Страница 70 из 78
- Оно сладкое и чуть-чуть щиплет язык, - снисходительно растолковала лордесса, выложив наружу пузатую баночку с какой-то плотной голубой субстанцией, и захлопнула крышку сундучка. По указанию девушки один из пары солдат, отряженных в помощь целительнице, предупредительно снял котелок с огня и половником наполнил сразу несколько кружек, расставленных на плоском камне. Помощники изо всех сил стремились угодить симпатичной врачевательнице. Лиесса попутно объясняла:
- Этот отвар семи редких трав называется семисил. Он заставит ваше тело заживлять раны изнутри, пока мазь будет действовать снаружи.
- А мазь та, вчерашняя? Она, кажись, зеленая была... - протянул мужчина со шрамами по прозвищу Красавчик.
- Вчерашняя была от ожогов, она на простые раны и переломы плохо действует, сегодня вас другой лечить буду, - усмехнулась принцесса, открутила крышечку и, окунув в голубую мазь палец, мазнула Веснушку по красной запекшейся царапине на лбу и сунула ему в руки кружку с отваром: - Пей!
Солдат осторожно отхлебнул варева и удивленно протянул:
- Правда сладит и греет, как перчик с гвоздикой! - сделал еще пару глотков и, взвыв - Уй, зудит-то как, - потянулся рукой к ране, за что тут же заработал шлепок ладонью и суровое наставление целительницы: - Не расчесывай, пусть подживает.
- Хорошо, - покорно пообещал воин, и сцепил руки в замок, чтобы удержаться от яростного искушения почесать рану, свербевшую так, будто на ней откушало с десяток слепней.
- Если сковыривать корку не станешь, шрама не останется, - в награду пообещала страдальцу Лиессоль. Веснушка шумно вздохнул, а девушка занялась следующим пациентом из легкораненых солдат, разобравших кружки.
- Ястреба-то, тоже отваром и мазью залечишь или штопать придется? - спросил раненный в голень, стараясь отвлечься, пока без малейших признаков смущения лордесса надрезала штанину маленькими острыми ножничками, чтобы хорошенько обработать рану.
- Погляжу, возможно, обойдемся тугой повязкой, - откликнулась целительница, подвешивая ножнички на пояс и беря баночку мази из рук помощника.
- Питье-то куда вкуснее командирского чая будет, - тихонько поделился своим мнением с товарищами мужчина, прихлебывая отвар, пока тонкие пальчики Лиессы снаружи и изнутри густо покрывали рану лекарством и плотно бинтовали его ногу.
Добровольцы-санитары почти с завистью поглядывали на раненых. Испробовать сладкого целебного варева было бы здорово! Да и кому бы не пришлись по нраву заботы красавицы?
Элегор шагнул следом за Нрэном в оперативно поставленную из магического кубика штабную палатку, куда отволокли пленников. Всем своим видом Дин старательно демонстрировал убежденность в том, что находится именно там, где должен, и имеет на это полное право. Ведь, если рассудить, Скалистый Источник Безумия отправил в паломничество именно киалонцев! Вот только герцог не мог ручаться, что Нрэн придерживается сходного мнения. Но дворянин собирался рискнуть. В конце концов, чего бояться-то? В крайнем случае, принц просто рявкнет на него и выставит вон. Впрочем, сегодня Силы Удачи и логика принца Нрэна играли на стороне любопытства Элегора. Бог Войны только покосился на жаждущего правды юнца, и гнать не стал. Допрос - занятие грязное, хочет мальчишка поглядеть, как выбивают информацию - пусть.
В палатке уже приготовили комнату для допроса. Герцог только в очередной раз отметил отлаженную, как механизм хороших часов, четкость действий солдат. В почти пустом, не считая конторки писаря, пары стульев, жаровни и столика с пыточным инструментом, помещении, стояла конструкция, судя по всему находившаяся в некотором родстве с дыбой. На ней был распят изрядно искромсанный волосатый мускулистый мужчина. Тот самый оборотень. Конечности его и тело надежно крепились в кандалах с примесью серебра, не позволявшего жертве собраться с силами для рывка и высвободиться. Пленник - настоящая, хоть и изрядно потрепанная и кроваво-грязная, гора мускулов, - все еще пребывал в бессознательном состоянии. Из полураскрытого клыкастого рта стекала тонкая струйка розоватой слюны.
