Страница 17 из 53
– Не хотите со мной, сеньор душ Сантуш? – прищурился капитан.
– Нет. У меня для вас есть встречное предложение.
– Какое же?
– Вслед за сэром Лосквитом ненадолго причалить к острову Святого Бернара.
– Какого черта мне терять время на острове Святого Бернара?
– Пятьдесят эшкудо…
– Гм… Пятьдесят эшкудо? А «ненадолго» – это сколько?
– Полдня. В крайнем случае, сутки. Только погрузим пару сундуков с книгами и мощами святого Бернара.
Алфейрош набожно перекрестился:
– Хотел бы отказать вам… но не могу противиться столь богоугодному делу. А про пятьдесят эшкудо… это вы серьезно?
– Я похож на шутника, дон Жозе?
– Что ж. По рукам! Эй, Сантильо! Прибавить парусов, менять галс! Следовать за флотом сэра Лосквита!
Хлопнул на бизани косой парус, заскрипел руль. «Святая Анна» устремилась за королевским флотом Британии.
Четверо всадников в черных плащах и шляпах выехали из Плимута утром, в пятницу. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись унылые болота Девона. Сиреневые заросли вереска перемежались с желтоватым дроком. Нескончаемо, нескончаемо…
Нет, ну когда-то это должно кончиться. По крайней мере, передышку они заслужили. В первом же попавшемся на пути постоялом дворе. Они – Олег Иваныч, Гришаня, Олексаха и Джон Пенгастер. Джон Пенгастер? Джон Пенгастер.
Джон Пенгастер – черноглазый парень из Корнуэлла, нанятый Олегом Иванычем в Плимутском порту за приличное знание русского языка. Еще подростком, сбежав от своего хозяина, захудалого корнуэлльского барончика, Джон три года прослужил матросом у ганзейцев и неоднократно бывал в Новгороде, где и наловчился базарить по-русски. В основном, ненормативно. Вот эту-то родную уху ругань и услыхал Олег Иваныч в одной плимутской корчме, куда завернул с Жоакином выпить пивка.
Пообедав вареной рыбой с элем, путешественники встали из-за стола. Наяривал дождь, лил сплошным темно-лиловым потоком, образуя на глинистой почве пенистые коричневатые лужи. Олег Иваныч поежился и, поправив притороченную к седлу аркебузу – купил в Плимуте на часть Жоакиновых денег, уж больно понравился этот вид оружия, еще с острова Святого Бернара – через проводника поинтересовался у хозяина харчевни, где можно остановиться на ночь.
– Это смотря как ехать.
– Нам в Бристоль.
– Ага. Тогда, значит, через Тонтон. Ну, до него вы сегодня вряд ли доскачете. Погода у нас хорошая, но климат паршивый. Можете переждать у меня. Или вот разве что… У вас на пути будет одно местечко, замок одного из местных баронов. Баскервилль-холл. Не слыхали?
Название замка Олег Иваныч понял без перевода, закашлялся. Где-то неподалеку в деревне глухо завыла собака.
– Нет, пожалуй, мы все-таки переждем здесь.
– Так послать мальчика за вином?
– Пожалуй. И велите приготовить постели. Выспимся, уж коли есть такая возможность.
Харчевня – приземистое полутораэтажное здание, сложенное из серых валунов, – располагалась в полуверсте от деревни Лостманор, насчитывающей с полтора десятка домов. К западу от деревни, за лесом, торчали унылые башни замка. От харчевни к деревне вела узенькая желтая тропинка. Начинаясь от ворот, она ныряла в буковый лес, затем вновь проявлялась и некоторое время шла вдоль болота, уходя в вересковые заросли уже перед самой деревней.
Сквозь чердачное окно, у которого с доброй кружкой эля расположился Гришаня, было хорошо видно, как под проливным дождем мелькнула фигурка хозяйского мальчика в зеленой, отделанной коричневатой тесьмою, куртке. Гриша поежился – да, не сладко сейчас приходилось мальчишке. Дождь-то! Ишь, шпарит! И зачем нужно было мальчика за вином посылать? И куда – в деревню? Выходит, в корчме вино кончилось, а в деревне запасы и запасы, что ли? Виноградников вокруг что-то незаметно. Если и есть где в ближайшей округе вино, то уж не в деревне, конечно, а, к примеру, во-он в том замке, до которого далековато, однако. Гришаня допил эль. Не спалось ему. Лег на тюфяк, набитый сеном, подле храпящих спутников, поворочался… Нет, не спалось. Снова уселся у окна на лавку. А небо посветлело, у замка уже выглядывало солнце, а чуть дальше, за лесом, изогнулась дугою разноцветная радуга. Правда, с запада наползала очередная темная туча.
