Бой для одного

— Тогда начинаем.

Милена радостно оскалилась и, прижав уши, приготовилась напасть на беспечно стоящего ближе всех Паферена. И спустя секунду все сорвались со своих мест.

Вот только немного не в ту сторону, куда она ожидала. Со стороны Ридиона отчётливо запахло зверобоем, и знакомая мерцающая сеть полетела к тонкой светлой фигурке. Роса мгновенно ушёл в сторону, в последний момент уворачиваясь от магической пакости, но от карающего меча Дррода уйти уже не успел. Его он встретил на пол пути своим клинком, а вот короткого кинжала заметить не сумел, и тот вошёл раду точно в центр груди.

Жрец к веселью присоединиться так и не успел. В отличие от переполненных чувством мести эльфов, Милена не собиралась отступать от задуманного плана. И откровенно говоря, видя, к чему всё пришло, изрядно оскорбилась. Хотя в душе зрело философское настроение, показать заигравшимся радам, что на личные разборки во время боя лучше не отвлекаться. Первым естественно рухнул Паферен.

Его Милена просто повалила, ткнув в грудь двумя передними лапами. Он тихо охнул и послушно лёг, уговаривая воздух вернуться в лёгкие, а оборотень рванулась к магу, с пальцев которого как раз сорвалась призрачно переливающаяся сеть. К его чести следует заметить, что обернуться ей на встречу, Ридион сумел, но на этом всё и остановилось. Отчётливо чувствуя, что составить второе заклинание рад так быстро не может, она коротко ударила его в грудь, и, не останавливаясь, рванула к скрестившим клинки воинам.

Роса именно в этот момент упал обездвиженным, когда на него сверху рухнул его противник, на печах которого отпечатался след лап расшалившегося оборотня. Это была самая лёгкая победа с самым многочисленным противником на её памяти.

— М — да… — Ридион кряхтя поднялся, боязливо ощупывая грудь. Когтей Милена естественно не выпускала, но всё равно, получить такой лапкой, да не имея брони не слишком приятно.

Оборотень презрительно сморщилась и зашипела, встопорщив усы. Собирались же тренироваться против неё, так и нужно было отложить выяснение отношений на потом. Обидно даже.

Под передними лапами зашевелился, тихо ругаясь на родном языке, Дррод. Милена снисходительно повела ухом, и прошлась по нему уже всеми четырьмя, заставив того снова ткнуться носом в плечо безмолвно сносящего поругания «трупа». Она хотела было и вовсе улечься, создав своеобразный бутерброд, но вынуждена была признать, что это окажется уже чересчур и всё‑таки сошла на пол. Вот теперь можно было надеяться, что эль'а на этот раз выберет правильного противника.

Аль'ия виновато улыбаясь, подошёл к злобно сверкавшему глазами Дрроду, помогая тому подняться на ноги.

— Вынужден признаться, в этот раз мы повели себя действительно не профессионально. Прошу прощения за этот инцидент.

Милена по достоинству оценила способность жреца витиевато приуменьшать собственные ошибки, даже после того, как его изваляли по полу. А вот эль'а был не столь сдержан, хотя и менее многословен. Правда, основной смысл несла скорее интонация, нежели сами слова.

— И больше такого не повториться.

Она величественно проигнорировала угрозу. Недаром же столько времени провела со скандалистом Стасом, и с интересом наблюдала, как Ридион занимается оживлением Росы. Когда «некромантский» обряд подошёл к концу, лицо блондина приобрело неописуемое выражение. Рад даже не стал ничего говорить, хотя видно было — хотелось. Может, потому и не стал. Он молча поднялся и занял стартовую позицию, на всякий случай, оставив между собой, магом и Дрродом — жреца. Милена отошла на тридцать шагов в сторону, заняв позицию напротив выстроившихся практически в ряд ситхов.

Ридион предсказуемо остался за спинами воинов, а вот Паферен встал с ними в одну линию, хотя и немного в стороне. Собирается идти на ближний бой? Но ведь Денис рассказывал, что они тоже маги, разве нет?

— Начнём… — Выдохнул Ридион, и с пальцев его сорвалось неяркое марево.

