшенных каменоломнях на плато Лысой горы, часть «летописи» еще одного палеогенового моря, Саратовского, названного так потому, что его «сочинения» впервые изучались в наших краях.
Саратовские слои есть и на соседних с Лысой горах — Лопатимой, Алтынной. На последней в старых карьерах, расположенных на плато за психиатрической больницей, в песчаниках можно найти куски окаменевшей древесины, отпечатки листьев деревьев, росших примерно 55 миллионов лет тому назад на морских берегах и островах.
Но и на Алтынной горе сохранились только самые начальные «страницы» биографии Саратовского моря. Остальные, а их было значительно больше, оказались уничтоженными. Дело в том, что этот «летописец» был последним или, лучше скажем, одним из последних в центре нашей области, и его «сочинения», в течение многих миллионов лет лежавшие на поверхности земли, пострадали очень сильно.
Отдельные «клочки» саратовских «страниц» в виде щебня, слегка оббитой гальки, обломков характерной светлой, чуть коричневатой с краев окаменевшей древесины, кусков песчаника с отпечатками листьев можно встретить в осыпях у подножия Лысой горы, в оврагах, прорезающих эти «склады обрывков», а также на плоских вершинах Увекской и Соколовой гор, куда в прошлом сносились остатки размытых отложений Саратовского моря с более высокого Лысогорского массива.
Но в нашей области довольно много мест, где «летопись» одного из последних древних бассейнов сохранилась лучше. Так, у Базарного Карабулака, у села Большой Содом, у станции Привольская выходят, например, на поверхность мощные толщи песков. Иногда почти белых, чаще — желтоватых, изредка — розовых. Кроме окаменевшей древесины и кусков очень прочного кремнистого песчаника, местами переполненного обломками раковин, в них встречаются и крупные, сильно выпуклые, покрытые красивыми расходящимися от макушек ребрышками створки венерикардий волгензис, то есть «прекрасных, как богиня Венера, имеющих в разрезе очертания сердца, характерных для берегов Волги». Вот так называл этих моллюсков в прошлом веке палеонтолог с французской фамилией, но на самом деле наш соотечественник Николай Петрович Барбот де Марни. Кстати, эти раковины — одни из главных «маяков» Саратовского моря.
В этих же слоях часто встречаются порой достигающие длины 8—10 сантиметров, закрученные штопором раковины турителл камышинензис — «подобные башенкам, найденные впервые в Камышине». Их описал, тоже в конце прошлого века, известный исследователь недр Поволжья А. В. Нечаев. Сейчас этих древних брюхоногих моллюсков чаще называют хаустаторами, что в переводе — «подобные винту, с помощью которого в древности поднимали воду».
В окрестностях села Вязовка Татищевского района и к западу от него, у истоков Гремучего ручья, в саратовских слоях тоже часто встречаются обломки окаменевшей древесины, источенные моллюсками-сверлильщиками, и отпечатки листьев деревьев. Много подобных окаменелостей и на левом берегу Медведицы к западу от села Шереметьевка.
Но особенно богаты окаменелостями песчаники, оставленные этим же морем на юге области, где они слагают самые возвышенные участки местности около сел Садовка, Нижняя Банновка, Белогорское. Правда, в подавляющем большинстве это тоже раковины и ядра двустворчаток и брюхоногих, но представлены они там несколькими десятками видов.
Пески и песчаники… Двустворчатки и брюхоногие… Древесина… Это — свидетельство того, что Саратовское море очень походило на предшествующее ему — Сызранское, каким то было во второй половине его жизни. По глубине, по солености воды, по ее температуре. Да и по очертаниям своим новый бассейн был таким же заливом, открывавшимся на юг, в сторону океана Тетис. Воды его покрывали почти всю саратовскую землю, и только крайний запад оставался сушей.
Возможно, Саратовское море было последним, из тех, что заливали Правобережье, а может быть, соленые воды еще несколько раз после него ненадолго приходили сюда. Однако следы этих более поздних вторжений, происходивших уже в середине палеогена, в эпоху, которую называют эоценовой («эос» — заря, «кэнос» — новый), сохранились только в северной части нашей области.
ПЕСЧАНЫЕ МЕЛКОВОДЬЯ ЭОЦЕНА
Знание — это неисчерпаемый рудник, который доставляет владетелям своим тем больше сокровища, чем глубже будет разработан…
Север саратовской земли, Балтайский район. Село Садовка, что в двух километрах к западу от административного центра. Теперь нам надо пройти вверх по речке Алай еще километра полтора-два до того места, где раньше была деревня Никулинка. От нее сохранились только заброшенные сады. Один из них местные жители называют «Никулинские вишни». Вот отсюда и надо подниматься прямо вверх, по довольно крутому склону, чтоб попасть к нужной нам россыпи песков…
И сразу — акулий зуб? Хорошо!.. Крупный рыбий позвонок? Может быть, и акулий… Еще зуб?.. Раковина двустворчатки и завиток улитки-гастроподы?.. Желвачки фосфоритов?.. Значит — все это сеноман?.. А вот с этим выводом не будем торопиться.
Заметь, что ни одного белемнита-актинокамакса мы не встретили, ни одной эксогиры (амфидонты). «Маяков» Сеноманского моря в этих песках, хотя они и цветом и составом напоминают отложения уже известного нам мезозойского бассейна, не видно. Да и акульи-то зубы, посмотри внимательно, по форме хоть и немного, но отличаются от тех, что мы собирали около устья Можжевелового оврага. И стоит сейчас заглянуть в один из справочников, составленных нашим земляком, знатоком ископаемых акул, владельцем одной из самых крупных в мире коллекций «акульего оружия» Л.С. Гликманом, то там под фотографиями, где изображены точно такие же зубы, будут незнакомые нам имена морских хищниц — отодус, нотиданус, стриатоламия, макроризус… А рядом с ними в скобочках — не «сеноман», а «эоцен», то есть средняя эпоха палеогенового периода. Это значит — перед нами пески, отложенные уже после разливов сызранских и саратовских вод!
Но «документы», оставленные в наших краях Эоценовым морем, действительно очень похожи на Сеноманское. И это справедливо наводит на мысль, что эти два бассейна, разделенные между собой 50 миллионами лет, имели много сходного.
И на самом деле, в середине палеогена соленые воды, вернувшись с юга после небольшого отхода и захватив опять почти всю нашу область, кроме крайнего запада, тоже остановились не очень далеко от наших северных границ. Они тоже, как и в сеномане, довольно долго пытались продвинуться дальше, но непокорная суша воздвигала на их пути с помощью рек песчаные завалы. Они, эти воды, также были беспокойными, их толщу будоражили волны, перемешивали течения. Дно под ними то опускалось, то поднималось. И как в Сеноманском море, в Эоценовом тоже осаждались фосфаты и накапливались «коллекции» фосфоритовых желвачков, окаменевших раковин, зубов акул.