Ага! Мальчишка уже добрался до деревни – мелькнула в вересковых зарослях зеленая куртка. Вон, видно, как забежал в дом. И… Что такое? Почти тут же из дома выбежал мужик, оседлал лошадь и опрометью пустился куда-то. Мальчишка побежал обратно. А в руках-то у него ничего нету! Никакого кувшина! Забыл, что ли, про вино, поганец?
Внезапно ощутив жгучее желание избавиться от излишков скопившейся в организме жидкости, Гриша спустился вниз по узенькой крутой скрипучей лестнице. В зале пусто. Лишь из кухни доносился визгливый голос хозяина корчмы – видно, разносил повариху. В углу, на дубовой стойке, стояли кувшины.
Сделав свои дела на дворе, Гришаня задержался в зале. Хозяин все так же ругался на кухне. Гриша наполнил кружку из кувшина со стойки. Хлебнул, ожидая сладковатой горечи эля. Вкус неожиданно оказался терпким и даже изысканным. Вино! Красное португальское вино! Уж его-то Гришаня напробовался всласть и ни с чем бы не спутал. Тогда зачем трактирщик посылал мальчика? Врал? Зачем? Может быть – прохиндей – хочет напоить их дешевым деревенским вином, вместо вот этого, дорогого, португальского? Но ведь у деревни нет виноградника. Тьфу… И засовы тут на двери солидные, дубовые. Скобы толстые. Интересно, зачем эти дырки с обратной стороны двери, напротив засова? Ладно, еще разберемся.
На всякий случай, Гришаня сходил на конюшню, притащил на чердак отвязанную от седла аркебузу с припасами – целей будет. Ух, и тяжелая, зараза! И чего Олег Иваныч так полюбил это поганое ружье? Тяжелое, неудобное, опасное, в первую очередь – для самого стреляющего, запросто глаз выбьет. Или плечо ушибет отдачей. А запах? Так, верно, пахнет в Аду! Вот уж действительно – поганая штука! Правда, бьет с исключительной силой – вон, как на острове-то. За здорово живешь оторвало полмачты!
Ну вот, теперь с чистым сердцем и соснуть можно. Можно? Нужно. Теперь нужно. И можно.
Гришане приснился Новгород. Золотые купола церквей. Набат. Пожар, что ли? Да, откуда-то с Ильинской поднимался высоко в небо черный столб дыма. Опять, что ли, горит усадьба Олега Иваныча? Надо бежать, помочь тушить. Откуда ни возьмись, взялись ведра с водой, какие-то люди, Ульянка. Пожар быстро потушили, и они с Ульянкой, мокрые, оказались вдруг в бане. Сняли друг с друга одежду… А Ульянка-то… Ух, и красива же! Скорее обнять ее… Какая у нее горячая кожа. Гладкая, шелковистая. И твердые кончики грудей…
– Гриша, ты чего тюфяк-то обнимаешь?
– А? Что? Кто?!
– Я это, я. Олексаха. Вечер уже. Все на свете проспишь!
– А Иваныч где с Джоном?
– Вниз пошли. Хотят сначала на конюшню заглянуть – как там лошади? Да потом корчмарь ужинать звал. Вино, говорит, парень его принес.
– Вино?! – Гришаня схватился за голову. Та прямо раскалывалась. – Говоришь, на конюшню пошли?
Отрок кубарем скатился с лестницы, едва не сломав себе шею. Вот зал – по-прежнему пусто. Улица. Дождь. Темень. Конюшня.
– Олег Иваныч!
…Внимательно выслушав Гришу, Олег Иваныч долго не думал – некогда было думать-то. Может, правда, и ошибся в чем отрок, однако поберечься стоило.
– Джон, отвлечешь хозяина. Ты, Гриша, быстро хватаешь кувшин с элем и наливаешь нам в кружки.
– А вино?
– А вино мы к тому времени уже выплеснем за окно. Всем все понятно?
– Угу. А потом?
– А потом – видно будет. Вдруг в гости кто наведается… – Улыбка Олега Иваныча не сулила ничего хорошего возможным ночным гостям.
Ночью дождь так и не прекратился, быть может, только чуть поутих. Бесшумно, словно привидения, выскочили из дубовой рощицы всадники. Пять человек. В кольчугах, в латах, с мечами у пояса. У корчмы спешились, привязали коней к ограде. Хозяин – круглый, как колобок, – ждал их, освещая двор факелом.