Исправляя ситуацию, один из солдат поджег в жаровне и ткнул под нос оборотню тлеющий пучок дерихвоста. Мерзейший запах растения встряхивал куда сильнее нюхательных дамских солей.
Чуткий нос пленника судорожно дернулся. Обладателя обостренного обоняния чуть не вывернуло наизнанку. Он издал полурык-полустон, дернулся, почувствовал надежные оковы и обмяк, обвиснув, словно бы обессилел. Только злобный взгляд под опухшими веками сквозь слипшиеся в сосульки пряди длинных темных волос, проблескивал остро и настороженно.
Нрэн видел все жалкие хитрости насквозь. Не дожидаясь иной сознательной реакции, бог скрестил руки на груди и заговорил с холодным безразличием:
- Я не оставляю в живых врагов. Выбирай: умрешь в муках или ответишь на мои вопросы и уйдешь легко.
Герцог, хоть и был абсолютно уверен, пытают не его и в ближайшее время его самого мучить не собираются, во всяком случае, пока не прознают про розыгрыш, учиненный Элией, все равно невольно поежился от тона и вида Бога Войны. Была в нем окончательность и неизбежность, веющая жутью и ничуть не менее страшная, чем боевая ярость воителя, обращавшая в бегство врагов прежде, чем будет обнажен клинок. Древний и могучий инстинкт любого живого создания неистово требовал бежать, скрыться, оказаться как можно дальше от смерти. Даже безмозглый идиот и фанатик почуял бы: Нрэн не шутит и исполнит все, что обещает. Оборотень с трудом разлепил веки и прохрипел:
- Я не предам Повелителя!
- Мне нужна информация. Считаешь ли ты свои слова предательством, мне безразлично, - проронил принц, взял со столика три длинные, в палец, иглы и вонзил их в тело оборотня: в шею, бедро и подмышку.
Тот распахнул пасть и зашелся криком, мечась в оковах так, что содралась кожа и из-под наручей потекла кровь. Один из солдат четким движением вдвинул в пасть кляп, звук стал глуше, на этом фоне конвульсии жертвы смотрелись нелепо и от этого еще более страшно. Обещанная боль оказалась ужасающей, невыносимой, пленнику казалось, его кости и плоть окунают в расплавленное серебро и вместе с плотью плавится воля. Стойкость и мужество утекают, оставляя лишь панику при мысли о том, что боль не кончится никогда, и готовность сделать все что угодно, чтобы мучения прекратились. Выждав полторы минуты, принц воткнул в предплечье оборотня еще одну иглу и выдернул кляп. Судорожный всхлип просигнализировал: боль схлынула так же резко, как накатила. Герцог убедился в истинности своей догадки: Нрэн мастерски использовал акупунктурные точки жертвы, чтобы вызвать боль, не подвергая его физическим терзаниям, Элегор поразился тому, как ни секунды не примеряясь, небрежно вонзал иглы воитель, будто в манекен, где нужные места помечены крестиками.
Оборотень жадно и хрипло дышал, заглатывая воздух, и бешено вращал глазами. От самоуверенной попытки разыграть непреклонную твердость не осталось и следа. Пленник был сломлен. Почему так произошло, Элегор до конца не понимал, но принял, как данность. Наверное, Бог Войны обладал даром подавлять волю пленников, если уж он действовал угнетающе на психику родственников-богов, то у обычной жертвы не оставалось никаких шансов.
- Кто твой повелитель? - буднично поинтересовался Нрэн.
- Аргна-хаг, Темный Господин, неприобщенные именуют его Губителем, - просипел допрашиваемый, с ужасом следя за очередной тонкой иглой в пальцах бога. Оборотня не пытали огнем, не рвали тело, не мучили чистым серебром, не живописали красочно предстоящие страдания. Однако ж, такого всепоглощающего страха, парализующего волю, он не испытывал отродясь, и готов был говорить, говорить что угодно, только бы этот жуткий бог не смотрел на него так пристально и не вонзал более игл.
- Как давно ты служишь ему? - уточнил воитель.
- Я посвящен Темному Храму рождением, - признал пленник.
- Да у них там целый культ, Элия, - насторожился герцог, расширяя поток сознания так, чтобы богиня, врачующая солдат, через него могла следить за ходом допроса.