Морские истребители

21 августа мне довелось со своими товарищами выполнить еще два боевых вылета на прикрытие Пе-2, которые бомбили Констанцу. Всего за время воздушной операции было произведено 1773 самолето-вылета, сброшено более тысячи бомб различного калибра.

В результате в порту Констанца были потоплены эскадренный миноносец, подводная лодка, пять торпедных катеров, три сторожевых катера, пять десантных барж, танкер, пароход, плавдок, нанесены серьезные повреждения причалам и другим портовым сооружениям. Воздушные удары по портам Констанца и Сулина сыграли значительную роль в обеспечении приморского фланга 3-го Украинского фронта и создали благоприятные условия для действий Черноморского флота.

Это был первый опыт массированных ударов авиации Военно-Морского Флота в Великой Отечественной войне.

Штурмуют истребители

Впервые дни наступления летчики нашего полка действовали с предельным напряжением, выполняли по нескольку вылетов на различные задания: сопровождали бомбардировщики и штурмовики, штурмовали колонны отступающих немецких и румынских войск. Разведчики обнаружили на одной из железнодорожных станций скопление эшелонов с техникой и живой силой врага. Командир полка Авдеев принял решение немедленно нанести штурмовой удар по этой станции всем составом полка и лично повел своих «орлов» на штурмовку.

Группа за группой, парами и четверками истребители атаковали железнодорожные эшелоны. Хорошо было видно, как после метких очередей вспыхивали пожары на путях, а иногда высоко в небо вздымались облака черного дыма от мощных взрывов боеприпасов. Истребители-гвардейцы действовали смело и мужественно, уничтожали врага, отрезая ему путь к отступлению. Мощь сокрушительных ударов по противнику непрерывно нарастала.

Как- то командир эскадрильи пригласил меня к себе в землянку.

- Видел, как драпают фрицы и румыны? - спросил он. - Сейчас главная задача - не дать им безнаказанно уйти. Скажу тебе откровенно, у меня особые счеты с фашистами.

Впервые я видел таким возбужденным своего командира. Я понимал его. Для тех, кто прошел войну, ненависть к врагу была священным чувством. Без этого нельзя добиться победы в смертельной схватке с сильным врагом.

- Давай-ка, Володя, слетаем по старой памяти на «свободную охоту», погоняемся за гадами, чтобы век помнили, - сказал Гриб. - Командир полка поддержал меня и разрешил вылет четверкой. Для прикрытия возьмем Акулова с Рыжкиным Как, не возражаешь? - больше для порядка спросил командир.

- С вами готов всегда и на любое задание, - ответил я с жаром.

- Ну вот и хорошо. Через пять минут вылетаем, - сказал Гриб, пожав мне руку.

Через несколько минут мы были уже в воздухе и взяли курс к линии фронта, прижимаясь вплотную к земле.

Незабываемый подучился боевой вылет!

Мы настигли артиллерийскую батарею и разметали фашистов огнем из пушек и пулеметов. Проносились, как ураган, бреющим над колоннами войск и техники, с громом взмывали вверх, на горке переворачивали машину и пикировали, выбирая цель и открывая огонь из всех точек. Фашистские солдаты разбегались по канавам и ямам. Я восхищался мастерством Гриба. Его очереди находили врага, метко поражали выбранную цель. Я вкладывал все свое умение и опыт в каждую атаку, стремился не отставать от командира. Атака следовала за атакой. После метких очередей мы проносились так низко, что порой казалось, столкновение с землей неизбежно. Я понял стремление командира зацепить винтом пли обтекателем водорадиатора за головы разбегающихся вражеских солдат и стремился делать то же самое. Командир изредка бросал короткие фразы по радио: «В атаку!… Смотри слева!… Не увлекайся!» Большего и не требовалось: мы понимали друг друга без слов. На обратном маршруте нам удалось поджечь несколько автомобилей, создать пробку на дороге, а когда все снаряды и патроны были израсходованы, выполнили несколько заходов без огня, нагоняя страх на тех, кто принес на нашу землю столько горя и страданий.

