Страница 57 из 121
– Мы есть, пожалуй, немного знаком, – сказал он тоже по-русски.
– Ах, это он! – воскликнул Андрей, вспомнив последний день нью-йоркской выставки и человека, подтвердившего, что именно американцы спасли модель Арктического моста.
– То ж и есть мой корабельный дружок, – сказал Денис, похлопав американского сенатора по плечу. – Мы с ним с того времени и не виделись.
– Теперь видеть есть часто-часто… Два часа арктический поезд… туннель… Денис к Майку кофе пить.
– Майк к Денису галушки есть! – расхохотался Денис.
– В этом есть глубокая правда, господа, – вмешался мистер Игнэс. – Мир нуждается в единой экономической системе. Нужно вместе пить кофе, есть галушки… и торговать, джентльмены, торговать! Это главная выгода нашей жизни.
– Мистер Игнэс – философ выгоды, – сказал сенатор по-английски, не сумев подобрать русские слова.
Но его все поняли.
Руководители стройки и иностранные гости пошли осматривать строящийся док.
– Господин Игнэс сказал мудрейшие слова о выгоде, – заюлил Милевский.
– О, Лев Янович, по-русски, кажется, надо сказать «лесть»… Выгода не есть мудрость, выгода есть движущая сила.
– Но благодаря ей вы стали сторонником моста.
– О, у нас в Америке не все есть его сторонники!
– У нас тоже, – мрачно сказал Андрей. – Вот хотя бы Лев Янович. Когда-то он называл проект Арктического моста гримасой мозга.
– Андрей Григорьевич! Умоляю!.. Старые счеты… Ну к чему это? Ведь теперь я же принимаю ваш проект, принимаю…
Мистер Игнэс и Майкл Никсон громко расхохотались.
– О, я замечаю, «закон выгоды» управляет и Лев Янычем! – сострил мистер Игнэс.
Милевский побагровел, не зная, куда деваться. Миллионер покровительственно похлопал Льва Яновича по плечу:
– Вы не должны очень обижаться на меня, на вашего давнего друга. Мы давно знакомы. В Москве я частый гость. Это есть мой бизнес.
Группа остановилась на краю выемки. Пораженные американцы любовались грандиозным сооружением.
– У вас прежде говорили: «Догнать и перегнать Америку». Начиная с первого спутника Земли, догонять приходится американцам. Такого дока нет в Америке, – натянуто улыбаясь, сказал миллионер.
– Трудно вам придется, – пообещал Андрей. – Мы забраковали этот док.
– Забраковали?.. Хэлло, Майк! Вы слышите, это им не нравится!
– Мне уже сказал мистер Денисюк. Они собираются сделать его в шесть раз длиннее.
– Мой бог! До сих пор самый высокий дом, самый длинный мост, самый лучший образ жизни были в Америке.
– Как видите, советские люди во многом оставляют вас позади, – сказал Андрей.
Майк отошел с Денисом.
– Мы, коммунисты в Америке, так угадываем: мост сделает нас ближе, – сказал Майк.
– К социалистической стране.
– Не только есть. К социализму.
– А господа капиталисты?
– У них нет другой выход. Или война, или мост. Им нужна прибыль, а для этого надо продавать. А куда? Кому? И мистер Игнэс придумал «закон выгоды». Только я думал есть: марксизм давно установил закон капитализма.
– Выходит дело, мост всем нужен.
– Враги найдутся.
– Беречь будем.
– Вместе беречь! – И два коммуниста, советский и американский, крепко пожали друг другу руки.
Это послужило как бы сигналом. Мистер Игнэс тоже стал трясти руки Андрею, Степану Григорьевичу, Милевскому, Сурену, Денису.
– Мне очень приятно уезжать, повидавшись с вами, господа. Я буду частым гостем, как сказал мистер сенатор… буду ездить есть галушки к господину…
– Денисюку, – услужливо подсказал Милевский.
Молоденькая девушка-секретарь принесла Андрею и Милевскому телеграммы.
– Из Совета Министров, от Волкова, – сказал Андрей.
Степан Григорьевич заглянул брату через плечо. Прочтя бланк, оба переглянулись.
