На крыльях Родины

Один вражеский самолет сбит и упал в море, другой ушел на максимальной скорости в южном направлении…»

Наблюдавшие за боем с земли видели, как И-16 (это был самолет Куницы) устремился в атаку на ведущий «хейнкель». Шквалом огня встретили смельчака фашистские стрелки. Но Куница, искусно маневрируя, обошел опасную зону и, подойдя совсем близко к вражескому бомбардировщику, выпустил по его моторам длинную очередь из пулеметов и пушки. «Хейнкель» завалился на крыло, на какой-то миг задержался в таком положении, а затем перевернулся и горящим факелом упал в море. Второй бомбардировщик, не вступая в бой, ушел на максимальной скорости в южном направлении.

«Ведущий что надо» - так аттестовали Куницу ведомые. С этим согласились и остальные однополчане, встретившие старшего политрука на земле.

Радовало, что в полковой семье появился летчик, достойный «крылатых комиссаров» (так окрестили военкома полка Николая Андреевича Верховца и комиссаров эскадрилий Николая Пискунова, Феодосия Дубковского и Ивана Маковенко). Когда на аэродром полка привезли сбитый «хейнкель», Куница подробно объяснил, как ему удалось сбить вражеский самолет. При этом он указал наиболее уязвимые места бомбардировщика. Словом, этот бой не только принес большой успех нашим авиаторам, но и стал для них наглядным уроком тактического искусства.

Вскоре Семен Куница стал одним из наиболее результативных летчиков-истребителей в полку. И когда авиаторы эскадрильи получали приказ комиссара: «Готовьтесь, полетите со мной», они знали, что бой будет жарким и, что бы ни случилось, комиссар будет рядом с ними и отдаст все силы ради успеха в схватке.

1 августа 1941 года, как сообщалось в одном из оперативных донесений, с аэродрома Жовтнево вылетели девять самолетов И-16 для прикрытия боевой работы девятки самолетов ДБ-3 в районе Дубоссар, Павловка. Два «мессершмитта» пытались атаковать ДБ-3, но были отогнаны. Позже вражеские истребители атаковали самолет Л. Елохина, который оторвался от своего звена. На выручку товарища бросились старший политрук Семен Куница и младший лейтенант Иван Засалкин и сбили «мессер». Раненный в руку Елохин благополучно совершил посадку на своем аэродроме.

Один бой не был похож на другой, а исход одного боя тем более не походил на результаты другого. В одном из полетов три наших истребителя, ведомые Семеном Куницей, завязали бой с двадцатью «мессершмиттами». Не считаясь с численным превосходством противника, Куница повел свое звено в атаку и с первой же попытки поджег один самолет. Нужно было добить вражескую машину, но два других «мессершмитта» навалились на него так, что пришлось сманеврировать в другом направлении. Отбиваясь от наседавшей на него пары истребителей противника, Куница заметил группу из восьми «юнкерсов», следовавших в сторону наших позиций. «Сбить ведущего!» - мелькнула мысль у старшего политрука. Он ушел от преследования «мессеров» и сманеврировал для атаки на бомбардировщик. Очередь из пушки и пулеметов - и тут же подбитый бомбардировщик начал падать. Бросившись к другому, Куница зашел ему в хвост и нажал на гашетки. Однако выстрелов не последовало. Между тем «юнкерс» продолжал сбрасывать бомбы на наши войска. Комиссар решил таранить уходящий бомбардировщик и уже было развернул И-16, чтобы подойти и ударить винтом по хвостовой части «юнкерса». Но вражеский летчик, по-видимому, разгадал его замысел и, прибавив скорость, ушел в облачность.

Куница прекратил преследование и ввел свой самолет в вираж, чтобы посмотреть на землю и сориентироваться. И тут выскочивший из-за облаков истребитель противника поразил очередью из пулеметов мотор его самолета. И-16 вошел в штопор и стремительно понесся к земле. Когда Куница понял, что машину не вывести из штопора, он, применив метод «срыва», выдернул, еще находясь в кабине, кольцо парашюта, и белый купол вырвал его из кабины обреченного самолета.

