Первый поход

– Не твое дело, – резонно пробурчал Трэль, а что ему еще оставалось делать?

– Конечно, не мое, – согласно кивнул Ирландец. – Только если ты поверил во-он тому узкобородому ромейскому пройдохе, значит, остался таким же тупым, каким и был раньше. Доставит он тебя на родину, как же! Вон глаза-то – так и зыркают… Да и, сказать по секрету, хозяин Адальстан проболтался как-то, что ромей очень любит мальчиков. Так что вы смотрите оба… Хе-хе… – Ирландец издевательски расхохотался. – А ты, рыжий? – обернулся он к третьему пассажиру кнорра. – Что, в усадьбе не всем собакам хвосты пооткручивал? В неведомые земли потянуло? Интересно, знает ли об этом хозяйка Гудрун? – Ирландец тут же отвернулся и презрительно сплюнул за борт, что, по всем поверьям, ну никак нельзя было делать, да только плевал он теперь на поверья. В суме и зашитые в пояс лежали сокровища, которых должно было хватить на безбедную жизнь хоть в Ирландии, хоть в Англии, да где угодно. Да еще волшебный камень Лиа Фаль! Вот уж никогда не получит его глупый друид Форгайл…

Рыжий Вазг, утерев пот, встал рядом и деловито осведомился:

– Ну и где камень?

Подсмотрел, сука! Или проболтался кто…

Камень пришлось, конечно, отдать. Себе дороже спорить с друидом. Хотя, конечно, не такой уж он и страшный в новом теле, но… Споет друид глам-дицин – песнь поношения, – и враз покроется все тело страшными кровавыми струпьями, так и сгниешь заживо. Знавал Конхобар подобных певцов-филидов, что сидели у домов зажиточных крестьян в Коннахте и в Лейнстере. Песен они там не пели, только грозились – и никогда не оставались без обильной еды или выпивки. Правда, говорят, пару филидов крестьяне все-таки побили камнями. Ну, туда им и дорога. Снова, как прежде, всколыхнулся, заворочался в душе Конхобара древний первобытный страх. Страх перед волшебной силой друида. Только теперь примешалось к этому страху еще и острое чувство сильнейшей досады. Ну надо же! Ну опять он. Да что ж такое, никуда от этого друида не деться! Всю жизнь ведь ломает, собака, все планы. И вот, до глубины души прочувствовав это – вроде б вся жизнь была впереди, и на тебе – уже не первый день ощущал Конхобар, что страх перед Черным друидом становился в душе его гораздо слабее, чем раньше. Может, его пересилила досада, а может, и другое. В прежнем-то, волчьем, облике был Форгайл не в пример страшнее. Огромный клыкастый зверюга с дикими пронзительными глазами. Тут любой увидит – умрет от ужаса. А сейчас что? Рыжий тщедушный пацан. Соплей перешибить можно. Какой уж тут ужас – смех один. Нет, явно перемудрил друид с новым своим телом, впрочем, был ли у него выбор?

Ладно, еще поборемся. Отдав друиду камень, Конхобар постарался пореже с ним разговаривать. Больше общался с командой да задирал Трэля.

Так и продолжалось все это до шторма. Буря налетела внезапно – прямо, можно сказать, с чистого неба. Только что весело светило солнце – и вот, на тебе! Адальстан хмурился и тогда, подозрительно оглядывая сиреневые тучки далеко у линии горизонта. Когда исчезли чайки, нахмурился еще больше – приказал спускать парус и привязывать к палубе все, что можно привязать. Мачту вот, правда, опустить уже не успели… Да и пес с ней, сломалась и сломалась. Правда, пару человек команды все-таки пришибла, зараза…

Где-то впереди, среди бушующей со всех сторон стихии, неожиданно возник берег. Он быстро приближался – так, что очень скоро стали видны черные камни. О камни со страшным шумом и брызгами разбивались набегавшие волны.

– Эй, на руле! – обернувшись к корме, дико заорал Ирландец. – Вы там что, ослепли? Нас сносит на берег.

– Можешь прыгать, – тут же откликнулся Адальстан, видно, расслышал-таки. – А мы погодим, верно, парень? – Он ободряюще подмигнул Трэлю. – Там за мысом река. Вот в нее-то мы и войдем.

Как сказал – так и вышло. Поднявшись в последний раз на спине огромной волны, кнорр, повинуясь рулевому веслу, легко скользнул вниз и, чуть чиркнув килем о подводный камень, можно сказать, влетел в дельту реки. По инерции чуть проплыл по течению, свернул за излучину – и на спокойной воде встал на якорь. Словно и не было никакого шторма.

– Возблагодарим же богов! – радостно возопил кто-то.

– Не богов, чучело, – презрительно скривился Ирландец. – Благодарить надо кормчего. Ну и того дурня, что ему помогал – или мешал, не знаю, – рулить вон тем здоровым веслищем.

