Страница 60 из 91
Роман «Галеран Бретонский», наиболее сомнительное — с точки зрения атрибуции — произведение Яуана Реи ара [139], не раз уже привлекал к себе внимание ученых [140]. Произведение это справедливо считается важной вехой в развитии французского рыцарского романа. Действительно, книга отмечена рядом новых черт, несмотря на то, что в ней немало заимствований из предшествующих произведений романного жанра. Даже не просто заимствований. Основная фабула произведения, так сказать, ее сюжетный костяк повторяет «Лэ о Ясене» Марии Французской. Но Ренар значительно расширяет повествование, создает значительно более широкую картину действительности, иначе расставляет акценты.
Одна из основных проблем книги — это тяжелая доля девочки-подкидыша, ее борьба за свое место в жизни. Поразительно, насколько это произведение своим сюжетом, своими образами намечает далекую перспективу развития французского бытового психологического романа. Ситуация «Галерана Бретонского» повторяется, например, затем (конечно, вне всякой связи с этим средневековым романом) в «Жизни Марианны» Мариво. Отдельные ситуации книги заставляют вспомнить и о «Монахине» Дидро.
Начинается роман немного в духе фаблио, опыт которых, по-видимому, не прошел мимо Жана Ренара. Острая на язык, злоречивая сплетница мадам Жант распускает слухи о легкомысленном поведении одной своей соседки, родившей двух близнецов, а это, мол, верный признак супружеской измены (см. ст. 153—161). И как наказание за подобное злословие сама мадам Жант производит вскоре на свет двух девочек. Ну чем не ситуация фаблио? Но на этом незамысловатая веселость повествования кончается. Мать решает скрыть ото всех свой мнимый грех и подбросить одного из детей куда-нибудь в надежное место. Верный слуга Гале увозит малютку. На глухих лесных дорогах, по которым ему приходится пробираться, его пугают не неожиданные встречи, не чары колдунов или дикие звери. Он боится другого: его страшит, что своими грубыми мужскими руками он не сбережет нежное детское тельце. Неловко, но старательно и трогательно он заботится о ребенке, добывает ему подходящую пищу, укрывает от холода, купает и перепеленывает на стоянках. Причем стоянки эти — не на лесных опушках и не на перекрестках дорог. Густой лес, который казался бесконечным в «авантюрных» романах и был населен фантастическими существами, здесь одомашнен. Лесная дорога неизменно приводит путника в город или селение, где он находит стол и кров. И города эти не фантастические. В романе довольно точно описаны северофранцузские города Руан, Реймс, Нант, Метц, Шалой и некоторые другие. По-видимому, автор был уроженцем этих мест, или не раз бывал там. Но важна не точность этих описаний, которая, конечно, относительна, а интерес к вполне конкретной действительности современной автору эпохи.
Слуга оставляет колыбель с младенцем под могучим стволом ясеня, близ монастыря, носящего красноречивое название «Босежур». Монахини находят малютку, берут ее на воспитание и дают ей имя Френ (т. е. Ясень).
Было бы неверно полагать, что автор рисует своих героев, используя как бы лишь черную или белую краску. Мадам Жант — злоречивая сплетница и, казалось бы, бездушная мать. Но она жестоко терзается, отсылая родное дитя (см., например, ст. 619—641 и др.), и укутывает ребенка роскошным покрывалом, вытканным ее заботливой рукой. Между прочим, характерно, что на этом покрывале изображены любовные сцены из прославленных рыцарских романов предшествующего периода:
Du rоу Floire et de Blancheflour
Y ot la vie, d’une part,
Tissue par merveilleux art,
Toute la vie des amans;
Oncques Francoys ne Alemans
Ne vit chose plus beau pourtrete
Que ceste estoit que Gente ot faicte.
D’ autre part fut toute la vie
Comment Helene fut ravie,
Que Paris emporta par mer.
(v. 516—525)
Настоятельница монастыря, Эрминия, проникается к ребенку жалостью, но и она обрисована многогранно: она может быть доброй, отзывчивой, заботливой, но может сердиться, обрушивать на бедную воспитанницу град упреков и ругательств (см. ст. 3775—3995), может впадать в ярость, в дикой злобе рвать на куски злополучное любовное письмо, топтать его клочки и с остервенением плевать на них (см. ст. 3672—3695), может вынашивать коварный и жестокий план навсегда заточить девушку в монастыре, или, наоборот, может выгнать ее на все четыре стороны. Эрминия строго блюдет распорядок монастыря, ей не чужды семейные соображения: она не хочет допустить брака своего племянника, графского сына Галерана, и безродного подкидыша.
Галеран тоже воспитан в монастыре. В том же самом, что и Френ. И их юная любовь так естественно возникает от постоянного общения в этих уединенных, уютных стенах. Их совместное воспитание описано не менее подробно, чем воспитание Флуара и Бланшефлор. Но в это воспитание Жан Ренар вносит одну существенную деталь. В этом воспитании много эстетического. Молодые люди неравнодушны к красотам природы, которую поэт описывает часто и вдохновенно (см., например, ст. 1994—1996, 2075-2093).
Однако не только Галеран становится поэтом, он слагает звучные лэ, сочиняет к ним мотив и превосходно их поет (см. ст. 1972—1982, 2278—2285). Френ подхватывает мелодию и аккомпанирует юноше на арфе. Как известно, певцом и музыкантом был Тристан; не были чужды музыке и герои многих других куртуазных романов. Жан Ренар может показаться здесь эпигоном. Но в отличие от своих предшественников, он осознает силу поэтического слова, он настаивает на его воздействии на слушателей, в этом и состоит то новое, что он вносит в традиционный куртуазный мотив (см. ст. 2295—2327 и др.).
Есть у героев и верный наперсник — монастырский аббат Лойе, добряк и ворчун. И здесь Жан Ренар поразительно предвосхищает традиционный образ французской литературы последующих веков:
О, спутник вечного романа,
Аббат Флобера и Золя —
От зноя рыжая сутана
И шляпы круглые поля;
Он все еще проходит мимо,
В тумане полдня, вдоль межи,
Влача остаток власти Рима
Среди колосьев спелой ржи.
О. Мандельштам
Лойе первым догадывается о чувстве молодых людей, он бережно следит за его развитием, отводит от юных героев угрожающие им опасности и как бы «берет грех на себя». Но его наивные ухищрения в конце концов открываются; Галеран, мужественный и пламенно любящий, но одновременно слабый и нерешительный, отправляется в свои владения, к своим баронам. Френ остается в монастыре. Вот тут-то настоятельница и замышляет постричь девушку в монахини и тем самым навсегда закрыть ей возможность соединиться с любимым. Но Френ, более решительная и деятельная, чем Галеран, умеет постоять за себя. Она смело бросает в лицо Эрминии свою разоблачительную тираду:
J’ay si aprise et entendue
Vie qu’en seust mener en cloistre,
Que je n’y puis m’o
Nuls n’y fait euvre qui Dieu plaise,
Chascume se rent pour vivre aise;