Когда Куница коснулся земли, он увидел, что находится между окопами наших войск и противника. Еще не приняв решения, как поступить, комиссар услышал над окопами боевой клич наших моряков «Полундра!». Вступив в рукопашный бой с фашистами, приближавшимися к комиссару, моряки сумели оттеснить их и спасти советского летчика, за воздушной схваткой которого они только что наблюдали.

23 августа на боевое задание вышла восьмерка, ведомая командиром эскадрильи Агеем Елохиным. Справа от звена командира вел свою четверку комиссар Семен Куница. Шли на увеличенных дистанциях, чтобы дальше и больше видеть.

При подходе к цели заметили, как впереди и несколько выше показались 11 истребителей противника. Наши четверки, следуя за комэском и комиссаром, перешли в набор высоты. Зашли со стороны солнца и в результате коротких маневров и стремительной атаки каждый сбил по одному «мессершмитту».

Схватка была скоротечной. Но этим дело не кончилось. Еще шесть «мессеров» спешили к месту боя. Куница успел дать командиру сигнал и повел свою четверку против вражеских истребителей. Он с ходу обрушился на ведущего «мессера», выпустив по нему очереди из пушки и пулеметов. Фашистский самолет камнем понесся вниз.

Умело маневрируя, Куница связал боем два «мессершмитта». В это время его ведомые и подошедшие летчики из звена комэска сумели сбить три вражеских истребителя.

В часы затишья и короткого отдыха Куница занимался организацией досуга эскадрильи. Это с его помощью летчики и техники достали музыкальные инструменты и в эскадрилье появился самодеятельный оркестр.

Заботясь о повышении боевого духа людей. Куница доставал книги о русских полководцах Суворове и Кутузове, организовывал читку материалов о героических подвигах советских летчиков в Испании,на Халхин-Голе и в воине с белофиннами, страстных патриотических статен Алексея Толстого, Михаила Шолохопа, Ильи Эрснбурга, Леонида Соболева, Константина Симонова. Фельетоны, эпиграммы, карикатуры на гитлеровцев комиссар комментировал так остроумно, что его слова надолго запоминались. Особенно оживленно проходили обсуждения информации о подвигах летчиков на фронтах Великой Отечественной войны.

Ничто по ускользало из поля зрения комиссара. Он следил за тем, чтобы каждый летчик или техник, отличившийся и воздухе или на земле, был отмечен командиром. Интересовался, налажена ли у того или другого авиатора связь с ровными, регулярно ли получает письма.

Он был действительно душой эскадрильи, к нему тянулся весь личный состав. Вокруг него сплачивались коммунисты, комсомольцы. Старшему политруку принадлежала инициатива проведения заседаний партбюро по приему в партию непосредственно у самолетов, сразу же после боя, в присутствии тех, кто только что участвовал в полете вместе с вступающим в партию.

В специальном приказе о награждении особо отличившихся летчиков 69-го истребительного полка ВВС Одесского оборонительного района от 27 августа 1941 года отмечалось, что с первых дней войны весь личный состав части показывал образцы героизма и самоотверженности в боях по защите Одессы, чем вписал славную страницу в историю борьбы советской авиации с немец-ко-фашистскими захватчиками.

В числе тех, кто за отличное руководство боевой работой (Шсстаков, Верховец, Рыкачев, Дубковский), личный пример, мужество и отвагу был отмечен благодарностью и награжден ценными подарками, был и комиссар эскадрильи старший политрук Куница.

Его подвиги вскоре получили широкую известность и высокую оценку. В одной из статей «Блокнота агитатора», издававшегося в те дни Одесским обкомом партии, командующий оборонительным районом контр-адмирал Г. В. Жуков писал: «Подлинным народным героем является старший политрук летчик Куница… Шесть «юнкерсов» и «мессершмипов» сбил и бою славный сокол».

107 боевых вылетов сделал Семен Андреевич, в 106 случаях возвращался в родной полк, успешно выполнив боевое задание, а с последнего «крылатый» комиссар не вернулся.

День 29 августа оказался особенно тяжелым для защитников южного сектора обороны города. «Срыву наступления противника в этом секторе, - указывалось в «Хронике обороны Одессы в 1941 г.», - в значительной степени содействовали летчики 69-го авиационного полка, вылетавшие в течение дня на штурмовку группами в несколько самолетов».