Первый поход

Хельги шел спокойно, не обращая внимания на дождь, что-то шепчущий сырой траве и бурым намокшим листьям, рассуждая о том, что раньше просто пропустил бы мимо ушей. Например, о двух странных пассажирах «Ока Единорога» – «дядюшке» Гауторбе и Хильреде Родинке. Как они ловко сражались! Слишком ловко для обычных людей. И это их непонятное признание… Якобы Теодульф Лохматый послал их шпионить за ярлом, который, по мысли корчемщика, и должен непременно привести их к каким-то ирландским сокровищам. Глупее ничего не могли выдумать? Нет, даже и после битвы с пиратами – а бились эти парни, надо признать, весьма недурственно, – и после их нелепого признания Хельги не очень-то доверял им, точнее сказать, вообще не доверял. Потому и не стал нанимать лошадей и проводника – по версии, пущенной среди местных людей Ирландцем, они все – паломники и намереваются посетить монастырь Глен да Лох. А раз монастырь сей не так уж и далек – тогда зачем лошади? Да и путь пешком явно угодней Богу. Гауторб с Хильредом тут же предложили пойти в обитель вместе. Дескать, кругом одни разбойные ирландские рожи, и вовсе не стоит отказываться от услуг двух таких хороших бойцов, как они. Ну да, бойцы они и впрямь были неплохие, а вот что касается рож… По словам того же Ирландца, это еще как посмотреть, чьи рожи более разбойные. А уж физиономии этих двух явно не вызывали никакого доверия. Хельги вдруг заметил, что уже очень давно не вспоминал Сельму… Словно бы отдалилась она в его мыслях, словно бы стала немножко чужой, хотя… Может быть, слишком она была далека? И слишком много чего произошло за последнее время.

Слева блеснула серебром излучина реки, справа потянулись низкие, приземистые холмы, где-то безлесые, а где-то покрытые рощами. Магн – как хорошо знающая дорогу – уверенно шла впереди, лишь иногда останавливаясь и советуясь о чем-то с Ирландцем, общалась с которым лишь в случаях крайней необходимости и встречала презрительной насмешкой почти каждое сказанное им не по делу слово. Вот они опять остановились, на этот раз у большого – в три человеческих роста – креста с кругом посередине. Крест полностью покрывала изумительная по тонкости резьба, соединяющая в себе и христианское и языческое, – какие-то маленькие фигурки людей, неизвестно, что делающих – то ли молящихся, то ли проносящих себя в жертвы. В центре креста располагалось изображение человека в длинной сутане, в левой руке он держал большой крест, в правой – языческий закрученный посох. Вот и пойми. То ли святой Патрик, то ли бог Луг. Каждый проходящий, видимо, понимал это по-своему. Трэль перекрестился, Магн прошептала какую-то краткую песнь, Снорри, любопытствуя, попытался было забраться на вершину креста, но сорвался, ободрав ладони, упал на землю и, плюнув, пошел дальше. Ирландец чуть задержался, поджидая идущего позади ярла.

– Я хочу поговорить насчет тех двоих, – начал он, едва Хельги поравнялся с ним.

Ярл улыбнулся. Это было как раз то, над чем он сейчас и думал.

– Ты полагаешь, они пойдут за нами? – тихо спросил он.

– Думаю, да, – кивнул Ирландец и тщательно осмотрел холмы. – Не такие они дураки, чтобы отказаться от своих целей, тем более что уже оказались в гавани Дуб-Линн. Однако не ясно: что, Теодульф Лохматый совсем поглупел, отправив…

– Отправив всего двоих? – продолжил ярл. – А зачем больше? Привлекать внимание? Думаю, у них здесь наверняка есть сообщники. Уж слишком уверенно держались оба, когда мы входили в реку. Словно бы хорошо знали не только фарватер, но и все, что здесь расположено.

– И еще должен появиться этот… – Конхобар усмехнулся. – Черный друид. Он вовсе не так страшен, как про него рассказывают, но вот Лиа Фаль… Если друид владеет камнем – он получит Силу.

– Кроме силы камня он хочет получить и меня.

– О да, мой ярл. Предсказано, что когда-то ты будешь самым сильным конунгом в Гардарике. Вот он и хочет взять твою душу.

– Знаю, – отмахнулся Хельги. – Об этом же говорила и Магн. Правда, непонятно как-то. Впрочем, она всегда говорит не очень понятно, когда речь заходит о… Однако стоит поторопиться. Что-то не нравится мне вон та туча! Уж не собирается ли она пролиться хорошим дождем? А ведь и без того не жарко.