Слышу по радио голос командира: «Хватит. Пошли домой». Качнув крыльями в ответ, я подошел ближе к ведущему. Пас не покидало радостное возбуждение после всего увиденного и пережитого в этом полете. Впереди водная гладь Днестровского лимана, а на другом берегу - аэродром. Слева показались башни старинной крепости Аккермана, Гриб решил пройти над городом и поближе рассмотреть крепость. Но что такое? По нам ударили зенитки. Мы еще ниже прижались к земле. И вдруг вижу - за самолетом ведущего потянулась белая струя. Неужто попали? Если перебили бензопровод, то «як» может вспыхнуть, и тогда единственный выход - выпрыгивать с парашютом.

- Двадцать второй! С набором, побыстрее на базу, - передаю по радио, стремясь сохранить обычный тон. В ответ слышу спокойный голос Гриба:

- Я вижу. По-видимому, мне врубили. Мотор пока работает нормально. Пошли в набор.

Надо же случиться такому! Всего противник выпустил несколько очередей, выпустил, видно, наугад и все же попал в самолет Гриба. «Хотя бы дотянул, лишь бы не вспыхнул!» - говорю я мысленно, не спуская глаз с истребителя своего боевого друга.

Все обошлось благополучно. Уже на земле мы долго рассматривали пробоину и радовались счастливому стечению обстоятельств и исходу полета. Попади снаряд на несколько сантиметров в сторону, и быть бы беде.

- Видишь, как получается, - обратился ко мне Гриб, - враг еще огрызается. Нельзя пренебрегать опасностью даже в такой обстановке, при наступлении… Да и чего было лезть на рожон, проходить над городом, - самокритично сказал командир. - А в целом вылет получился удачным. Будут фашисты долго помнить наша атаки.

Я внимательно осмотрел ниши радиаторов и обнаружил в них немало веток и травы - последствия наших штурмовых атак.

Неравный бой

23 августа новое боевое задание - прикрывать пикировщики, наносящие бомбовый удар по портам Галац и Браилов на Дунае.

- А тебе, Воронов, как разведчику, - сказал командир эскадрильи, - звеном прикрыть Пе-2, который будет выполнять задачу контроля результатов удара и фотографировать порты после бомбежки.

В этом боевом задании ничего необычного не было. Настораживало только то, что мне придется действовать самостоятельно, без поддержки других истребителей. Ну и, пожалуй, место в боевом порядке. Мы были замыкающими. А им, как известно, чаще приходится встречаться с истребителями противника.

Времени па подготовку к вылету было очень мало и пришлось на ходу уточнять задачу летчикам звена. На своего ведомого Алексея Мухина я мог положиться, он был проверен в боевых вылетах, а вот ведомая пара вызывала беспокойство: оба летчика были подготовлены слабо и не отличались боевитостью.

Группа за группой над нашим аэродромом появлялись «пешки», за ними «по-зрячему» взлетали парами «яки». Последним появился одиночный самолет Пе-2. Нетрудно было догадаться, что это и был регистратор результатов удара, наш подопечный, которого мы и должны были прикрывать. Не успел разведчик выполнить и одного круга над аэродромом, как мы уже взлетели и пристроились к нему парами слева и справа.

Полет до цели проходил спокойно, хотя наблюдение за воздухом усложняла облачность. Мы временами маневрировали, обходили или же пыряли в нее вместе с «пешкой». При подходе к цели облачность уплотнилась, и я не обнаружил на месте ведомой пары. Опасения оправдались: мои «старики» растерялись, и мы с Мухиным остались вдвоем. ( «Стариками» мы называли недавно прибывших в эскадрилью летчиков, которые были старше остальных по возрасту и длительное время проходили подготовку в тылу). Разыскивать их но было времени. Командир экипажа «пешки» с высоты трех тысяч метров приступил к фотографированию портов в просветы облачности. Наступил самый ответственный момент, «Надо усилить наблюдение за воздухом, - напоминаю себе. И в тот же миг вижу четверку «мессеров», сзади выше, которые попарно уже заходили в атаку на прикрываемую нами «пешку».