Страница 51 из 56
- Не переживай, - улыбнулась я, - он всё знает. Я сначала ему
позвонила, рассказала о твоей депрессии, и сказала, что собираюсь сделать. Он выругался, а потом дал добро. Пожертвовал посудой ради спокойствия любимой жены.
- Вот негодяи! – вскричала Ася, и опять кинулась на меня, но я была настороже, ловко выкрутила ей руки, и стала щекотать.
- Прекрати! – задыхалась от смеха Аська, - я сейчас умру! Больше не могу! Перестань! – а я резко разжала объятья, и сестра грохнулась на пол.
- Вероломная ты сестра! – воскликнула Ася, смахнув белокурые пряди с лица, и поднявшись с пола, - а теперь рассказывай своё расследование.
- Да чего рассказывать-то, - отмахнулась я, - потом, когда общий совет созову. Могу только про разработки рассказать, - и я поведала им о закрытом НИИ, и о том, что там творилось.
- Но почему именно туберкулёз? – протянула Зойка, - почему не чума или холера?
- Ты что? – я постучала себя пальцем по виску, - чума или холера очень заразные!
- А туберкулёз, по-твоему, не заразен? – удивилась подруга, - да и зачем вообще всё это было нужно?
- Всё просто, - пожала я плечами, - например, захотела женщина богатой вдовой стать, а муж здоров, как бык, и умирать не собирается. И что делать? Как убить супруга так, чтобы не возникло ни малейших сомнений в насильственной смерти? Ведь иначе прости – прощай наследство! Вот для этого яды и разрабатывались. Проглотит человек яд, и хана.
- Но ведь он в больницу может сходить, - подала голос Ася, - и залечат быстренько.
- Вот именно! – воскликнула я, - но муж, больной чахоткой, убийце-жене не нужен, и поэтому упор ставился на закрытую форму туберкулёза. Она не заразна, потому как заключена в капсулу, и ярких симптомов, как открытая форма, не имеет. Ну, слабость, и слабость. Устал, переутомился. Бизнес – штука нелёгкая. И пойдёт в сауну. А мокрый воздух только спровоцирует болезнь. Когда дойдёт до ручки, и он побежит к врачу, будет уже поздно.
- Ловко, - пробормотала Ася, а я взяла со столика роллы, и воскликнула:
- Им не нужно много трупов! Во-первых, чума и холера
свирепствовали в средние века, и сейчас этих болезней уже не существует, если только под толщей ледников. Слишком уж они были заразны, и неизлечимы, людей, как траву косили. Достаточно было вдохнуть воздуха рядом с больным, и готово. Открытый туберкулёз тоже не вариант, во-первых, сама жена может рядом заразиться, а во-вторых, могут поймать на ранней стадии. Увидят затемнение, и будут лечить.
- А что теперь будут делать с разработками? – спросила Зойка, - а если ими ещё кто-нибудь воспользуется! Ведь их, насколько я знаю, не уничтожат, а засекретят.
- А ведь точно, - протянула я, - девки! Нужна помощь!
- Что опять? – подскочила Ася, а Зойка только ахнула.
- Всё! Хватит разлёживаться! – я откинула одеяло, и встала с места, - я хочу отсюда поскорей выбраться!
- С ума сошла? – протянула Ася, - не выдумывай! Что ты задумала? Да на тебе только ночная рубашка, бельё, и тапочки! Как ты пойдёшь?
- Кредитка с тобой? – строго спросила я, - купишь мне одежду!
- Но охранники тебя не выпустят, - воскликнула Зойка, а я ухмыльнулась.
- Им ни к чему знать. Пусть охраняют пустую палату, - с этими словами я сорвала с кровати простынь и пододеяльник, - иди, Ась, вниз, будешь принимать меня из окна.
- Ты спятила! – простонала Аська, - ты же разобьёшься!
- Никогда! – отмахнулась я, - я с детства по деревьям лазала, и по бельевому канату вылезала из спальни со второго этажа втайне от матери. Тут как раз второй этаж. Спокойно вылезу. Чеши вниз, - я вытолкала Аську за дверь, а сама стала рвать простыни.
Мы с Зойкой их связали, я открыла окно, и, привязав конец
каната в батарее, другой выбросила в окошко.
Осторожно выбралась на улицу, крепко вцепившись в простыни руками и ногами, и начала спуск.