– Видишь, Степан, не все, чему ты меня учил, теперь годится. Волков пишет о принципе доверия сверху донизу. Мне и тебе доверяют строить мост, а не Милевскому, мы доверяем Сурену, мастеру, рабочему… Важно построить мост, не истратив лишних денег, а не выполнять инструкции…
Степан Григорьевич закусил губу.
Милевский, прочтя телеграмму, сразу почувствовал себя плохо. Схватившись рукой за сердце, он потребовал медсестру и валидол.
– «Принцип доверия»! – взволнованно ходил по кабинету Андрей. – Понимаете ли вы, друзья, какую это накладывает ответственность, какая бездна инициативы от каждого из нас требуется?
– Слушай, Андрей! Очень понимаю. На тебя гляжу и понимаю! Плечом повернул – и все через голову пошло! Вот что значит в Горном Карабахе побывал!
Автомобиль мчал американцев по шоссе. Море отступило. Кругом, напоминая его простор, тянулась степь; вдали, будто берег, виднелись холмы.
– Они привыкли к размаху, – говорил Игнэс, озираясь вокруг. – Меня тревожит эта энергия русских. Вы, сенатор, хоть и коммунист, но все же американец. Боюсь, что усилия этих парней окончательно подорвут технический престиж Америки. Они строят док, мы опаздываем. Пусть инженер Кандербль покрутит мозгами… Надо зарядить этого Меджа… Надо чем-то удивить мир. Надо бороться, сэр!
– Мистер Игнэс, на такую борьбу я согласен. Уверен, что американские парни неплохие и поспорят с советскими ребятами.
– Надо бороться, Майк. И так, чтобы это действовало на воображение. Люди это любят. Тогда это выгодно. И надо работать, как говорится, не за страх, а за совесть.
– По этому поводу они еще так говорят:
В этом их сила, – закончил коммунист. – Для себя строят.
– О да! – согласился капиталист.
Глава вторая. Лонг-бич
– Ах, какая прелесть! Джонни, вы только посмотрите, какая прелесть!
– Замечательно! Мне даже кажется, что этот пляж построен той же самой фирмой, что и бетонированная дорога, по которой мы ехали.
– Джонни, вы просто ничего не понимаете! Это же просто пляж, он никем не создан.
– В самом деле? Никогда не думал, что вы безбожница.
– Замолчите и подъезжайте скорей к самой воде. Я хочу видеть океанский прибой.
Молодые люди ехали в небольшой открытой машине. Глория встала во весь рост. Ее розовый шарф развевался, выбивающиеся из-под маленькой шапочки волосы рвались назад. Радостными глазами она смотрела на поразительно ровную белую линию океанского прибоя, тянувшуюся насколько хватал глаз.
– Уверяю вас, Глория, это не линия прибоя, а нарисованная реклама; все специально подготовлено к сегодняшнему знаменательному дню.
– Поезжайте вдоль линии, чем бы она ни была.
Волны с шуршанием подкатывались почти к самым колесам машины, едущей по гладкому, словно укатанному песку.
– Великолепное шоссе! – восхищался Джонни. – Мы с вами путешествуем уже целый месяц и нигде не видели ничего подобного. Понятно, почему все мировые автомобильные рекорды поставлены именно на этом пляже.
– Джонни! – радостно закричала Глория. – На побитие рекорда! Давайте!
– Не вижу стартера и хронометристов. Кроме того, я сегодня не давал интервью.
– Ну, Джонни, милый, на побитие рекорда! Вы не драйвер, а холодный студень. Смотрите, вас обгоняет «крайслер».
– Ах, в самом деле? Ну, это мы еще посмотрим!
«Крайслер» поравнялся с машиной молодых людей. В нем ехала целая семья.
– Мери, Мери, прибавь ходу! Покажи этим туристам, что мы тоже понимаем кое-что в хорошей дороге, – наклонился с заднего сиденья толстый дядя Бен.
– Держитесь! – весело воскликнула Мери.
Две машины помчались рядом. Легонькая машина молодых людей сначала стала уходить, но Мери постепенно набирала скорость. Два ее брата, сидевшие сзади вместе с отцом, подбадривали ее.
– Джонни! Они нас нагоняют! – кричала Глория, почти задыхаясь от ветра.