– Да, пожалуй, лучше укрыться в лесу, – кивнул Ирландец. – Эй, Снорри! Магн!

Путники едва успели свернуть в ближайшую рощу, как по желтым листьям деревьев, сменив тихий шепоток мороси, вновь ударили крупные холодные капли.

– Только ливня нам и не хватало, – останавливая лошадь у большого креста, буркнул «дядюшка» Гауторб. – Слышь, Родинка, может, свернем во-он к тому лесу? Заодно проверим, не забыл ли ты мешок с провизией?

– Мешок-то я не забыл, дядюшка. – Хильред Родинка подозрительно смотрел на темную, стремительно набухавшую холодной влагой тучу. – Только вот думаю, вряд ли мы успеем доскакать до леса. Лучше уж поискать местечко поближе. Да вон хоть тот дуб. По виду он вполне крепок.

Быстро повернув коней, всадники понеслись к дубу. И вовремя! Едва они успели спешиться, как хлынул с небес холодный всепроникающий ливень.

– Что там у нас по пути? – поежившись, спросил Родинка, снимая с коня мешок.

– Заезжий дом Эхайда Далриата. Я думаю, они там и заночуют, больше-то негде!

– Эо… Дал… О Господи, ну и имена у этих ирландцев… А в этой чертовой Таре у нас точно найдутся помощники? Ведь их четверо, не считая бабы. Покуда не особо-то равный расклад получается. А драться они умеют, я видел.

– Успокойся, парень. – Гауторб впился зубами в козий сыр, пожевал немного и плюнул на пожухлую траву желтой тягучей слюной. Затем полез за пазуху и вытащил оттуда серебряный перстень с круглым голубым камнем. – Вот эту штуку надо показать кое-кому… и у нас сразу появятся помощники. Если верить Ульве.

– Хм… Верить Ульве… Я б ему вообще никогда не поверил. Ты что, дядюшка, забыл, как он обманывает игроков в кости?

– Не забыл, – хмыкнул Гауторб. – Только, думается, вовсе не Ульва послал нас сюда. Нет, не его это дело. Ульва лишь только передал чью-то волю. И ведь честно заплатил кое-что!

– Интересно, чью волю?

– Вот и мне интересно. Впрочем, имя этого человека, думаю, мы никогда и не узнаем. Исполним поручение да получим свое. И в обратный путь, если, конечно, дождемся попутного корабля. Хотя… – Гауторб почесал бороду. – Хотя и тут можно неплохо устроиться. Завести землицу, стадо коров, рабынь…

– Нет уж, дядюшка, – решительно возразил Родинка. – Мне совсем не улыбается торчать на этом поганом острове, даже и с коровами да рабынями. Лучше уж вернуться домой, а там…

– Домой, так домой, – покладисто согласился Гауторб. – Только сначала дело сделаем. Гляди-ка, дождь ведь все не кончается. Погоди-ка… А если они идут и в дождь? Нет, нечего тут сидеть, неизвестно чего дожидаясь. Давай-ка поскачем. Лучше бы приехать в заезжий дом раньше них.

– Так ведь вымокнем, дядюшка!

– В корчме просохнешь. В путь!

Из-под копыт коней полетели комья мокрой коричневой грязи. Доскакав до креста, всадники повернули и, закрывая лица от льющихся с неба потоков воды, исчезли в серой пелене ливня.

Потрепанный бурей драккар угрюмо торчал у западных берегов Мерсии, прячась меж серых камней. Всю ночь и весь день лил нудный холодный дождь, то чуть переставая, то усиливаясь, шерудил в соломе крыш, словно нашептывал что-то, – о, как надоел это шепот дождя! – и низкое, затянутое серыми облаками небо, при отсутствии всякого намека на ветер, не давало никакой надежды на то, что эта гнусная погода вдруг счастливо переменится. Кто-то из викингов спал в разбитых на палубе шатрах, кто-то лениво ловил сетью рыбу, лишь четверо часовых – двое на самом корабле и двое на берегу – четко несли службу, как и положено воинам. Корабль-волк, корабль-разбойник, волею ветра и случая оказавшийся у этих негостеприимных берегов, был готов в любой момент поднять спущенные с носа сходни и, словно призрак, исчезнуть в туманной пелене моря. Правда, существовал еще и флот короля Мерсии. Впрочем, какой там флот – три корабля-то! Хотя и здесь торчать тоже не было особой радости. Ну, подремонтировались, подлатали борта, починили мачту, поставили заплатки на парус. Что еще? Волк не должен жить без добычи. А если добычи нет, ее нужно искать.