С детства у меня недюжинная сноровка в этом вопросе, и вскоре мои ноги коснулись земли, а я сама поёжилась от пронизывающего ветра и напористого, мелкого дождя.
- Быстро в машину, а то простудишься, - скомандовала Ася, и я послушно села в её « Бентли » на переднее сиденье.
Ася села за руль, около выхода мы посадили в машину Зойку,
и поехали в ближайший бутик, где я приоделась.
Естественно, во всё красное. Кожаные, обтягивающие брюки, жакет, сапоги на высоченных, тонких шпильках, пальто и сумка.
- Убойно, - констатировала Аська, глядя на меня, - я бы никогда не надела красное, да ещё и кожаное.
- Останови на заправке, - воскликнула я, а она удивилась.
- Зачем?
- Бензина куплю, - обрадовала я её.
- Но у меня полный бак, - обескуражено протянула Ася.
- Тормози, - потребовала я, опять взяла её кредитку, купила шесть канистр с бензином, и попросила продавца погрузить их в багажник.
- Зачем тебе столько бензина? – спросила Зойка, когда я села в машину.
- Собираюсь сжечь к чёртовой матери всю документацию, - сказала я, - чтобы никто больше не отравился этой гадостью.
- Не дури! – тормознула Аська, - а улики? Ты же уничтожишь все улики!
- Улики? – я задумалась, потом вынула мобильный, и набрала Макса, - милый, а когда мы сбор устроим?
- Завтра приеду за тобой в больницу, - вздохнул он.
- Не выйдет, - злорадно воскликнула я, - я сбежала, сейчас улажу дела в редакции, и приеду в отделение.
- Тебе делать нечего? – закричал Макс, - как ты мимо охраны прошла?
- В окно по бельевому канату, - засмеялась я, - Меньшова во всём призналась?
- Куда она денется, - проворчал Макс, - тем более, что вся эта документация с ядами не будет представлена в суде. У нас есть письменное признание, и свидетели, а разработки засекретят и уничтожат.
- И то хорошо, - кивнула я, - я скоро буду у тебя, - я отключилась, и улыбнулась, - быстрее мчи к посёлку, не нужна им эта документация, сожжём всё к чёртовой матери.
Ася нервно на меня посмотрела, и прибавила скорости.
Мы подъехали как можно ближе, насколько это возможно, потому что тут ещё лежал, подтаявший и осевший, но снег.
Зойку мы оставили в машине, она беременная, ни к чему ей
тяжести таскать, а сами, спотыкаясь на шпильках, поволокли полные канистры к люку.
Периодически останавливаясь, по три канистры трудно было тащить, мы добрались до люка, и я открыла крышку.
Посветила внутрь, и осторожно спустилась на несколько ступенек.
- Давай, - сказала я Асе, и по одной спустила канистры вниз.
Потом Ася спустилась ко мне, и мы потащили их по узкому, тёмному коридору.
- Ты хоть знаешь, куда идти, - пропыхтела Ася, отдуваясь.
- А ты как думаешь? – фыркнула я.
- Даже думать боюсь, - буркнула Ася, и вскоре мы добрались до арочной кладки в стене.
Я вынула из сумки бомбочку со слабым зарядом, которую мне собрал Аркашка, положила её под кладку, и подожгла.
- Ложись! – крикнула я сестре, и мы, отскочив, рухнули на ледяной, каменный пол.
Прогремел взрыв, кладка осыпалась, подняв огромное облако пыли, и в стене образовалась дыра.
Я осторожно встала, и, отряхнувшись, и посветила внутрь фонариком.
- Оно! – вскрикнула я, выхватив лучом света стеллаж с бумагами, и ступила внутрь.
Вынув одну из папок, я открыла её, и подала Асе.
- Это ведь оно? – и Ася, пробежав глазами по строкам, кивнула.
- Интересная формула, - пробормотала она, - я, конечно, не химик, но это же колоссальное открытие.
- Плевать мне на это открытие! – вскричала я, и вырвала у неё бумаги, - из-за этого люди умирали!
- Ты не поняла! – воскликнула Ася, и вцепилась в папку с другой стороны, - они там, пока свой яд разрабатывали, случайно вывели соединение, основу которого можно включить в омолаживающий крем. Там среди отравы другая бумага есть.
- Где? – остановилась я.
- Вот, - Ася вынула листок, сложила его и убрала в карман, - потом разберёмся, давай сжигать.
И мы стали поливать тут всё бензином.