Страница 31 из 51
Я разговорился с тремя незнакомцами из колонны. Нам нужно отдохнуть и поспать, неважно как. Эта мысль не выходила у нас из головы. Мы хотели попытаться сбежать с этого марша страдальцев. Ночь была очень темная, и падал легкий снег. Днем мы проходили старые заброшенные позиции. Вся местность должна была быть покрыта такими траншеями и блиндажами, — наверное, оставшимися от сентябрьских боев. Мы решили сбежать вбок и поискать нору, чтобы поспать. Мы не могли идти вечно, скоро мы отстанем, может быть, упадем — и нас пристрелят.
Вместе мы резко свернули влево и ушли в темноту. Со стороны оставленной колонны кто-то покричал. Либо русские ничего не заметили, либо им было все равно. Как бы то ни было, ничего не случилось. Мы вчетвером шли по снегу, доходившему до колен, а потом наткнулись на систему траншей. Мы нашли перекрытую щель, где, наверное, был пост телефонистов. Там лежали обрывки телефонного кабеля и забытый стержень заземления.
В отдалении, на дороге, по которой мы брели как стадо, были видны огни фар. Мы натянули поперек входа плащ-палатку и сбились под одеялами поплотнее, чтобы согреть друг друга. Это была сравнительно терпимая ночь, беспокоил лишь грызущий нас голод.
На следующий день мы осмотрелись. На дороге продолжалось движение. Мы почувствовали себя свободными и хотели найти дорогу обратно к немецким позициям. Где они сейчас? Где-то на западе. Куда еще мы могли пойти? Мы набрали досок и развели костер, чтобы обогреться и растопить снег в котелках. Он прогнал жажду и отчасти наполнил наши голодные желудки. Мы решили двигаться, когда стемнеет. Весь день мы спали.
Когда в темноте мы начали движение, вскоре, оказавшись в глубоком снегу, мы отказались от этой идеи. Марш по пересеченной местности не обещал ничего хорошего. Для этого требовалось много сил, которых у нас не было. Измученные, мы вернулись в свою нору.
И что теперь? Нам нужно будет найти способ вернуться в плен. Когда наступил новый день, мы вернулись на дорогу и пошли по обочине в сторону запада. Движение в обе стороны было оживленным. Никто не обращал внимания на наши жалкие фигуры. Наконец мы дошли до фермы, вокруг которой было множество русских. От полевой кухни доносился аромат супа, который собирались разливать. Ставились большие палатки, в них были видны охапки сена. Никто не обращал на нас никакого внимания. Наконец мы встали в очередь за едой. Уже собираясь наполнить наши котелки, повар опознал в нас немцев и отогнал нас прочь. Мы вошли в одну из палаток и сели на сено. Палатка была полна легкораненых, лежащих и стоящих на ногах. Сначала нас опять оставили в покое. Потом стали раздавать еду, и мы опять протянули котелки — и нас опять прогнали, но на этот раз позвали офицера.
Я не понимал из разговора ни слова. Кажется, нас не убьют. Они не были настроены враждебно, только не собирались давать нам никакой еды. Нас заперли в темном погребе, который, наверное, служил хранилищем продуктов. Когда глаза привыкли к темноте, мы стали искать, чего бы съесть.
Наверное, через час нас вывели из погреба и сунули в открытый кузов грузовика. Он куда-то повез нас. Ехать всегда лучше, чем идти, думали мы. В кузове было много мешков из коричневой бумаги. В кармане камуфляжных штанов у меня был небольшой перочинный нож. Я осторожно подпорол шов на одном мешке. В нем был уже знакомый сушеный хлеб. Мы жадно вгрызлись в него.
Набив желудки, мы наполнили карманы и ранцы. Открытый мешок спрятали среди прочих. Нужно было делать все осторожно, потому что из кабины грузовика на нас поглядывали. Мы боялись, что нас застигнут на краже. Когда грузовик ехал вдоль бесконечной колонны пленных, мы решили спрыгнуть и присоединиться к колонне. По одному мы соскользнули с грузовика, приземлившись среди пленных, встали на ноги и исчезли в толпе. Мы больше никогда не видели друг друга. Интерлюдия на этом закончилась.
