Сын ярла

– Стойте! – Он поднял руку, не дав своей дружине полностью показаться из леса. – Харальд, Ингви, Снорри – со мной, остальным спешиться и затаиться. Сидеть и ждать. Действовать только по моему знаку.

Дружинники молча кивнули и быстро исполнили приказание своего вожака. Сам же Хельги, в сопровождении верных друзей, выехал из-за кустов и медленно поехал к лугу.

Бьярни заметил их, мигнул своим людям и подбоченился. Людей у него было раза в три больше, чем вся дружина Хельги. Воины, не раз выступавшие верными помощниками Альвсенов в самых неблаговидных делах. Напасть на таких – погубить всю дружину. Ну, если и не всю, то большую часть – точно. И с кем тогда останется Хельги? Хоть и дружина без вожака – толпа бродяг, но и вождь без дружины – пустое место.

– Я вижу, вы по ошибке забрались на чужие земли, – подъехав ближе к Альвсену, вместо приветствия громко произнес Хельги. – Напрасно стараетесь.

– А может, и не напрасно? – презрительно посмотрел на него Бьярни. – Это ведь давние земли нашего рода, и вам стоит скорее убраться с них подобру-поздорову. – Он бросил красноречивый взгляд на своих воинов, обступивших незваных гостей полукругом.

Сын ярла улыбнулся и неожиданно негромко свистнул. И тут же – из лесу, из-за кустов, с предгорий – буквально отовсюду раздался ответный разбойничий посвист. Складывалось такое впечатление, что пастбище полностью окружено изрядным количеством воинов. Люди Альвсена почувствовали себя неуютно. Заоглядывались, загалдели, а некоторые – это было хорошо видно – незаметно подались в противоположную от леса и изгороди сторону. Бьярни недовольно засопел, глаза его налились кровью.

– Ты, Хельги, сын Сигурда, – вор и жалкий нидинг! – не в силах сдержать злобу, громко выпалил он, вытаскивая из ножен меч.

Хельги вздрогнул. Не такой виделось ему завершение встречи, но… что ж, оскорбление нанесено, и смывается оно только кровью.

– Я вызываю тебя на бой, Бьярни Альвсен, – гулко сказал он. – На честный поединок. Если победишь ты – эти земли будут твоими, если нет – они останутся в собственности Сигурда ярла.

Воины из дружины Бьярни одобрительно зашумели. Хорошо сказал сын Сигурда, поступил как настоящий викинг.

Добровольные помощники быстро разметили выбранное для поединка место. С трех сторон его ограничивали кусты и серые полукруглые валуны, а с четвертой – глубокий овраг с текущим по каменистому дну узким ручьем.

– Камни, кусты и овраг, – громко возвестил кто-то из воинов Бьярни. – Заходить за них запрещается. Битва до первой крови? До глубокой раны? Насмерть?

– Насмерть! – зло прищурился Бьярни, откидывая прочь шлем.

– Насмерть! – повторил Хельги не менее зло. Бьярни нужно было убить – это не вызывало никаких сомнений. Слишком много зла сотворил младший Альвсен, особенно в последнее время, и за все это должен был ответить. Ответить именно сейчас. И если есть на земле справедливость, орудием ее должен был стать Хельги, сын Сигурда ярла.

Оружием для поединка выбрали меч. Хоть Бьярни явно предпочел бы секиру, но, услыхав про меч, согласно махнул рукой, сплюнул презрительно – не считал Хельги опасным соперником. Полетели на траву кольчуги и туники – чтоб все по-честному, без обмана. Да… Сын ярла на первый взгляд проигрывал младшему Альвсену. Тот – здоровенный, с шарами-мускулами, перекатывающимися под бледной, покрытой мелкими веснушками кожей; со шрамами на груди – славными следами былых битв, с рыжей, буйно развевающейся на ветру бородищей. И Хельги – да, поджар, как хорошая охотничья собака, высок, и хорошо сложен, и вроде бы тоже мускулист… В общем, выигрывал бы в сравнении со сверстниками, пусть даже и с Фриддлейвом, но только не с Бьярни. Давид и Голиаф. То есть, наоборот, Голиаф и Давид. Бьярни весело улыбался. Исход боя не вызывал у него сомнений, как не вызывал и у всех его воинов… и даже у части дружинников юного хевдинга, притихших в ожидании неизбежного. Хельги почувствовал это, обернулся, ободряюще подмигнул своим, а стоящему с похоронным лицом малышу Снорри даже скорчил смешную рожу и показал язык. Снорри не выдержал, улыбнулся. Улыбнулся и толстяк Харальд – он вообще день без хорошей шутки считал навсегда потерянным. Ингви Рыжий Червь ободряюще хлопнул Хельги по плечу и отошел, кивнув воинам Бьярни. Кто-то из них тоже кивнул в ответ и махнул рукой. Начали…

