Первый поход

Вытащив меч, он положил его на широкие доски пола и затаился. Вокруг стояла тьма, и по крытой камышом крыше, шепча холодными каплями, молотил дождь. Снаружи, у входа, кто-то осторожненько завозился. Хельги про себя улыбнулся, услышав, как взвизгнула смазанная жиром пила. Трэль все-таки обнаружил во дворе обломок…

Но почему они – хозяин и его люди – считают, что он будет здесь один? Или не считают? Или у них не один план, а несколько? Осторожно приподнявшись, ярл переложил меч на край ложа и сам лег рядом, притворяясь спящим. Ага! Снизу вдруг послышался какой-то шум… приглушенная ругань, и прямо под ложем что-то скрипнуло. Одновременно с этим – а может, и чуть раньше – произошло еще два события. Во-первых, где-то наверху, под самой крышей, вдруг ярко вспыхнул факел, и во-вторых… Ха-ха! Во-вторых, кто-то – пожалуй, несколько человек – с криком и руганью покатились с подпиленной Трэлем лестницы. Ярл не стал дожидаться их. Молнией слетев под ложе, распахнул уже приоткрывшийся люк и спрыгнул вниз, чувствуя, как под его мечом хрустит чья-то грудь. Послышались вопли. Оказавшись под пристройкой, Хельги отпрыгнул в сторону, одновременно описывая острием меча дугу. И, кажется, снова кого-то задел, судя по приглушенному крику… Их оказалось двое – старые знакомые, «дядюшка» Гауторб и Хильред Родинка. Гауторб, стеная, лежал на земле, а Родинка держался за раненую руку.

Никаких попыток достать его оружием они не предпринимали. То ли было уже не до того, то ли приказано было обязательно взять ярла живым. Ну да, ну да вон, и мешочек припасли, и веревки.

Черная тень заезжего дома контрастно виднелась на фоне неба. Дождь заметно утих, и стало заметно светлее. Наступало утро.

Вполне справедливо посчитав этих двоих уже не опасными, ярл побежал к основному входу. И совершенно напрасно туда торопился – Магн с Трэлем уже выводили лошадей из конюшни, туда же со всех ног неслись Ирландец и Снорри. С Ирландцем, не считая огромного синяка под глазом, вроде бы было все в порядке, а вот Снорри прихрамывал и держался за окровавленную руку. Впрочем, на коня он вскочил с разбега…

– Уходим! – ловя уже оседланную лошадь (тоже весьма подозрительно, для чего бы это держать ночью оседланных лошадей? Но вот и пригодились), крикнул ярл, и вся компания стрелой выскочила из негостеприимных стен заезжего дома.

Подстегивая коней, галопом понеслись на север. К Таре.

Хозяин заезжего дома Эхайд Далриат, шатаясь, вышел во двор. Двое слуг бережно поддерживали его под руки, лоб закрывала окровавленная повязка.

– Мы догоним их, господин, – подняв на дыбы гнедого коня, крикнул один из слуг.

– Я и не сомневаюсь, – буркнул Эхайд. – Только смотрите не убейте в пылу ярла! Скачите же и помните об этом.

– Не стоит никуда скакать, уважаемый господин Эхайд Далриат. – громко и насмешливо произнес чей-то голос.

Все обернулись. У ворот ограды стоял лысый монах в длинной сутане с полным добродушным лицом. Чуть позади него маячили двое вооруженных копьями воинов – один, судя по плащу и кольчуге, – норманн, другой непонятно кто – с узким, каким-то лисьим лицом.

– Вели своим людям повернуть обратно, Эхайд Далриат. – Монах подошел ближе и, понизив голос, добавил: – Вели, сын друида Кормака, вели ради древних богов, Бригиты и Крома.

– Но кто ты… – отпустив слуг, ошарашенно произнес хозяин заезжего дома.

– А ты не узнал меня, Эхайд? – усмехнулся монах. – Тогда посмотри мне в глаза.

– Не может быть! – ахнул Эхайд Далриат. – Не может быть… Неужто…

– Да, это я, Форгайл Коэл, учившийся когда-то в Круахан-Ай с твоим почтенным отцом, гордостью друидов, – подняв голову, надменно произнес монах. Черные глаза его пылали злостью и жаром.

– О, мой друид. – Эхайд почтительно приподнял левое колено. – Мы догоним твоих врагов.

– Уже не надо, – усмехнулся Форгайл. – Они, я полагаю, помчались в Тару? И будут там дожидаться меня. Что ж… И дождутся!

– Они все падут перед твоим волшебством, о мой друид! – Эхайд Далриат торжественно воздел руки к небу.

– И я в этом нисколько не сомневаюсь, – тихо промолвил друид и еще тише добавил: – Особенно теперь, когда боги показали мне суть камня. Эй, Эхайд! – повысив голос, обратился он. – Давай же скорее мне лошадь. А вы, – он обернулся к воинам, —ждите меня здесь.