Я был в плену — и на этот раз к добру. Я ничего не потерял своим побегом, но мой живот был полон, я отоспался и даже набрал запас хлеба. Теперь с большим оптимизмом, чем раньше я шел навстречу неизвестной участи…
Постскриптум
Жизнь Вюстера после Сталинграда
Колонна Вюстера шла на север, к лагерю военнопленных во Фролове. Там Вюстер снова встретил нескольких своих солдат, включая унтер-офицера Фритце, подбившего советский танк 30 января, но тот представлял жалкое зрелище: он лежал на земле в куче своих испражнений. Голод и болезни свирепствовали среди солдат и унесли многих. С приходом весны условия изменились ненамного: на советский праздник Первого мая даже была дополнительная раздача хлеба. Вскоре после этого офицеров отделили и посадили на поезд, идущий на север. После долгого пути с частыми остановками, чтобы пропустить военные эшелоны, пленных выгрузили и посадили на корабль на Волге. Через несколько дней они попали в свой новый дом — Елабугу. Новичкам из Фролова в одном отношении повезло — эпидемия тифа, прошедшая по Елабуге и унесшая сотни жизней, окончилась незадолго до их появления.
Вюстер останется в советском плену еще почти 7 лет. Его переводили в разные лагеря и отправляли на работу по восстановлению нескольких объектов. Первые надежды на репатриацию окончились разочарованием, но в декабре 1949 года его наконец выпустили. Он прибыл домой в канун Нового года, закончив семилетнюю «школу жизни», как ему однажды сказал в лагере politruk. Его невеста Руфь ждала его. Его любовь к ней помогла прожить в самые мрачные дни плена. Даже не будучи его женой и не зная, жив он или умер, Руфь ждала его долгих семь лет. Вскоре после возвращения они поженились, и 24 апреля 1951 года фрау Вюстер родила сына. Его назвали Манфред в честь погибшего брата Руфи.
В мае 1950 года Виганд Вюстер продолжил обучение и закончил его в 1957 году, став доктором права. В 1960–1965 гг. у него была государственная юридическая практика, и с 1965 по 1980 г. он работал в Баварии. Он вышел на пенсию в 1983 г. Виганд и Руфь Вюстер до сих пор живут в Мюнхене.
Приложение 1
Военная карьера Виганда Вюстера
Вюстер родился 11 августа 1920 г. в Геттингене, при крещении получил имя Пауля Карла Генриха Виганда Вюстера. Его родители — Густаф и Берта (урожденная Виганд) Вюстер. Вырос в родительском доме; посещал начальную школу в Геттингене с пасхи 1926-го до пасхи 1930 г., затем «дойче обершуле фюрюнген» (среднюю школу для мальчиков) с пасхи 1930 г. до февраля 1938 г. Получил полное среднее образование. Рейхсарбайтдинст (трудовая повинность) с 5 апреля по 25 октября 1938 г. Почти сразу же после этого поступил на военную службу.
Повышения по службе
1 мая 1939 г. ефрейтор
1 августа 1939 г. унтер-офицер
26 января 1940 г. фаненюнкер-вахмистр (приказ в силе с 1.1.40)
1 апреля 1940 г. лейтенант (утверждено кадровой службой рейха с 1.4.40)
16 марта 1942 г. обер-лейтенант (утверждено кадровой службой рейха с 1.4.42)
Послужной список
1 ноября 1938 г. Поступил на военную службу фаненюнкер-канониром (кандидатом на офицерский чин в чине рядового артиллерии) в 5-ю батарею 19-го артполка
23 ноября 1938 г. Принял присягу 25 октября 1939 г. Посещал курсы вторых офицеров в «Ваффеншуле дер артиллерии» (артиллерийском училище) в Ютербоге (окончил 26 января 1940)
1 февраля 1940 г. Переведен в 6-ю батарею 171-го артполка
1 мая 1940 г. Переведен в 10-ю батарею 171-го артполка
6 августа 1940 г. Направлен на артиллерийские офицерские курсы в Юттерборге (окончил 2 сентября 1940) Август 1942 г. Переведен в 11-ю батарею 171-го артполка
Октябрь 1942 г. Переведен во 2-ю батарею 171-го артполка
Награды
1937 г. Значок за верховую езду
1 сентября 1939 г. Значок за спортивные достижения
29 августа 1940 г Железный крест второго класса
Август 1940 г. Значок за атаку
Июль 1941 г. Железный крест первого класса
К сожалению, личное дело Вюстера не закончено. Последняя сохранившаяся запись — о производстве в обер-лейтенанты 16 марта 1942 г. Не сохранилось никаких следов отрицательной характеристики, написанной в сентябре 1942 г. подполковником Бальтазаром, так что, похоже, командир полка, подполковник фон Штрумпф, не передал его в управление кадров в Берлине, в чьем ведении находятся личные дела.