Страница 10 из 71
ИСТОРИЯ ОДНОГО НАУЧНОГО ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Об ошибках не следует говорить плохо, потому что все они нас чему-то учат…
В середине XVIII века ученые-биологи всего мира, во главе со знаменитым шведским естествоиспытателем Карлом Линнеем, начали «генеральную инвентаризацию» животного и растительного мира нашей планеты. В ходе ее каждому виду живых существ давалось единое научное имя на латинском языке, каждому, в зависимости от строения и сходства с другими видами, отводилось определенное место в стройной системе родов, объединявшихся в семейства, отряды, классы, типы.
Существам, имевшим мягкое тело, похожее на мешочек, и, в большинстве своем, умевшим строить раковины, дали общее название — моллюски. От латинского «моллюскус», что значит «мягкий». Эту обширную группу животных, в которую вошло около 120 тысяч различных видов, специалисты разделили на несколько классов. В одном классе оказались владельцы раковин, состоящих из двух створок. Ученые назвали их пелициподами, что в переводе означает «топороногие». Действительно, мускулистая часть тела, которую эти моллюски выдвигали между створками при передвижении, напоминала формой лезвие топора. Ею двустворчатки как бы прорубали себе дорогу в иле и песке на дне водоемов. Иногда этих моллюсков называют еще и ракушками.
Хозяева раковин, представлявших собой конические трубки, свернутые в спираль или закрученные наподобие штопора, составили класс гастропод, то есть брюхоногих.
Те мягкотелые, у которых раковина тоже трубочка, но почти прямая, а «нога» служит «лопатой» для зарывания в грунт, образовали класс лопатоногих.
Знакомые тебе осьминоги, кальмары и каракатицы попали в класс головоногих, так как у них действительно имелись головы, из которых росли щупальца, служившие и для хватания добычи, и для передвижения.
В ходе «инвентаризации» ученые обратили внимание и еще на одну группу существ, живших в раковинах из двух створок и внешне очень похожих на пелиципод. Однако, в отличие от настоящих двустворчатых, у них имелось по паре каких-то непонятных органов, напоминавших щупальца. Посчитав, что это выросты нижней части тела — «ноги» и что служат они для хватания добычи, специалисты того времени отнесли странных обитателей морского дна к моллюскам и объединили их в классе брахиопод, то есть «руконогих», или, как принято говорить, плеченогих.
Прошло какое-то время, и ученые стали догадываться, что с причислением брахиопод к моллюскам они явно поторопились.
Выяснилось, что у них совсем нет положенной мягкотелой «ноги». Их «руки» — не щупальца, а особые органы, выполняющие роль насосов для подачи ко рту животных воды с кислородом и частичками пищи. А самое главное, что в прошлом у плеченогих и моллюсков были столь далекие друг от друга предки, что в одном типе этих существ объединять никак нельзя.
Пришлось в классификацию, составленную при Линнее, вносить изменения и выделять плеченогих в особую группу, особый тип, занимающий положение между моллюсками и червями. Ну, а название плеченогим оставили то же. И оно теперь является своеобразным памятником, напоминающим нам о том, что к истине не всегда ведут прямые и ясные пути и что даже великие ученые могут иногда ошибаться.
Что же касается раковины, столь похожей на защитные устройства пелиципод, то пришлось признать, что ее брахиоподы «изобрели» совершенно самостоятельно. Видимо, для жизни на дне моря такая конструкция была весьма целесообразной и до нее «додумались» одновременно две разные группы живых существ. (Как мы увидим дальше, даже — три!)
Брахиоподы появились в морях планеты около 600 миллионов лет тому назад. Это значит, что они почти в три раза старше знаменитых динозавров. Некоторые представители этого типа сумели пережить «ужасных ящеров» и обитают в соленых водах и сейчас. Ученым известны 280 видов современных плеченогих и 10 000 ископаемых!
Остатки этих обитателей древних морей во время нашего путешествия будут нам встречаться довольно часто. Поэтому стоит научиться отличать их раковины от тех, что строили двустворчатки.
Давай запомним.
Створки у плеченогих всегда симметричны относительно линии, проведенной от макушки узкого загнутого края к широкому. Они у одной и той же раковины всегда разные по размерам и выпуклости. Под макушкой большой створки нередко имеется отверстие, через которое при жизни плеченогого проходила «ножка» — гибкое приспособление для прикрепления раковины к опоре.
В Тепловском карьере остатки плеченогих встречаются гораздо чаще других окаменелостей. Отчасти потому, что раковины их в свое время обладали завидной прочностью и им легче было сохраниться в слое осадков, а затем и в породе, чем, скажем, панцирям морских ежей, состоявшим из тонких известковых пластиночек, или кружевным остовам колоний мшанок.
Но есть и еще не менее, вероятно, важная причина того, что из десяти находок в карьере девять почти наверняка оказываются остатками брахиопод. Эти существа были одними из самых многочисленных обитателей дна. Недаром палеонтологи иногда их называют «владыками» Московского моря.
«ВЛАДЫКИ» МОСКОВСКОГО МОРЯ
Каждый из них достоин внимания, достоин рассказа о себе и о тайнах жизни, которые он хранит…
Итак, существа, которых мы было приняли сначала за моллюсков-двустворчаток, на самом-то деле — плеченогие.
Крайний слева — хористит. Имя его в переводе с греческого означает «хорошо защищенный». Раковина у этого представителя брахиопод действительно была очень прочной. Но почему мы видим ее стоящей в таком странном положении, макушками вниз?
Эта необычная поза связана с тем, что хориститу, как и всем другим обитателям дна Московского моря, приходилось защищаться не только от хищников, но и противостоять еще трем по крайней мере серьезным напастям.
Я тебе уже говорил, что в толще воды, прогретой солнцем, обитала масса мельчайших животных и растений, имевших известковые панцири и скелетики.
После смерти этих недолговечных существ остатки их защитных сооружений и остовов опускались на дно, образуя почти непрерывный «известкопад». Частички извести засоряли раковины обитателей дна, мешая их створкам нормально закрываться, выводили из строя «насосы», подававшие воду с кислородом и пищей хозяевам раковин, а порой и просто грозили завалить, как говорится, «с головой» тех, кто жил на одном месте. «Известкопады» были для многих обитателей Московского моря, надо думать, не меньшей опасностью, чем рыбы или гигантские раки. Но это еще не все.
Осев на дно, известковые частички образовывали полужидкий осадок, на поверхности которого очень трудно было удерживаться. И многим обитателям тут постоянно грозила опасность утонуть в иле.
И еще… Малейшие движения воды, возникшие, скажем, при волнении на поверхности или даже от резких движений обитателей дна, — и частички ила образовывали облака мути, в которых можно было и задохнуться…
От этих трех известковых бед жители Московского моря защищались по-разному. У морских ежей на панцирях были специальные гибкие иголочки, которые постоянно очищали «броню» от частичек извести. Ходить же по топкому илу ежам, как мы видели, помогала особая конструкция их игл. Морские лилии старались повыше поднять свои тела над дном на гибких стеблях. Одиночные кораллы прятали вход в свой дом под изгиб верхней части рожка, как под защитный козырек. Колониальные кораллы и мшанки выбирали для жительства возвышенные, не так засылаемые осадками участки дна. Их щупальца тоже постоянно очищали поверхность их общежитий от частичек извести.