Слуги подвели гнедого коня, и друид, вскочив в седло, рысью помчался в Тару.

– С-слушай, Ульва, н-не-п-плохо б-бы было что-н-нибудь п-перекусить, – обернувшись к своему сотоварищу, произнес один из воинов.

Тара, древнее святилище Тары, называемое еще Уснех и Миде, было когда-то давно священным центром Ирландии, с тех пор на крутом холме, среди поредевшей дубовой рощи, осталось пять плит, стоявших кругом. Каждая плита являла собой одну из пятин острова: Манстер, Коннахт, Лейнстер, Улад и Миде. У каждой представители всех королевств приносили щедрые жертвы древним богам. Лилась жертвенная кровь, орошая землю, и сердца божеств радовались и давали друидам все новые Знания. Никогда не пустовали жертвенные кувшины, и никогда не переводилась волшебная пыльца омелы. Раньше… Теперь же у самого подножия холма раскинулся монастырь поклонников распятого бога. Епископство Тара – так теперь назывался Уснех. Все старые реликвии – копье бога Луга и волшебный камень Лиа Фаль – хранились в монастыре, откуда камень и был похищен отступницей Магн дуль Бресал. Похищен, чтобы обрести истинного Хозяина. А Хозяину, Черному друиду Форгайлу, камень был нужен, чтобы достичь с его помощью власти. Камень давал Силу. И тысячекратно увеличивал способность Форгайла влезать в чужие тела, уничтожая душу. Все вместе это давало Власть, к которой и стремился друид, как, наверное, никто никогда не стремился Все просто. Камень давал Силу. Сила давала Власть. А Власть давала Месть! О, скоро, уже совсем скоро толпы диких народов Гардарики уверуют в древних божеств и зальют кровью все, до чего смогут дотянуться под руководством Черного друида Форгайла.

Небрежно бросив поводья, друид спрыгнул с коня и, сжимая в руках Лиа Фаль, быстро направился к жертвенникам. Его враги – главный – норманнский ярл, а также отступница Магн и Конхобар-предатель, – склонив головы, стояли вокруг жертвенников и, казалось, чего-то ждали… Чего-то?

– Вы ждете меня? – выступил из-за деревьев Форгайл в обличье монаха. – Я пришел.

С этими словами он ухмыльнулся и поднял вверх камень. Луч выглянувшего из-за тучи солнца, пройдя сквозь вершину одной из плит жертвенника, вонзился точно в кристалл, и тот загорелся вдруг ярким неземным светом.

– Стойте же, словно статуи, все. И ты, отступница Магн! И ты, предатель Конхобар, опозоривший славное имя. И вы, двое пришельцев из далеких стран. Ты же, именуемый Хельги, сын Сигурда, подойди ближе! Ближе! Еще ближе… Вот так… Сейчас я забираю твой разум, а затем возьму душу… Иди же сюда, ярл!

Черные глаза друида, не мигая, смотрели на Хельги и, казалось, жгли. Страшные, неприятные, похожие на глаза огромной змеи. Давно уже, со времен святого Патрика, не видали в Ирландии змей. И вот одна приползла в образе друида, вернее, несчастного монаха-паломника.

Хельги шел, словно опившийся хмельным скиром, шатаясь и чувствуя, как постепенно теряет разум. Он уже ни о чем не думал, и не было никаких сил сопротивляться. Хотелось одного, чтоб все шло как шло. Медленно, неотвратимо, верно. Зияющая тьма разверзла свою смрадную пасть перед молодым ярлом, тьма завораживала, звала и тащила. Солнце поблекло, и средь бела дня на небе вдруг зажглись звезды… Или это только казалось Хельги…

Игорь Акимцев дернулся в коме. Забегали на мониторах зеленые кривые, замигала белая лампочка над кроватью, опутанной пластиковыми полупрозрачными жилами.

Акимцев увидел вдруг отчетливо и ясно какого-то смешного монаха, стоящего перед ним в самой нелепой позе. Что-то он такое держит в руке, какой-то блестящий камешек? Синеватый, невзрачный, но, скорее всего, драгоценный. Ишь как сверкает на солнце. Вероятно, лазурит или аквамарин, а может быть, и сапфир. А все вокруг так отчетливо… Серое небо, дубы, какие-то плиты… Кажется, можно даже потрогать…. Мокро… Но, черт побери, каким образом… А что это за люди вокруг? Не очень-то похожи ни на докторов, ни на видения, уж слишком реальны. Надо же, и Магн здесь! Похоже, снова сбежала из сумасшедшего дома. Эй, Магн! Ты будешь петь в нашей группе? Если да, то завтра же начинаем репетировать…