Страница 139 из 139
– Что вы видите? – тихо спросила Эллен.
– Посмотрите вы, – сказал Евгений. Эллен взяла у него бинокль и поднесла к глазам.
– Это, наверное, мираж, – сказала она. Евгений вздрогнул, услышав это слово, не сразу понял его истинное значение.
– Этого не может быть, – продолжала Эллен. – Мы здесь не проходили.
– Что такое? – заинтересовался академик.
– Следы, – сказал Евгений.
– Какие следы? – поразился Беляев.
– Взгляните.
Академик сердито взял бинокль и на этот раз сумел им воспользоваться как следует.
Во всех шлемофонах слышалось тяжелое, прерывистое дыхание.
Академик строго повернулся к Эллен и Евгению:
– Вы не могли здесь пройти?
– Для этого нужно было бы перебраться через кольцевой хребет, – напомнил Евгений.
– Значит, кто-то перебрался? – повысил голос академик.
Евгений пожал плечами.
Теперь в бинокль смотрели все по очереди. То, что они видели, превосходило все допустимое…
От подножия кольцевого хребта по дну кратера к центральному пику вулкана тянулась цепочка… следов.
Да, это были следы… безусловно, следы! Маленькие лунки в слое пепла. И каждая – на расстоянии шага от соседней.
– Шестиногое лунное чудовище, – решил Жак Лавеню.
– На Луне чудовищ нет и быть не может, – строго сказал академик.
– Не шестиногого, – заметил Витухновский, рассматривая далекие следы в бинокль. – Скорее это следы трех двуногих…
– Невероятно! – воскликнула Эллен.
– Это… это… – академик почти задыхался, – след Разума!
– «Разума»? – изумился Лавеню. – Но ведь он…
– Да не ракеты же! – взорвался академик. – Кто мог оставить следы на Луне?
– В самом деле, кто?
– Только разумные существа, – убежденно сказал старый ученый.
– Вот, черт возьми, какая досада! – воскликнул Клу Шанц. – Значит, не Армстронг был первым!.. Придется ему отдать кому-то свой полученный в наследство французский плащ.
– Проклятье! – взорвался Жак Лавеню. – Это и в самом деле досадно. И это просто невежливо с их стороны – опередить нас, людей! Они не знают правил хорошего тона.
Академик рассмеялся.
– Это что-то вроде квасного патриотизма во все-земном масштабе. Вы что, думаете, подвиг открывателей был бы меньше, если бы они открыли обитаемую планету? Наши погибшие герои открыли обитаемый космос! Научная страсть вела их именно к этому месту, куда стремились когда-то и представители чужого, неведомого нам Разума.
– И те и другие интересовались действующим здесь вулканом, – подсказал Евгений. – Потому и сошлись их пути.
– Хотя и отделены временем в пять тысяч, а может быть, и в пять миллионов лет, – продолжал академик.
– А вдруг это воронки от упавших цепочкой камней, выброшенных из жерла? – усомнился Жак Лавеню. – Такие вулканические выбросы не опровергли бы устоев веры.
– Веры? – воскликнул Витухновский. – Тогда пришлось бы поверить, что камни вылетали ожерельем, нанизанным на нить. Слишком уж точны расстояния между лунками.
– Уважаю любые убеждения, – сказал академик. – Предпочитаю не отвергать, а опровергать. Нам осталось сделать всего лишь шаг, чтобы убедиться в том, что в лунках нет камней и что мы, люди, вовсе не библейские избранники природы и вовсе не одни существуем во вселенной! Станет предельно ясно, что множество далеких и близких миров породили Разум. Где-то он окажется древнее и выше, чем у нас. И естественно, что, стремясь к познанию всего сущего, разумные существа летели в космос, как полетели и мы. И они останавливались, черт побери!.. Останавливались… во всяком случае на Луне, и кто знает где еще! Быть может, теперь и на Земле мы будем искать их следы.
– Пожалуй, я попрошу тогда отлучить меня от церкви, – заметил Жак Лавеню.
– Друзья, – сказал академик, – если бы я не руководил международной космической экспедицией, я приказал бы сейчас же очертя голову спускаться в кратер. Кто знает, что мы откроем, идя по следам! Братьев по Разуму, протянутую руку высшей цивилизации!..
– Но вы осторожный руководитель экспедиции и должны поставить здесь точку? – спросила Эллен.
– Точку? – возмутился академик. – Это вы будете писать свою повесть «Лунная дорога» и поставите здесь точку, напишете «конец», а наука, исследования, жизнь… они никогда не кончаются!..
Конец
Ленинград – Москва – Абрамцево
1959–1974