Милена рванула вперёд и вправо, нацелившись на жреца и одновременно избегая полетевшего в её направлении заклятия. Неизвестно на что способный, «святой» заставлял себя опасаться больше, чем полыхнувший новым заклинанием маг.

Помня первый опыт, оборотень не стала брать максимальный темп. Иначе игра превратилась в повторное избиение младенцев. Всё‑таки, сколь бы не были хороши воины в ближнем бою, толку от этого не будет, у них не будет даже шанса попасть по противнику.

Зверь двигался нарочито медленно, считая, что даёт радам шанс сыграть на равных. Но уже спустя мгновение она поняла, как же сильно ошибалась.

Повинуясь резкому движению кисти Ридиона, новая сеть сменила курс, едва не ударив зазевавшегося оборотня в бок. Только в последнюю секунду, Милена сумела вывернуться, высоко подпрыгнув, и пропуская переливчатое марево под собой. Уже в воздухе, она цепко осмотрела поле битвы, выискивая, куда могла сместиться первоначальная цель, когда уткнулась взглядом в ярко — голубые глаза.

Жрецу хватило секунды, которую потратила Милена на разбирательство с сетью, чтобы оказаться рядом с ней. И с такой же грустной, чуточку сочувствующей улыбкой, он разрубил тело зверя пополам.

От пронзившего тело холода хотелось взреветь, но застывший в лёгких воздух не сделал даже попытки протиснуться сквозь онемевшее горло. До того равномерно стучащее сердце кольнуло острой болью, и Милена рухнула на оказавшийся неожиданно твёрдым пол.

Оборотень прекрасно помнила ощущения онемевшего запястья, когда ей демонстрировали возможности тренировочного оружия и то, что происходило с ней сейчас, очень мало напоминало тогдашнее. Остекленевшие глаза могли смотреть только на дальнюю стену, не имея силы перевести взор на что‑либо другое. Воздух если и проникал в лёгкие то в ничтожных количествах, годных только на то, чтобы не умереть от удушия. И только пропустившее удар сердце после падения на пол работало без перебоев — сонно и словно через силу гоня кровь по безвольному телу. Милена скорее догадалась, чем почувствовала, что из приоткрытой пасти на пол стекает слюна. И невозможность даже хвостом дёрнуть, наполнило душу первобытным ужасом. Полная парализация — практически смерть. И лишь паникующий разум заперт в неподвижном теле.

Она захрипела. Сейчас животное естество било, сдавливало, сонно трепещущее сердце, заставляя бороться. И не единой мысли в голове.

Встать.

Единственное что сейчас важно.

Встать.

Заставить работать предавшее её тело. Заставить подняться и вернуть контроль над тем, что Милена изо дня в день с момента первого изменения училась контролировать. Как же сложно было научиться заставлять зрачки оставаться в человеческом виде — в начале, когда она безумно боялась, что малейшие признаки выдадут её. Как же чертовски трудно было держать уши круглой формы, когда была надежда подслушать, что о тебе говорят новоявленные коллеги. И как же тяжело было привыкнуть: проклятое тело, которое каждую минуту, каждую секунду её жизни стремилось перелиться, потечь, то и дело, заменяя человеческие органы звериными или заставляющее человеческие зубы сжиматься от внезапно возникшей звериной ярости. Но она справилась, она уравновесила звериные инстинкты с человеческим разумом. Она научилась: оставаясь человеком, по собственному усмотрению выпускать наружу звериные способности. И сейчас единственное чему она доверяла — собственное тело — предало её.

Тяжело. Как тяжело было заставить ватные лапы сдвинуться с места. Выпустить когти, чтобы дать точку опоры, закрепиться на ней. Дернуться, перекатывая непослушное тело на брюхо, и подняться на расползающиеся лапы.

Оборотень захрипела, поджала пушистые, словно плюшевые лапы и судорожно дёрнула головой с безумным взглядом янтарно жёлтых глаз. Пушистая шкура пошла дрожью и неожиданно, здоровые когти вспороли пол. Зверь встал, тяжело пошатываясь и рыча от собственного бессилия, не обращая внимания на застывших и даже отступивших на несколько шагов двуногих. Она низко опустила лобастую голову, словно принюхиваясь, но дышала открытой пастью, раздувая бока, будто после длительного бега. Уши пришиблено опустились, а хвост напротив — резко бил по бокам.