Бьярни Альвсен попер на Хельги, словно айсберг. Он больше не смеялся, не щурился презрительно, глаза его – маленькие, глубоко посаженные, злые – излучали смерть. Подобравшись ближе, с ходу нанес молниеносный удар – умел работать мечом, этого не отнимешь, – только лезвие сверкнуло в лучах вечернего солнца, запутавшегося в вершинах сосен. Удар был страшен и неминуемо разрубил бы сына Сигурда пополам, от шеи до копчика, если бы Хельги, конечно, стал его дожидаться. Ага, как же! Ищите дурака. Застыл на мгновенье, следя за клинком, как учил Велунд, и, когда безжалостное лезвие, ускоряясь, со свистом пошло вниз, быстро, но плавно переместился вправо и тут же, в свою очередь, нанес ответный удар… Нет, положительно, Бьярни был отличным бойцом! Как он ухитрился сделать мечом столь хитрый финт – известно одному Локи, коварному богу. Но сумел-таки отбить выпад соперника, лишь на груди осталась тонкая, быстро краснеющая царапина. Альвсен шумно выдохнул и, перебросив меч в левую руку, снова бросился в атаку. Меч в руке его засверкал, словно молния, словно жаркое июльское солнце, отражающееся в журчащих водах ручья. Хельги был готов к этому. Недаром Велунд учил его сражаться обеими руками, и что правша, что левша перед ним, не имело для сына ярла существенного значения. Он лишь усмехнулся про себя да покрепче сжал губы – что ж, верти, верти свои мельницы, рыжая борода, если надеешься здесь кого-то загонять, так это зря. Вряд ли получится. Уроки Эгиля тоже не прошли даром. Хельги пока особо не рыпался, берег дыханье и силы. Однако когда представлялся удобный случай, немедленно контратаковал. Только делал это очень быстро. Удар – отскок. Удар – уклонение. Со стороны могло показаться, что сын ярла начинает понемногу уставать, не в силах вынести непрекращающиеся атаки Бьярни. А тот уже пер напролом, с такой частотой размахивая клинком, словно косил высокую стерню. После первой же царапины он оставил мысль поиграть с соперником, словно кот с мышью, и решил побыстрее расправиться с ним одним хорошим ударом. И вот ударить-то и не получалось! Слишком вертким оказался этот Хельги. Прямо вьюн какой-то, а не воин. Ладно, посмотрим, долго ли ты продержишься…

Хельги сразу почувствовал, когда противник изменил тактику – то шерудил мечом, словно траву косил, а тут вдруг затаился, заходил кругами, словно рысь вокруг попавшей в капкан добычи… Ясненько, решил взять измором. Ну-ну… Надо бы ему в этом помочь… Нанеся несколько ударов, Хельги тяжело задышал, так, чтобы слышал Бьярни, и нарочно подставил под лезвие вражеского меча левую руку… Подставил-то нарочно… А вот убрать еле успел! Уж слишком проворным оказался Бьярни! Брызнула кровь, упали на вытоптанную траву крупные красные капли. Хельги побледнел. Не рассчитал все-таки. А Бьярни уже торжествовал победу! Уже снова размахался мечом, бросился в последнюю атаку, осталось совсем немного, совсем чуть-чуть…

«Будь внимательным, мальчик, используй местность», – вихрем пронеслись в голове Хельги слова Велунда. Юноша отбил очередной удар… Вообще, отбивы были не характерны для клинкового боя – клинки были слабые, – хоть и верил сын ярла в силу своего меча, да ведь, похоже, и у соперника был не худший, явно работы франкских мастеров, добытый в одном из набегов. Ни на миг не упуская из виду врага, боковым зрением Хельги внимательно осматривал местность. В мозгу словно бы отпечатывались моментальные снимки. Кусты. Камни. Камни. Кусты. Пустошь. А за пустошью что? Кажется, овраг. Овраг…

А вот тут тоже удобный камешек… И трава вон, у лужи… Вроде бы грязная, скользкая. Нет, все же недостаточно скользкая… Ладно.

Словно бы оступившись, сын ярла упал на землю, неловко зацепив рукой лужу, и сразу вскочил на ноги. А в место, где он только что лежал, тут же воткнулся дрожащий клинок. Люди Альвсенов обидно захохотали, посмотрев на забрызганного грязью Хельги, уж слишком жалко тот выглядел.