– Что это за земля? – оправившись от шока, деловито осведомился ромей. – Кажется, не совсем похоже на Эссекс.

– Ты прав, Михаил, – согласно кивнул фриз. – Нас отнесло к северу. Это Мерсия.

– Мерсия?! – Ромей в ужасе закатил глаза. – Но здесь же…

– Не кричи так, – обеспокоенно закрутил головой Адальстан. – Распугаешь команду. Ты хотел сказать, здесь же даны? Да, именно так. Но, хоть убей, не пойму, чем они отличаются от нашего покровителя Рюрика Ютландца? Вообще же, ты прав, – внезапно посерьезнел он. – И хорошо б нам отсюда выбраться поскорее. Но пока не утихнет шторм…

– Похоже, нам уже ничего не поможет, кроме молитвы, – вдруг перебил его Михаил, кивая на середину реки. – Драккары данов!

Они, конечно, предпочли сдаться. Ну что такое потрепанный штормом кнорр с командой из двадцати человек и тремя пассажирами против трех боевых кораблей с тремя сотнями хорошо вооруженных профессиональных воинов? Адальстан даже и рыпаться не пытался. Улыбнулся да приветственно помахал рукою. Ну, даны. Ну, ограбят. Первый раз, что ли?

– Двенадцатую часть можешь оставить себе, – после того, как кнорр был обобран буквально до нитки, милостиво разрешил предводитель данов – высокий черноусый викинг с такими белыми волосами, каких не было, пожалуй, и у Фриддлейва Красавчика. Адальстан бросился к нему со словами благодарности. Не столько за возвращенную часть товара, сколько за то, что не убили и не взяли в рабство, а ведь вполне могли бы. – Не благодари, не надо, – скривился датский хевдинг. – Мы же не разбойники, мы честные викинги. Понимать надо!

– Да уж, честные, – пробурчал себе под нос Ирландец. – Таких разбойников еще поискать – наищешься.

Обобрали всех качественно – какие там, к троллям лесным, сокровища в поясах – их выпотрошили в первую очередь, – спокойно, профессионально, с полным знанием предмета. Ирландец бы, конечно, возмутился, но счел более благоразумным промолчать. Что же касается Трэля – так у него и брать было нечего, монеты он уже давно отдал кормчему.

– Хорошо некоторым, – глядя на него, кривился Конхобар. – Гол, как рыбина. Умеют же люди устраиваться! Интересно, а где наш рыжий? – внезапно забеспокоился он. – Ты, случайно, не видал его?

Трэль пожал плечами. Делать ему больше нечего, как только следить за всякими рыжими.

– Может, его волной смыло? – с затаенной надеждой расспрашивал всех Ирландец. – Или даны по башке стукнули?

Поискали. Не было нигде на кнорре рыжего Вазга. Не было, естественно, и камня, про который пока знал только прощелыга Конхобар. И, зная о том, хмурился. Еще бы… С таким камнем может друид делов наделать. И еще вопрос, будет ли он лояльно относиться к нему, Конхобару. Всенепременно захочет наказать. Ух, сволочина!

– Эй, Адальстан, чего там вопит этот датский ярл?

– Предлагает пойти в деревню и выпить!

– Да ну?

– Говорит, у них там сегодня какой-то праздник.

– Так тогда идем?

– Всенепременно!

Эх, знать бы, куда подевался рыжий!

А рыжий в это время спокойно сидел в камышах, любуясь суматохой на кнорре, презрительно ухмылялся и думал. Камень теперь был при нем. Осталось добраться с ним до Ирландии, до священного холма Тары, а уж там… Да, и теперь вполне свободно можно избавиться от надоевшего детского тела! С камнем это проще простого. Вот только кого выбрать? Местный крестьянин? Нет, он, кроме проблем своей деревни, ничего не знает и знать не хочет. Тем более куда-то там путешествовать – уж слишком крестьянину это затруднительно. Да и подозрительно тоже. Тогда – викинг? Вон тот, беловолосый хевдинг. Нет, тоже опасно. Столько людей будет вокруг… конечно, с камнем пройдет и это… но к чему лишний раз рисковать, хватит уже, отрисковался. Вспомнив шторм, рыжий Форгайл-Вазг передернул плечами. Хорошо бы попался какой-нибудь средней руки купец… или странник. Да, да, именно странник. Вон, слышно, как бьют колокола. Монастырь поклонников распятого бога? Скорее всего. А где монастырь, там и паломники. В конце концов, можно и в нынешнем своем виде раздобыть рясу… да уж больно несолидно это рыжее тело. Не вызывает оно никакого трепета, никакого желания склониться в угодливом низком поклоне, вообще, если и вызывает какое-то желание – так это влепить хорошую затрещину или оттаскать за ухо. Нет, надо искать новое тело.